– Я так долго искала эту запись. – Женщина оглянулась на сына. – Почему ее невозможно купить через сеть?
– Микрочип антикварный. Обычно их не копируют, иначе ценность уникальной записи будет утрачена. Такова политика нашей торговой сети.
– Хорошо, я беру, – торопливо произнесла женщина.
– Может, для начала прослушаете?
– Нет, позже. Вы правы. Нам действительно надо поскорее вернуться в убежище.
Антон вдруг ощутил себя пятилетним мальчишкой. Стоял и завороженно смотрел в туманную даль, где пики сверхнебоскребов тонули в дымке, сливаясь с небом.
Внезапно у горизонта что-то сверкнуло. Яркая точка зародилась в лазурной дали. Она стремительно приближалась, полыхая, роняя капли огня. За ней тянулся жирный клубящийся черно-серый след.
– Мама, смотри, как красиво!
Женщина торопливо взяла микрочип, расплатилась.
Болидов тем временем становилось все больше. За считаные секунды синеву неба густо расчертили длинные шлейфы дымов, где-то вдали зарокотало, мгла у горизонта начала сгущаться, приобретая белесый оттенок пыли.
– Пойдем, быстрее! – Мать взяла сына за руку.
Они не успели.
Внезапно и близко сверкнула ослепительная вспышка. Два соседних мегаквартала вдруг начали оседать, погружаясь в бледно-серые клубы, мир стремительно терял краски, а через доли секунд, сжигая пыль, хлынул нестерпимый свет; витрина разлетелась расплавленными брызгами, раздался невыносимый грохот, земля вздыбилась судорогой, и реальность потонула в багряных сумерках…
Антон обернулся.
…Серые низкие облака текли над руинами.
Чернели три дерева с обломанными ветками. Повсюду виднелись следы пожаров, взрывов, локальных техногенных катастроф.
Он так и не сумел понять, чем торговал этот магазин. Голографические предметы выглядели незнакомыми, лишенными практического смысла.
Сигнал сканеров заставил его обратить внимание на слой спрессованного пепла. Под твердой коркой датчики очертили контур микроскопического носителя информации.
Он присел, осторожно освободил из-под праха микрочип, мимолетно удивился, что тот не пострадал, стер липкий налет, но контактов не обнаружил.
Частица прошлого. Предмет из утраченного навсегда мира.
Что же записано на нем? Наверное, очень важная информация, если женщина пришла сюда в канун нападения?
Нервно моргнул индикатор. Чип, зажатый между пальцами, внезапно активировался: системы экипировки установили связь с ним, считывая поврежденные данные.
Идет попытка восстановления.
Через некоторое время Антон вдруг услышал тревожный, постепенно нарастающий, но удивительно чистый, прозрачный звук, насторожился, оглядываясь, однако не обнаружил его источника и лишь тогда догадался – это и есть информация?!
Звуков стало больше, они вдруг приобрели объем и неожиданно сплелись в мелодию, которая звучала секунд пять, затем оборвалась, началась снова, еще раз исказилась – так повторялось, пока система не восстановила данные.
Антон завороженно слушал. Он перешагнул неведомую грань реальности. К мелодии добавился мужской голос – человек пел на незнакомом языке, возможно, древнем, уже не используемом на момент гибели цивилизации, но это не имело значения!
Никогда ранее Антон не слышал такого богатства оттенков звучания, не имел понятия о музыкальных инструментах и сейчас невольно затаил дыхание. Его взгляд блуждал средь красноватого сумрака руин, но видел мир, нарисованный интонациями голоса, ритмом, теплой красотой насыщенного звука, завораживающей мелодией, несущей (как ему казалось) тревогу и надежду, смешанные в невыразимом, но потрясающем сочетании.
Это был удар в самое сердце.
Мелодия из прошлого до предела обострила восприятие настоящего – город, лежащий в руинах, выстланный останками людей, до краев наполнил душу чувством невосполнимой, горькой, обжигающей утраты.
* * *
Моральную схватку с мертвым миром Антон безнадежно проиграл, да иначе и быть не могло, ведь Альбион не выучил его цинизму. Экстремальная среда выживания в отсутствие явного внешнего врага сформировала у подрастающего поколения особое отношение к окружающему.
Слишком много горя и запоздалых прозрений выпало на долю их приемных родителей. Они воспитывали в детях жизнелюбие, с малолетства прививали им понятия добра, взаимовыручки, ставя во главу угла неоспоримую, не подверженную сомнению ценность человеческой жизни.
Здесь, на Земле, где все буквально пропиталось агонией, полученное им воспитание вошло в жесточайший конфликт с действительностью.
Нет, Антону не изменило мужество. Он рос стойким, терпеливым, привычным к опасностям, но каждая смерть в Анклаве воспринималась как личная невосполнимая утрата – этого не отменить, не вытравить, не изгнать из души.
Ветер постепенно утих, но теперь к поземке из пепла добавился коричневато-серый туман. Клубясь, он вырывался из подвальных помещений, истекал из разорванных трубопроводов, просачивался сквозь оплавленные решетки ливневой канализации, постепенно заполняя широкий проспект.
Антон вернулся на маршрут, но скорость его продвижения существенно снизилась. Мгла быстро затопила окрестности, теперь ему приходилось пробираться между грудами строительного мусора и нагромождениями различного металлического хлама фактически вслепую.
В конце концов он остановился, экспериментируя с режимами восприятия.
Подсознательно каждый человек знает, на что способен. Наш рассудок адаптивен, он ищет и находит комфортную среду, в которой действует наиболее эффективно. Антон не был исключением из правила и сейчас интуитивно попытался ускользнуть в мир цифровых технологий.
Жуткая, сжигающая душу реальность постепенно теряла кричащую остроту. Отрегулировав датчики, он ощутил себя в знакомой виртуальной среде.
Вскоре Антон полностью погрузился в киберпространство и взял довольно приличный темп, почти не отвлекаясь на мрачные детали окружающей обстановки.
Эмоциональная окраска восприятия немного потускнела, он незаметно втянулся в монотонную ритмику движений, когда вдруг на пределе сферы эффективного сканирования в границах проспекта мигнула и тут же угасла россыпь алых маркеров.
Антон перешел на шаг, затем остановился.
Мгновенно вернулся неприятный нервный озноб. Как ни вуалируй реальность, но острые чувства никуда не исчезли, они лишь затаились в ожидании повода.
Пепельный туман резко ограничивал разрешающую способность датчиков экипировки, и он свернул к ближайшему зданию, бегом поднялся на уровень третьего этажа, по пути совершив отработанный до автоматизма прыжок с использованием сервомеханики – так удалось преодолеть рухнувший лестничный марш и быстро занять выгодную позицию для наблюдения.
