Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

И хотя я знал, что ничего другого мне не светит, я всегда мечтал об иной жизни. Где нет однообразных и скучных жителей Солнечной Поляны. Где нет таверны с подносами и пьяными посетителями. Но что мне было известно об окружающем мире? Была Солнечная Поляна. И был лес вокруг. Густой, местами непроходимый, местами дикий. Он раскинулся на многие версты. Деревушки в нем терялись, как крупицы песка. В некоторых из них я бывал, о других только слышал. Еще я мог сказать, что вся эта лесная махина находилась очень далеко от замка, где жил и правил его светлость барон Вульфгард. О нем я знал только, что он наш правитель и кормилец. И то, что мы были далеко от него.

О прочих местах и землях я имел не больше понятия, чем дикий кабан о жизни после вертела и жаровни. Слухи из других поселений долетали до нас долго и неразборчиво. Солнечная Поляна жила сама по себе, не зная, да и не желая знать, о сложностях и многообразии другого, большого, мира. Так что все мои мечты о чем-то, кроме таверны господина Уильяма, терялись и пропадали в дебрях моего неведения.

– Стоп, – сказал я себе, остановившись под громадным деревом. – А, собственно, где я?

Я так замечтался, что забрел в густые, непроходимые заросли. Замечательно!

Я старался не думать о диких зверях, о кочевниках (и те, и другие могли поджидать меня за каждым кустом). Надо было возвращаться домой. Я зашагал по лесу в сторону деревни. Прошло около двух-трех минут, как вдруг я обратил внимание на холм, мимо которого проходил сотни раз, гуляя по этому лесу. Невысокий земляной холм. Ничего примечательного, кроме…

Я подошел к холму и среди мха и травы я увидел расщелину. С виду маленькую, но от мрака, наполнявшего ее, веяло бесконечностью.

– Ау, – сказал я, еще не собираясь ничего делать. Просто на пробу.

– Ау-у! У! У! У! – ответила расщелина.

Стало жутко и неуютно. Но все же я наклонился и заглянул внутрь. Там была темнота и сырость. «Пора домой», – пронеслось у меня в голове. Но неизвестно откуда взявшееся любопытство, которое я не мог объяснить, заставило меня вглядеться в расщелину внимательнее. Вроде бы спуск вниз. Не знаю, что меня дернуло, но я залез в расщелину по пояс, вытащил из кармана спичку и осветил пространство вокруг. Пещерка, уходящая вглубь под землю. Я понимал, что следует отправляться домой, но вместо этого пролез в расщелину еще глубже. Почему мне именно тогда попался на глаза этот холм, похожий на множество других? Зачем я полез в ту щель? Ответить не могу до сих пор.

Щель почти сразу расширилась, так что я мог не ползти, а просто идти пригнувшись. Правда, очень быстро кончались спички. Я пробирался вперед, пока проход резко не перешел в довольно большую пещеру. Предпоследняя спичка обожгла пальцы. Я оказался в кромешной темноте. Тут опять же можно было повернуть назад. Но меня никак не покидало странное чувство. Я знал каждый камешек, каждое дерево в округе. Я мог бы быть проводником для странствующих путников. Так почему же я за всю свою жизнь ни разу не видел этой пещеры?

Пошарив рукой по стене, слева от себя я нащупал выступ. Ровно вытесанный в камне конус. Пробежав по нему пальцами снизу вверх, я нашел ложбинку, в которой было что-то вроде влажного сена. Осторожно поднес пальцы к носу. Запахло смолой и чем-то еще. Может, факел? Помедлив с полминуты, я зажег последнюю спичку и поднес ее к верхушке конуса. Вспыхнуло так резко, что я отшатнулся и сильно приложился обо что-то затылком. Оправившись, я увидел – в самом деле, факел. Он освещал пространство на пять шагов вокруг. Правда, ничего интересного я еще не заметил. Разве что стена вокруг факела была слишком уж гладкой. В пещерах естественного происхождения так не бывает.

За мной, с другой стороны от входа, был второй факел – об него-то я и ударился. Пошарив под ногами, я поднял с пола прутик и с его помощью перенес огонь с первого факела на второй. Стало еще светлее. Из темноты показался третий факел. Я прислушался к себе. Страха не было, как, впрочем, и яростного любопытства. Помедлив, я снова зажег прутик и понес пламя дальше. Через несколько минут я зажег последний – десятый – факел. Все это время я старался не смотреть в центр комнаты (именно комнаты, а не просто пещеры). Волнение поднималось к моему горлу каждый раз, когда вспыхивал новый факел. Это был не страх, а некое ощущение новизны. Мне все сильнее казалось, что здесь начинается новая страница в моей жизни. Потом я глубоко вздохнул и обернулся. И вздрогнул.

Посреди комнаты стояло большое кресло. А в кресле сидел человек. Он смотрел прямо на вход в комнату. Я медленно выдохнул, приводя свои нервы в порядок. Никакой это не человек, а статуя. Каменная статуя, изображавшая гигантских размеров мужчину в кирасе, с густой гривой волос. В одной руке он держал каменный же свиток, в другой – большое кольцо. Я подошел к статуе, внимательно вглядываясь в искусно высеченное лицо немолодого человека, с сильной челюстью и широким лбом.

Однажды господин Уильям повез меня в Ручей. Это был маленький городок на окраине нашего большого леса, от него шла дорога уже к самому центру баронских земель. Но по сравнению с Солнечной Поляной, это был город в полном смысле слова. Каменные дома, на центральной площади – настоящая булыжная мостовая, несколько широких улиц. Так вот, там, на центральной площади, я видел статую, изображавшую нашего барона. То было нагромождение каменных блоков, на котором стояло несколько бесформенное изваяние в немыслимых доспехах (даже я, разносчик пива, это понял). Это были даже не доспехи, а целые горы брони, которые не удержит на себе ни один человек. Тогда господин Уильям велел внимательно посмотреть и запомнить, каков наш драгоценный барон. Мне же казалось, что властителю наших земель следовало повнимательней относиться к своим изображениям в камне. Тот истукан приводил в оторопь.

А вот статую, которую я нашел в подземной комнате, бесформенной назвать было никак нельзя. Искуснейший скульптор работал над ней. Были видны и сила сидящего в кресле человека, и его острый ум, читавшийся в детально изображенных глазах статуи.

Я еще долго разглядывал каменное изваяние, а потом мое внимание привлек зажатый в его руке свиток. Он был испещрен разными значками, символами и буквами, значения которых я не знал. Похоже, одна и та же фраза была высечена на нем на всех языках, которые могли существовать. Приглядевшись, я разобрал две строки на моем родном языке:

«Символ власти тому, кто честен, храбр и достоин славы вождя.

Разумная сила и терпение приведут к цели мудрого командира».

Письменность я знал плохо (подручному трактирщика она была без надобности), так что перечитал раза три, пока понял все целиком. Символ власти? Я посмотрел на вторую руку статуи. В ней было не кольцо, как мне сперва показалось, а покрытое многолетней пылью ожерелье. Человек из камня вытягивал руку, вроде как предлагая это украшение своему собеседнику. Тому, кто войдет в подземную комнату.