Этот вывод подтверждался наличием еще одной категории эмпатов, обладавших совершенно невероятной способностью делать деньги из ничего. По аналогии с «механиками», «фермерами», «синоптиками» и «слухачами» они обозначались как «финансисты» или «мультипликаторы», причем последний термин не имел никакой связи с киноискусством, выступая в своем исконном значении – «способный приумножать». Как раз с таким приумножителем куратор должен был встретиться на следующее утро, и эта перспектива вкупе с мрачными прогнозами Монаха его совсем не радовала. «Финансисты», в отличие от «слухачей», в гонорарах Системы не нуждались и сами могли взять на жалованье кого угодно, а потому были людьми независимыми и высокомерными.
Он свернул в распахнутые ворота, проехал в самый конец двора, притормозил у парадного и взглянул на часы. Черт, полночи как не бывало! Долгонько же задержал его Монах! Хоть бы четыре часа поспать…
Огромный двор, вымощенный булыжником, был тих и безлюден; огромный дом – из тех, доходных, что строили столетие назад, – казался крепостной стеной, увенчанной выступающими башенками мансард. Под стеной прятались ночные тени; кое-где, укрытые их темным пологом, дремали машины, все больше шестиколесные «Солектрии», «Лексусы» да «Клио», и у каждой, словно упавшая с неба звезда, за лобовым стеклом тлел красный огонек. Куратор вылез, запрокинул голову вверх, проверил – звезды вроде были все на месте, да и месяц тоже, изогнутый и тонкий, как лезвие турецкой сабли. Он достал брелок, включил сигнализацию и усмехнулся, когда «Аккорд» чуть слышно пискнул, прощаясь с хозяином до утра.
Тут его и ударили.
Врезали крепко, но не милицейской палкой-глушителем, а чем-то похожим на гибкую бамбуковую трость с электроразрядником на конце. К счастью, голову он успел отдернуть, так что синеватая молния разряда прошила воздух, а сам удар пришелся на плечо, ближе к шее. Значит, не в кость, а по мясу, подумал куратор, скривившись от боли и быстро отскакивая назад, – он был мужчиной в зрелых годах, но прежней сноровки не растерял. Пальцы сжались сами собой, мышцы напряглись, в плече стрельнуло – рука, однако, работала.
«Кто ж это тут шалит?» – мелькнула мысль. Шалунов, промышлявших ночами у подъездов, в городе хватало, но своих он знал наперечет. И они его знали, и было им ведомо, что связываться с Петром Ильичом Синельниковым, бывшим офицером, крутым и крепким мужиком, небезопасно.
Однако ж связались! Вот только с кем? С припозднившимся жильцом, коего можно побыстрому обобрать у подъезда? С журналистом, кропавшим забавные статейки о магах, телепатах, лохнесском чудище и озоновой дыре над Антарктидой? Или с удачливым бизнесменом, чей карман распух от «толстовок» и кредитных карточек на предъявителя? Или… Или им нужен куратор звена С? Функционер Системы? Тот, кто прячется под семью личинами, расплывчатыми, как осенний туман?
Выяснить это было куда важней, чем разделаться с тремя типами, неторопливо отжимавшими его в тупик, к глухой стене, справа от парадного. Куратор полез за пазуху, с сожалением огладил ребристый цилиндр ручного лазера и вытащил бумажник.
– Эй, парни! Обойдемся без неприятностей, э? Берите, что есть, и ноги в руки!
Он швырнул бумажник, как бросают кость злобному псу. Ни один из троих не нагнулся; они попрежнему надвигались на него в полном молчании, поигрывая чем-то блестящим и гибким – то ли хлыстами, то ли бамбуковыми тростями. Лиц их куратор не видел – под стеной было темно, но походка, медлительная и неуклюжая, его удивила. Волка ноги кормят, и бандитам вроде бы полагалось бегать порезвей!
Вытащив брелок с ключами, он отправил его следом за бумажником.
– Берите тачку, ублюдки, и оставьте меня в покое! Никакой реакции. Ни деньги, ни машина им не нужны, понял куратор; эти типы хотели достать его самого. Кого же именно? Был он владельцем пяти квартир, и проживали в них разные люди – все, правда, почти на одно лицо; в этот же момент он находился рядом со своим двухкомнатным журналистским логовом на четвертом этаже мальцевского дома. От Монаха он мог поехать куда угодно – туда, где обитал отставной железнодорожник и бизнесмен Ивахнов, или к Августу Рихардовичу Мозелю, чудаковатому коллекционеру-сибариту, или в апартаменты Чардецкого, сотрудника федеральной разведслужбы… Не исключалась и Фонтанка – место законной прописки. Но он отправился сюда, в обитель писаки Синельникова. Выходит, Синельникова и ждали!
Прижавшись спиной к стене, он вскинул руки, словно сдаваясь на милость победителя, и с наигранной дрожью в голосе произнес:
– Так не пойдет, ребята! Так дела не делаются! Бумажник вам не нужен, тачка тоже – значит, будете бить. За что? Кому я дорогу переехал, э? Могу узнать, пока вы не вышибли мне мозги?
– Пишешь много… – донеслось из темноты. Голос был каким-то безжизненным, механическим, и куратор даже не смог бы сказать, кто из троих уточнил причину намечавшейся экзекуции.
Он с облегчением вздохнул. Значит, до журналиста добираются! Пишет он, видите ли, много! И не о том! Лезет в дела Вышних Сфер, будоражит народ, копается в запретном и тайном… О чем еще вещал Монах? Что явится демон злобный, зверь алчущий… Вот целых три зверя, только чего они алчут? Вынуть душу из благодетеля, как предсказывал «слухач»? Ну, раз ситуация прояснилась – хотя бы отчасти! – можно поглядеть, кто из кого и что вынет… Но поработать придется кулаками – с чего бы журналисту Синельникову носить при себе лазерный ствол? Или другие интересные штучки…
Тут, вспомнив об одной из них, куратор быстро расстегнул воротник и вытянул цепочку с висевшим на ней Стражем. Пластинка была тонка, но прочности неимоверной – хоть какая-то защита для пальцев! Он намотал цепь на кулак и шагнул вперед.
Два хлыста свистнули разом, куратор рванулся в промежуток между нападающими, ударил среднего в висок, крайнего слева – носком тяжелого башмака в голень. Тот упал, но средний – странное дело! – лишь покачнулся, хотя по задумке ему полагалось тоже прилечь на булыжник. Удар был тяжел, в полную силу, и нанесен в уязвимое место – такие вещи даром не проходят!
Хотя кому как… Встречаются люди с крепкими черепами, размышлял куратор, выбравшись из тупика и готовясь принять бой там, где было посветлее. Кричать и звать на помощь он не хотел – да и кто рискнет вылезти во двор в такое время? Подумают, шпана сводит счеты… Ну и пусть сводит! На то она и шпана…
Сбитый наземь поднялся. Троица разошлась, окружая жертву; один слегка прихрамывал, у другого из рассеченного виска струилась кровь. Теперь куратор разглядел их лица – бледные, неподвижные; глаза – пустые дыры в обтянутых кожей черепах. Выглядели эти трое чуть ли не братьями-близнецами, хотя прямого сходства и не замечалось, однако оловянный взгляд, будто ушедший в себя, делал их на удивление схожими. «Зомби?» – промелькнуло в голове. И впрямь напоминают зомби, словно в фильме ужасов… либо тех пропащих мужичков, что осаждают пивные ларьки или толкутся у метро, надеясь сбыть уворованную банку краски, пяток лампочек и водопроводный кран… Имелись, однако, и отличия – скованная походка и нечувствительность к боли. «Ну, придется приложить покрепче!» – решил куратор.
