– А это, Р.С., главные монстры в этом зверинце, русские. Утром десантировались с вертолета, скорее всего, морпехи из Казачьей бухты, что в Севастополе, 810-ая бригада. Киллеры страшные, свирепые как черти. Похоже, они собрались ликвидировать наших турок. Потому надо срочно их затормозить, а еще лучше убрать с этой доски… Извини, я отлучусь, кое-что доложить шефу.
– Постой, Сверло, а почему это русские так ополчились на охрану сахарного магната? Ну, злодеи они, но не дураки же. Или им кто-то слил информацию о турках? Что тогда требуется группе турецкого спецназа и что могло вызвать интерес у русских?
– Какой ворох вопросов и каждый на сто долларов. Допустим, русские нейтрализуют любую группу спецназначения третьей стороны – на всякий случай. Ты спроси лучше у своего дядюшки адмирала… Так, у меня в меню перезагрузка и смена темы. Может, встретимся после вахты? Тут, конечно, не Сансет-стрит, выбор развлечений ускользающе мал. Стало быть, в моей каюте? Р.С., у меня, между прочим, новые записи «Удовлетворенных вампиров», улёт полный и безвозвратный, особенно если налепить трансодерм с кое-чем для разгрева синапсов, понимаешь, куда клоню? А ведь их альбом официально выйдет только на следующей неделе.
Он снова придвинул к ней свое гладкое, тщательно выбритое и ароматизированное лицо, но и она отодвинулась незамедлительно.
– Ответил бы на вопрос, тогда бы и встретились, и налепили. А так я найду себе более разговорчивого приятеля.
– Мисс Глэзер, я буду полезен, честно, – он с нарочитым раскаянием посмотрел в ее миндалевидные глаза – почти такие, как у персонажей на древнеегипетских росписях.
Она отвернулась.
– Иди, Сверло, и в следующий раз думай, прежде чем молчать.
Когда Адамс свалил, она еще раз посмотрела на фигурки. Семеро русских и чертова дюжина турок, притворяющихся охраной сахарного барона. Плюс неподалеку ошивается банда, обслуживающая электрического магната. По идее, эти следят, чтобы все платили за свет, сколько требуется хозяину… Что-то Адамс сильно не договаривает. Если б даже русские догадались, что вместе сахарного ЧВК по свекольным полям бродит на самом деле турецкий спецназ, они бы так не всполошились. Кого тут только не было, включая Армию Всеобщей Любви, состоящую из обоеполых интерсексуалов. Так в чем же дело?
Мошкары здесь было не меньше, чем в Западной Сибири. А сетка порвалась. Знаменский обмотал лицо косынкой на манер бедуинов, оставив только глаза – душно, да и в глаза эти демоны всё равно лезут.
Только на третий час инфракрасный канал прицела показал тех – вражеские коммандос, идут разбившись на тройки. В последней тройке один несет что-то вроде… пылесоса.
Так обойдемся без лишнего трёпа, чтобы не дать себя обнаружить. Он берет на себя вторую тройку, Данкверт по близкосвязи передал, что третью, Никитскому остается четвертая, Гордиенко и Шрагин слишком далеко. Командир и Керженцев должны сейчас покончить с передовым дозором басурман. С первым выстрелом начинаем действовать. На старт, внимание. Бабахнуло. Прицельный комплекс уже захватил всех трех. Легко, быстро и плавно нажимаем спусковой – раз, два, три. Кажется, двенадцать выстрелов почти слились. Противник лежит, криков не слышно. Должно быть, угомонились разом.
Вот лейтенант Данкверт выходит из укрытия. Попал в луч солнца, пробившего брешь между двумя облаками, но все равно виден только контур благодаря камуфляжу-невидимке с покрытием из метаматериала. Подходит к одному из валяющихся турок. Вот зараза, прогремело еще два выстрела подряд. Наверное, один из турецких коммандос был только ранен.
Знаменский не выдержал, скинул маскировочный мат и в десять секунд добрался до маленькой проплешины в прибрежных зарослях тростника и рогозы, откуда прозвучали выстрелы.
Из зарослей были видны рука одного мертвого турка и две ноги – другого. Лейтенант Данкверт сидел на земле, прижимая руку к животу, сквозь пальцы пузырилась кровь.
– У меня терпимо, а один из тех ушел, – прохрипел он, – в рюкзаке у него вроде какой-то цилиндр был. Мне показалось, что турок сдается, он оружие положил и рюкзак сбросил, но у него, паскудника, еще ствол прямо из запястья вылез…
– А паскудник-то ранен?
– Нет, только контужен, пуля угодила ему в титанокерамический щиток на груди.
Знаменский, чуть повернув голову, коснулся тангенты.
– Ястреб, вызывает Питбуль. Варягу нужна помощь, один «десятый» ушел с грузом, буду преследовать. Если до 14.00 не выйду на точку, эвакуируйтесь без меня. Буду использовать запасной вариант. Прием.
Ястреб, он же командир группы капитан Лямин, сказал просто: «С Богом» и Знаменский рванулся по едва заметной тропе, оставленной сбежавшим турком.
– У турецкого спецназа нарисовалось двенадцать мрачных трупов – один живчик сдристнул. Шесть русских эвакуировалось – их забрала стелс-вертушка Ка-100, похожая на зыбкие переливы смутного воздуха. И словно бездна поглотила их. Замечаешь, я даже стараюсь говорить красиво. Точнее, наши средства засекли их, когда они уже оказались над международными водами. Ничего не попишешь. Один русский остался, упорно ведет преследование сбежавшего турка, – сказал Адамс, – и это точные сведения.
– Я тоже вижу, – Р.С. сняла троды нейрокабеля с висков. – Как думаешь, почему остался, зачем преследует?
Рот Адамса опять оказался рядом с ее ухом, он тщательно поработал с запахом, сегодня легкий фруктовый аромат.
– Значит, милая, у сбежавшего турка есть при себе что-то важное. А вот оставшемуся русскому морпеху я не завидую. Ведь мог уже сейчас водку хлестать, тиская белобрысых ядреных девок… Я связался со штабом сине-желтой гвардии – они выслали на перехват группу из своего наиболее мобильного подразделения «вепри». К ним прикомандированы два наших капрала из «котиков». Тридцать на вездеходах «хамви» против одного пешего.
– И что они с ним сделают, если поймают, а не убьют?
– Для начала допрос с пристрастием, потом будут кончать медленно и со вкусом. Это они умеют. Может, распилят живьем. Но что делать, русские уже достали украинскую демократию, еще со времен Второй мировой.
В голосе Адамса просквозило еле скрываемое удовольствие, из игр он тоже предпочитал слэшеры-расчлененки и чопперы-мясорубки.
– Ты что-то захлебываешься от радости, Сверло.
Несмотря на рот, растянутый в резиновой улыбке, взгляд Адамса был холодным.
– Это вполне нормально. А у тебя я так понимаю, психологическая усталость. Р.С., пора наверное снова сходить на психотренинг по выработке «образа врага».
