Беги, чего стоишь! Сорвав со стойки навесную пластмассовую корзину с мусором, куда я, не дожидаясь горничной, любил относить пустые бутылки, швырнул её вниз по лестнице, может, хоть споткнётся кто из гадов…
Пока бежал на следующую лестницу, понял, что слово «арматура» уже прочно засело в голове. Как выход, как решение.
Вспомнил!
Местные завхозы очень долго собирались бетонировать край разрушенного поребрика, это совсем рядом со входом в коридор моего ряда. Очень долго собирались… Как-то утром я увидел, что один из штырей, сделанных из той же арматуры, валяется в стороне: наиболее нервный из гостей пнул по пьяни, надоело смотреть! Греки порядок навели быстро — штырь убрали, заодно вытащив и второй, пострадавший. Два оставшихся торчали из земли. На живулине. Лить бетон никто так и не собрался. Очень неторопливый народ.
В Корфу-таун, как ещё называют Керкиру, есть райончик с домами, разрушенными ещё при налётах гитлеровских бомбардировщиков — так до сих пор и не восстановили.
Шаги звучали всё ближе. Немцы шли неторопливо. Сбегу в сторону выхода из гостиницы? Отпразднуют победу, поминая русского труса.
Оба штыря я вытащил в одно мгновение.
И здесь халтура! У нас затачивают по-человечески, в четыре грани, на заточном, всё солидно — здесь же просто обрезали накосо болгаркой!
Вот они, сволочи! Ножи в руках у обоих.
И страшные улыбки прирождённых убийц. Господи, да вы хоть лягушку убили в своей жизни, откуда всё это?! Не истери, Гош, кто знает, может, они в детстве втихую кошек четвертовали…
Забежав за тележку, на которой я возил тела и которую прикатил обратно на место, рассчитывая на ней же упереть и весь возможный багаж, с силой толкнул её по ступеням. В кино это срабатывает. Сделай так мушкетёр или ковбой Джо, тележка собрала бы в себя целую связку негодяев!
Оказывается, я не мушкетёр и не ковбой.
Татуированный Рупрехт ногой мощно отпихнул тележку в сторону.
Пришла пора! Я, резко размахнувшись, швырнул в них один из штырей. Тевтонский строй было дрогнул, только им даже пригибаться не пришлось — прицел, сука, сбился, первый драгоценный снаряд пролетел мимо, выше голов. Мазила!
Адреналин буквально душил, мешая целиться. Быстрей!
Следующий заострённый кусок железа пошёл гораздо удачней.
Вот тут уж строй остановился!
Остриё не пригодилось, кина не вышло… И даже тупым концом железяка не ткнула, метатель хренов! Арматурина ударила по груди, а заодно и по больной руке Рупрехта плашмя, но это было крепко! Я честно метнул, что есть силы — в такие минуты всё делаешь от души. Немец громко заорал, матерясь по-своему. Он выпустил из здоровой руки тесак и схватился за грудь, после чего болезненно согнулся, продолжая ругаться.
— Рупрехт! — закричал его друг, нагибаясь к товарищу. Тот, продолжая стонать, лишь торопливо махнул тыльной стороной кисти вверх: лови его!
А теперь погнали!
Одновременно с рывком Макса по ступенькам я вдарил что есть мочи по пустому бетонному коридору. Теперь глухо топали мои тапки. Мимо пролетали двери бунгало с номерами-табличками. Мелькнуло и родное «Би-элевен», дверь приоткрыта. Что ж, давайте побегаем! Бегаю я хорошо, далеко и долго, даже после разгульно-курортного режима, хрен ты меня догонишь, я возле бассейна сутками не валялся!
Коридор закончился быстро, как и бетон под ногами, — вот он, лесистый обрыв.
Вряд ли они что-то знают об этой тропинке. Возле бассейна каждую плиту покрытия запомнили, особенности каждого лежака. Ну и в тренажёрном зале, поди, каждый снаряд изучили до трещинки в пористых насадках рукоятей… Здесь же они не бывали, ленились, на солнце жарились. Это я, со своим любопытством и извечной русской привычкой лезть куда не просят, изучил в окрестностях каждую тропинку.
Не сумев взять меня на спурте, Макс бежал тяжело. Я на миг оглянулся — ну и страшно же мужик выглядит с большущим ножом и такой рожей!
— Ма-акс! — раздалось позади.
Гляди-ка, покалеченный тоже сюда спешит, уж как может! Боится оставить друга один на один с непредсказуемым русским.
Настал момент, когда эта первобытная схватка меня завела. Русские идут! Десантники адмирала Ушакова! Иногда они возвращаются.
Страх почти пропал, адреналин впрыскивался в норме, дыхание — ровное. В душе проснулось что-то древнее, дикое, безрассудно-яростное. Все эти минуты меня не покидало чувство полного нереала: в классном курортном отеле сошедшие с ума мужчины бьются насмерть самыми варварскими способами! Охренеть!
Плохо, что обувь не совсем подходящая. «Экковские» сандалии удобные, конечно, мягкие, ходить в них можно долго и без устали… А вот пнуть в брюхо никак не получится! И вообще — одет я как пошлый курортник! Гош, ты осознал, что происходит? Почему спал, чего ждал? Повального коммунизма и всеобщей благости?
Вылетев на грунтовую тропиночку, траверзом извивающуюся по склону, я сразу повернул налево. В принципе, мог рвануть вниз, на пляж, и тогда попробуйте, поймайте меня на берегу! Но бойцовский инстинкт уже делал своё дело — надо драться!
Вот только чем?
Возле второй развилки я нырнул под сук, отходящий от сосны почти параллельно земле. Отполированный, гладкий. Тут вообще все стволы отполированы. Деревья большие, старые, за десятилетия сексуально озабоченные парочки обтёрли в хитрых позах всю древесину вокруг. Один раз даже видел такие эволюции.
Спрятавшись в зелени куста, я замер. О! Палка какая-то! Вот зараза, деревяшка была выгнута почти буквой «Г», крепко врезать такой не получится. Что ж мне не везёт-то так! И всё равно не убежал, слишком долго эти фрицы глаза мозолили. Не только у вас, камрады, планку срубило и заклёпки сорвало, ещё и про Суорд-Бич напомню, за деда Тони! Я тоже не из ваты сделан!
Макс, выскочив вслед за мной, как я и предполагал, ошибся, побежав по короткой тропинке прямо, где на небольшом пятачке стоит первая интим-скамейка. Кстати, бегать там не рекомендуется, можно не удержаться и рухнуть вниз, места для торможения практически нет, площадка покатая, а после дождя скользкая.
Покрутившись там, конопатый нетр что-то быстро крикнул своему дружку — такой судорожный немецкий язык, да на высоких скоростях, я не понимаю, не успеваю! После чего осмотрелся, быстро нашёл правильный путь, побежав в мою сторону.
И остановился почти прямо передо мной, обдав облаком дорогого парфюма. Ещё бы — опять развилка, решать надо!
Там стоит вторая скамейка, только отсюда её не видно.
«Где решил спрятаться этот русский, куда он побежал?» — Я прямо читал его кипящие мысли.
Макс подумал и совершил немыслимое, я офонарел!
