Среди скал гнездились птицы, напоминавшие чаек, а возможно, это и были чайки. Они с криками носились над водой, выхватывали из волн что-то съедобное и уносились к берегу. Впрочем, пернатых было не так много, и никакого «птичьего базара» и шума в этих местах не слышалось.
Богдан подобрал ракушку, которая не слишком высохла, и осмотрел её содержимое. Между створок прилепился крупный моллюск, которого вполне можно запечь или даже съесть сырым. Впрочем, парень ещё не настолько оголодал, чтобы поглощать моллюсков сырыми, хотя раковина пахла не сказать чтобы неприятно – морем, солью, йодом и немного сырым яйцом.
Примерно через час ходьбы по гальке и виляния между отдельными высившимися на пути скалами Богдан дошёл до места, где обрывистая часть берега сильно понизилась. Каменистые россыпи стали перемежаться с наплывами песка, а вскоре почти исчезли, а их место заняла полоса невысоких дюн. Лес отступил дальше, и теперь впереди, насколько хватало глаз, расстилались великолепные пляжи.
В этом месте Богдан обратил внимание на бесформенную скалу, скорее даже большой камень, высовывавшийся из песка, словно одинокий уродливый зуб. Что-то показалось ему знакомым, а возможно, подсознание уже начало отдельно от сознания просчитывать все варианты спасения и методов выживания. Кое-какие знания в горно-рудном деле у него ещё остались, и, приглядевшись, Богдан узнал кремний – самый настоящий кремний, который люди каменного века использовали для изготовления наконечников стрел, копий и каменных топоров.
Необходимо было постараться повторить опыт предков и наколоть куски кремния. Богдан вернулся к каменистым россыпям и отобрал несколько камней, которые, по его мнению, могли сгодиться для начала работы.
Вернувшись к кремниевой скале, он стал пробовать отколоть от неё куски. Занятие оказалось не из лёгких, тем более что Богдан не имел навыков пещерного человека. Можно было постараться срезать кусок кремния для последующего раскалывания на пластины с помощью лучемёта или полевого ножа, но Богдан справедливо полагал, что, отрезая кусок кремния, он истратит значительный заряд батарей.
После нескольких безуспешных попыток, ушибив пальцы, он всё-таки решился на компромисс: ножом немного подрезал выступ камня нужного размера, который после и отколол, уже орудуя булыжниками.
Ему повезло, и при отбивании от большого куска откололось несколько небольших, один из которых почти идеально годился на наконечник копья. Сходив к лесу, Богдан надрал лыка и лоз ползучих растений, после чего закрепил наконечник в расщеплённом конце древка. Осмотрев изделие, он остался доволен делом своих рук: вряд ли копьё было также хорошо, как оружие, сделанное настоящим умельцем каменного века, но для человека века двадцатого это было совсем неплохо. Метнув копьё в песчаную дюну, Богдан убедился, что и летит оно вполне сносно, и двинулся дальше со значительно улучшенным арсеналом. Большой кусок кремния он положил в карман, чтобы продолжить работу с ним позже.
Идти по песку было ещё труднее, чем по гальке. Солнце висело почти в зените и сильно припекало.
– Чёрт побери, – сказал Богдан вслух и посмотрел на мелкие слабые волны, медленно наползающие на берег, – а не искупаться ли?
Пейзаж вокруг сгодился бы для любого морского курорта, вот только из обязательных элементов отсутствовали корпуса санаториев и лежаки с зонтиками.
Однако кто его знает, какой зверь или человек может появиться из леса, пока он будет плескаться в воде? Во многих плохих и не очень плохих фильмах так часто и происходит по сценарию: герой оставляет одежду и оружие на берегу, ныряет, а когда выныривает…
Впрочем, немного поразмыслив, Богдан всё-таки подошёл к воде и разделся. Пояс с кобурой и ножнами он снял с комбинезона и нацепил поверх голого тела, поскольку и трусы он тоже снял, чтобы не мочить в солёной воде. Оружие хозяина дворца боялось влаги даже меньше, чем земные пистолеты или автоматы, и посему Богдан не беспокоился, что лучемёт или нож могут выйти из строя.
В этом месте до леса было метров сто пятьдесят открытого пространства, так что подобраться незамеченным не представлялось возможным. Тем более, Богдан не собирался заплывать далеко из опасения хищников, могущих водиться в этих водах. Никаких подозрительных симптомов в виде акульих или иных плавников, бороздящих океан, он пока не видел, но бережёного бог бережёт.
«Слегка освежусь – и всё!» – решил Богдан.
Дно от берега понижалось довольно резко, но почти абсолютно прозрачная вода, к тому же щедро просвеченная солнцем, позволяла видеть далеко. Однако Богдан не стал заходить дальше, чем по грудь, окунулся несколько раз и вылез на берег.
Съев пару из шести запасённых апельсинов и почувствовав себя гораздо бодрее, он зашагал дальше. Правда, у воды ноги проваливались в песок, и, чтобы идти быстрее и не так уставать, молодой человек вынужден был свернуть от берега к лесу, где был плотный ковёр травы.
Так он шёл часов пять, изредка останавливаясь на короткие привалы. Пляж несколько раз чередовался с каменистым берегом, и в трёх местах среди камней в море бежали небольшие речушки, так что проблема пресной воды, в принципе, была решена. Довольно часто попадались крупные птицы, похожие на давешнюю куропатку, гнездившиеся в кронах отдельно стоявших деревьев. Другие птицы вили гнёзда в скалах и даже среди камней на берегу. Один раз у стекавшей к морю речки Богдан увидел стадо антилоп с рогами, изогнутыми наподобие вырезов на деке скрипки. Животные спокойно пили воду и не обращали на него внимания. Крупных хищников пока не попадалось.
Можно было легко подстрелить одну антилопу и организовать обед и ужин, но Богдан пока не хотел останавливаться. До захода солнца он стремился пройти как можно дальше, чтобы постараться понять, находится он на острове или же всё-таки на «большой земле». Впрочем, в этом океане имелись и большие острова, которые просто невозможно обойти за один день.
Солнце клонилось к закату, апельсины были съедены, и Богдан, как городской житель, хоть и достаточно спортивный, но всё-таки не привыкший много ходить пешком, устал. Даже несколько наращенные в медицинском секторе дворца мышцы ныли: тренировки им всё равно не хватало.
Он как раз подошёл к маленькому ручью, и решил устроить привал. «Попытаюсь найти еду, устроюсь на ночлег, а завтра продолжу поход, – решил он. – Или дойду до точки, откуда вышел, если это остров, или встречу какие-то следы людей, если я просто на берегу моря на какой-то грани». Хотя, как он знал, в подобном случае следы цивилизации могли не встретиться очень долго: грани были населены не слишком плотно, и местами на них имелись обширные совершенно безлюдные пространства.
