А потом, уже весной, мы нашли в лесу гнездо с костями. Такие же твари, только маленькие.
Сейчас сопело примерно так же.
Я снова попытался раскусить замок ножом, лезвие слишком широкое, не пролезало. Когда засопело еще в одном месте, я несколько заволновался. Зубы у тех сопел были что надо…
Порох. В рюкзаке у меня хранился порох, вынести эту дверь легко, но дверь мне нужна невредимая. И вдруг я вспомнил про ключи у Рябого. Вернулся за связкой. Темнело уже не быстро, стремительно. Солнце почти спряталось за развалины, наступила почти уже настоящая ночь, хотя небо еще немного шевелилось красным. Я вернулся к двери и стал перебирать ключи, один за другим, исключая самые мелкие.
Нужный ключ был девятый, изнутри дверь закрывалась на засов.
В подвале стояла вода. По колено. Протухшая и еще что-то, в нос ударило тяжелой посторонней жижей. Я опустил факел пониже и обнаружил, что в воде плавают крысы. Дохлые, вверх лапами, довольно крупные. А в углу…
Крысиный король.
Однажды я встречал такое. Гомер вскрыл старую канализацию неподалеку от станицы – крысы стали одолевать, гадили в воду, кроликов воровали, и не вытравить никак. Гомер сделал крысу-убийцу и запустил ее в трубу, но все равно не получилось, тогда Гомер сказал, что в трубах завелся крысиный король, и никак его не выкурить – надо лезть.
Полезли. А потом я не спал долго, потому что снилось.
Сначала через трубы лезли, потом через водоток, и в самом низу нашли. Сорок восемь крыс, сросшихся хвостами, головами и лапами. Размером с корову. Тварь защищало целое крысиное воинство, наши карабины оказались там бесполезны, но у нас был газ и огнемет. Сначала пустили газ, затем выжигали огнеметом. Я никогда не слышал такого визга, король визжал, пока Гомер не кинул в него гранату. Я потом крыс не мог полгода есть, в горле этот запах стоял и стоял. А крысы ушли. Не то что их меньше стало, просто ушли, видимо, этот запах их отпугивал.
Здешние крысы покрупнее. И морды длинные. Король же…
Штук тридцать крыс, сбившихся в кучу, проросших друг в друга хвостами, лапами и кое-где уже спинками. Мерзкое зрелище. Покачивался на воде. Хорошо хоть дохлый. Но даже рядом с дохлым оставаться не хотелось.
В другом углу стопкой валялись матрасы, прогнившие и проеденные чернотой, кроме матрасов стул, и все, я обследовал подвал и нашел, что ничего, кроме крыс, матрасов и стула, в подвале и нет. Вода еще, это да. Спать над крысами мне вовсе не хотелось, один раз я спал сидя, и на следующий день у меня болела шея. Человек должен спать лежа, он не лошадь – так всегда говорил Гомер.
Я поглядел вверх. Под потолком тянулись толстые трубы, и я решил устроить висячую колыбель. Закрепил ремни, развернул в них спальник, рядом рюкзак повесил. Уже забрался, но вспомнил про крыс.
Спать над крысами я не мог, не знаю почему, что-то в этом присутствовало ненормальное, поэтому я закрепил факел под потолком и долго сгонял крыс к противоположной стене, где они собрались в гадский серый остров.
Папе, кстати, в подвале тоже не понравилось, он ворочался и сверкал глазами, я забрался в мешок и устроил Папу рядом с собой.
Факел догорал. Мне было не очень уютно, даже как-то грустно. Я вдруг понял, что очень хочу к себе, в леса. Пусть там никого и не осталось, но я туда хочу.
Потом факел, само собой, догорел.
Я застегнул спальник и спрятался в нем с макушкой, отгородился от подвального мира, попытался уснуть.
Обычно я хорошо засыпаю почти в любых условиях. Под землей, на дереве, если особо подготовиться, то можно даже под водой – шнорхель выпусти – и спи себе, только прохладно, и чтобы паразитов не залезло. Вообще, под водой и под землей хорошо – конечно, скунс отпугивает комаров, однако некоторые особенно упертые пробираются. Блохи изнутри, комары снаружи – не очень весело. Но вообще я могу спать и с комарами.
А здесь спать не получалось. Сначала мне представлялись крысы. Что они подбираются ко мне. Есть же мрецы, получаемые из человеков, почему же не быть крысиным мрецам? Конечно, раньше я таких вообще не встречал, но мало ли что тут заведется?
И сразу же я стал думать – а с чего это вдруг все эти крысы передохли? С какой такой причины? Собрались, значит, в отдельном месте и сдохли. Хотя, может, они тут объединились в этом самом подвале – и дружно совместно утопились. Да, утешил я себя, скорее всего, это крысы-самоубийцы, такое случается. Король им приказал – и они самоубились. Или вот года три как тому назад – эпидемия среди дятлов была. Собирались в стаи и с высоты о землю расшибались. Вокруг станицы все в перьях было – никогда не думал, что в нашем лесу изобилие дятла.
А еще раньше лоси. Лось – зверь устойчивый, его или медведь может убить, или если на жнеца вдруг напорется, или люди добудут, а так ему никакой смерти нет, даже от волкеров убегает. А тогда началось. Стали лоси забадываться. Выбирали дерево потолще, разбегались – хлоп – и готово. Дурили, короче. Мы таких самозабоданных лосей и не ели, неизвестно, что там у них за зараза такая бодучая, вдруг человеку передается? Может, так бодягой и становишься, кстати…
В дверь ударили. Звук получился железный и долгий, я вздрогнул. Ударили еще. Несильно. Кто-то снаружи хотел до меня добраться. Зашипел Папа. Ударили еще. Я сжал покрепче карабин.
Дверь вроде бы крепкая. Крепкая, определенно крепкая, железо толстое, не пробить. А вот стены…
Я начал вспоминать – какие там стены. Кирпич. Белый толстый кирпич, дверь держится на толстых железных шпильках, с виду прочно. В конце концов, железные двери делают не для того, чтобы их ломать.
Я немного успокоился. Конечно, уснуть под это стучание не получалось, я пытался представить, кто там может так стучать, и ни одна поганая тварь, которую я знал, так стучать не могла. Да и не стала бы. У стучалыцика имелся значительный запас терпения – в дверь стучали всю ночь. Иногда звуки прекращались, и я успокаивался и закрывал глаза, но они тут же возобновлялись снова. То с равными промежутками, то вдруг чуть быстрей и чаще, а то совсем редко. Когда стук прекращался, я слышал другой звук – точно кто-то терся о дверь острой проволочной шубой.
Ночь тянулась бесконечно, к утру, наверное, это случилось все-таки поутру, я заснул, утомленный опасностью мозг отключил сознание.
Лед
Разбудил меня само собой Папа.
Котовасился, мурчал и требовательно икал, елозил по клетке. Я расстегнул мешок, засветил факел. Подвал не изменился. Крысы опять распространились, и, как мне показалось, даже несколько собрались ко мне, недаром Гомер всегда говорил, что крысы тянутся к человеку. Король покачивался на месте.
Я спрыгнул в воду. За ночь она остыла, было неприятно, я, стараясь не смотреть на крыс, побрел к выходу. Засов прогнулся. Толстенный такой засов, не открывался. Пришлось выбивать топориком, получилось не сразу.
