Можно гадать до скончания времён, но что мне остаётся. Проще поверить в то, что я увидел во сне, и ободрить себя. Если бы существо, заключённое в артефакте, целиком подчинило меня своей воле, я не сказал бы ему нет. Добравшись до ванной, я умылся холодной водой и с любопытством посмотрел на себя в зеркало. Как можно понять, волен ли ты в своих поступках, или уже раб, но не замечаешь этого?
И, позавтракав, решил, что бояться поздно. Если тварь захватила меня, то паниковать бессмысленно, я всё равно буду брыкаться, насколько это возможно, и учиться. Что ещё мне остаётся? Когда чашка опустела, я придвинул к себе нетбук и открыл учебник.
И как-то позабыл о том, что сперва для осторожности думал снять браслет хоть на время…
— Ты неласков ко мне, — упрекнула девушка, стоило мне заснуть.
Теперь вокруг меня тянулся какой-то весьма унылый пейзаж, небо хмурилось, каменистая пустошь по одну руку вздымалась скалами и валунами по другую. Дымка затягивала просторы, так что я, собственно, ничего особенного и не видел там, но ощущение опасности нахлынуло почти в тот же самый момент, как я услышал голос. Возможно, поэтому я и насторожился особо.
На этот раз она выглядела привлекательнее, на мой вкус — не такая ослепительно-красивая, как давеча, и потому менее хищная. Но я уже не склонен был ей верить. Если она сумела подчинить меня, да так, что я этого даже и не заметил, то уж по крайней мере сознательно я не собираюсь ей уступать.
— А что, должен бы?
— Я ведь красивая женщина, как ты можешь так со мной обходиться?
— Сомневаюсь, что ты женщина. Ты ведь демон, не так ли?
Короткое молчание и исказившиеся в негодовании губы. Сейчас она была очень похожа на человека, но это не подкупило меня.
— Неужели ты думаешь, что демоны размножаются почкованием? В среде демонов есть мужчины и женщины, точно так же, как у людей.
— Значит, ты признаёшь, что ты демоница?
— То, что демоница, несомненно, признаю. Но разве это важно? Человек с демоницей очень даже может приятно провести время.
— Так, отодвинься от меня, детка, а то придётся охладить твой пыл хорошей пощёчиной.
— Как может мужчина бить женщину?
— Увы тебе, я не рыцарь.
Она ошеломлённо замолчала, и я, довольный тем, что слегка порушил шаблон, повёл наступление:
— Ты каждую ночь собираешься меня сюда таскать?
— А тебе здесь не нравится? Так иди сюда, и я сделаю так, что тебе здесь сразу станет хорошо. Ведь у тебя сейчас нет постоянной наложницы.
— Так-так, заодно и за моей жизнью шпионишь?
Она снисходительно и вместе с тем завлекательно улыбнулась.
— Мне всё видно и без шпионажа. Если у тебя сейчас нет женщины, утоляющей твой аппетит, то зачем себя сдерживать здесь?
— Слушай, не делай роковой ошибки, видя в мужчине просто скота, у которого нет ничего, кроме инстинктов.
— Чего?
— Ты обозвала инстинкт аппетитом. Я вступлю в отношения с женщиной только тогда, когда сам этого захочу.
Она скользнула ко мне и обняла так ловко и быстро, что я не успел отступить.
— А разве ты не хочешь сейчас? Посмотри на меня, посмотри…
— Это уже проходит по разряду «ощупай»… — Я попытался отстраниться, но сейчас немыслимо было сделать это и не поставить себя в неловкое положение, поэтому пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. — Но ты меня не привлекаешь, — и, сказав это, был вынужден признать, что лгу. Привлекала она меня, и даже очень. В какие-то моменты желание становилось невыносимым. Заодно я понял, что она это тоже прекрасно осознаёт. Здесь нельзя было солгать, и правда становилась более действенным оружием. — Хочешь чего-то добиться, так объясни, к чему этот напор?
— Просто желание. Что неестественного в желании? Я не привыкла отказывать себе в его удовлетворении. А мой браслет давно никто не надевал.
— Угу… Вот я сейчас проснусь и сниму айн, да засуну его подальше… Если не хочешь этого, веди себя прилично.
— Какая разница, ты уже слишком давно со мной в контакте, теперь так просто не оторвёшься от меня.
— Как интересно. Значит, ты веришь, что, переспав со мной, получишь полный контроль?
— При чём тут контроль? — она пыталась распустить мой пояс, но я прижал его рукой. — Я просто хочу быть с тобой, я жажду тебя…
— Детка, хватит мне мозги пудрить. Что тебе от меня нужно? Давай начистоту, я ведь примерно представляю, в чём дело.
— Да если бы я хотела завладеть твоей волей, я бы уже сделала это! — воскликнула она в негодовании. — Ты носишь браслет уже давно, и сколько раз медитировал с ним на руке, давая мне путь к твоему сознанию и сердцу!
— А ты не хотела, так, что ли? — я схватил её за руку, упорно пытающуюся протиснуться к телу. Впился взглядом в её лицо. — Разве не хотела?
— Я делаю то, что хочу. Давай поговорим о другом…
— Но ты ведь хочешь, и именно к этому стремишься сейчас. Так почему же не сделала?
Мы молчали в напряжении долгие мгновения, тягаясь взглядами. Пространство вокруг начало меняться, впрочем, оно не стало веселее — такое же сумрачное, неопределённое, в полумраке и в ощущении угрозы.
— Ты не смогла, не так ли? — бросил я наугад и не совсем обдуманно. — Просто не смогла.
И, сказав, пожалел. Мне совершенно не хотелось брать это существо на «слабо».
Вдруг она действительно способна причинить мне ещё какой-то вред. Вдруг пока по каким-то субъективным причинам не бралась за подчинение…
Она молча смотрела на меня, будто ждала чего-то. А потом сон прервался, и всё оставшееся время до пробуждения я, осознавая сам факт сна, не видел больше ничего значимого. И незначимого тоже.
Увиденное, хоть и могло в результате оказаться лишь плодом моего воображения, всё-таки очень ободрило меня. Проснувшись утром, я первым делом схватился за браслет, стянул его с руки и положил на край стола. Если медитация в браслете (а любой этап освоения тем по учебнику — своеобразная медитация) даёт демонице путь к моему сознанию, то, наверное, следует учиться, снимая штуковину… И не следует больше в ней спать…
Как всякий раз, сварганил себе кофе, вытащил из холодильника и разогрел в микроволновке какие-то местные булочки с кремом внутри — они нравились мне горячими. Поедая их у окна, подумал о том, что от нападения в любой момент дня не застрахован ничем. Кстати, ночью напасть могут с такой же долей вероятности. И вообще, следовало бы убираться из Карлсруэ — если меня ищут, лучше запутать их как можно надёжнее. Пора собирать манатки и тащиться в Гейдельберг.
Получается, я не могу позволить себе снимать браслет днём — у меня может не оказаться времени добежать до него в случае внезапного нападения. И ночью тоже не могу снимать. Остаётся уповать на бессилие демоницы, заключённой в браслете. Если б могла мною завладеть, сделала бы это, наверное. Или, если это свершилось таким образом, что я ничего не ощущаю и ущерба своей свободе не нахожу, то, может, и фиг с ним?
