— Братья и сестры! — начал говорить высокий майор с волевым, обветренным лицом. — В течение нескольких веков нас объединяло одно желание — вернуться на нашу родину. И вот теперь у нас есть такая возможность. Неужели мы откажемся от нее? Сказать по правде, меня не убеждают ваши аргументы. — Он повернулся к сержанту. — Я буду голосовать за то, чтобы принять предложение Дэвирна. Мне надоело скитаться.
Раздался одобрительный гул и топот. Казалось, что стены корабля зашатались.
Слово опять взял полковник Марион:
— Мы можем тут спорить до скончания веков. Однако не следует забывать, что идет война и все мы прекрасно понимаем, что нам грозит. Я знаю, какие чувства вы испытываете. Среди вас не найдется ни одного человека, который не хотел бы вернуться на Нортвинд, но призываю вас — прежде чем голосовать, подумайте, что важней: честь или родина. — Сильный голос полковника гремел словно колокол. — Не забывайте, что вы — Горцы. Если большинство выберет возвращение, те из вас, кто посчитает, что сегодняшнее решение требует сделки с совестью, и не одобрит его, все равно останутся членами нашего клана навсегда. Горцев сплотила кровь, и даже самые могущественные правители Внутренней Сферы не в силах разъединить нас. А теперь давайте голосовать!
Через двадцать минут все было кончено. Подавляющим большинством Горцы приняли предложение Хэнса Дэвиона. Все четыре полковника тут же отдали приказ своим соединениям оставить Конфедерацию Капеллана и отправляться на Нортвинд. Отныне для каждого Горца был только один правитель — Хэнс Дэвион, принц Солнечной Федерации.
В течение последующей недели Горцы потеряли свыше двухсот воинов, техников и их семей, которые покинули свой клан, недовольные принятым решением. Они предпочли скитания позорному возвращению. И те, кто ушел, и те, кто остался, испытывали чувство горечи и разочарования. Расставание с боевыми товарищами было мучительным.
Предугадать последствия было не сложно. Ничто не могло остановить Конфедерацию Капеллана. Миллионы жизней унесла четвертая по счету война, но еще большее число людей стали подданными Дэвиона. Его неукротимая военная машина продолжала подминать под себя все новые и новые миры.
Дворец Марина, Атреус
Федерация Марик
Лига Свободных Миров
8 августа 3057 г.
Сун-Цу Ляо внимательно разглядывал своего собеседника.
Разговор между ним и Томасом Мариком проходил в кабинете, где Марик, генерал-капитан Лиги Свободных Миров, вершил свои государственные дела. Сун-Цу не сводил глаз с моложавого, но хмурого, изрезанного морщинами лица могучего владыки. Заметно волнуясь, Марик ежесекундно что-нибудь поправлял: свечи в подсвечнике, блокнот, модели древних самолетов и другие дорогие и красивые вещи, стоявшие на его громадном столе. Сун-Цу, канцлер Конфедерации Капеллана, держался очень настороженно. Он уже не раз бывал в этой комнате и знал, что от Марика можно ожидать любых неожиданностей. Словно хищник из засады, Сун-Цу следил за маневрами генерала, ничего не упуская из виду. Политический опыт, искушенность в интригах и заговорах подсказывали ему, что сейчас надо быть максимально осторожным.
— И не пытайтесь скрыть, — повторил Марик. — Мне известно, что Дом Ляо поддерживает подрывные революционно настроенные группки на Маршруте Сарна. — Томас Марик откинулся на спинку кресла. Оно было огромным, с высокой спинкой и широкими подлокотниками. Казалось, что только такое может выдержать груз забот правителя. Больше всего Сун-Цу беспокоил тревожный, бегающий взгляд Марика. Вначале многоопытный канцлер подумал, что мысли генерал-капитана блуждают за сотни световых лет от кабинета, но вскоре понял, что ошибается. Грозный тон Томаса Марика не оставлял в этом сомнения.
— Я признаюсь, — просто ответил Сун-Цу. — На некоторых мирах, принадлежащих Дэвиону, мои агенты действительно развивают некоторую активность. Также я связан и с людьми, верными семье Ляо.
«К чему он клонит? — думал Сун-Цу. — Зачем разыгрывать весь этот спектакль? Он прекрасно знает, что я уже долгое время порчу Виктору Дэвиону нервы в этом районе, и не очень возражает против этого». Ответ мог быть только один — Марик заглотил наживку, поверил в сфабрикованный агентами Сун-Цу фальшивый анализ крови. «Стало быть, с помощью этой подделки все-таки удалось убедить тебя в том, что Дэвион подменил твоего умирающего сына! Что ж, с этим анализом крови мои люди в самом деле неплохо поработали». Сын генерала давно и тяжело болел, и в последней надежде спасти его Марик обратился за помощью к врачам Нового Авалона. На этом и строилась вся операция, разработанная Сун-Цу Ляо. «Получается, что, возникни теперь у Дэвиона серьезные неприятности, они были бы очень на руку генералу, а следовательно, и мне».
Следующие слова Марика подтвердили догадку канцлера.
— Допустим, — произнес Марик, глядя на своего гостя долгим тяжелым взглядом, — я должен вступить с Виктором Дэвионом в переговоры. — Марик сделал ударение на последнем слове, давая Сун-Цу понять, что он имеет в виду нечто большее.
В глазах Ляо мелькнуло любопытство.
— Поэтому мне нужна помощью ваших агентов, — произнес генерал-капитал. — Необходимо убедить Дэвиона в серьезности моих намерений. Ваши люди должны помочь мне воздействовать на Виктора Дэвиона с целью усыпить его бдительность и создать впечатление, что я действую абсолютно искренне. Разыграем небольшую комедию, покажем ему, что у нас с вами появились серьезные разногласия, — сказал он, с интересом ожидая реакции Сун-Цу.
Молодой канцлер заговорил, осторожно подбирая слова и не сводя пристального взгляда с лица Марика.
— Все это было бы прекрасно, если бы кое-кто не принял наш демарш за чистую монету. Непременно найдутся люди, которые расценят его как попытку устранить меня и моих людей. Я далек от того, генерал-капитан, чтобы сомневаться в вашей честности, но неминуемо создастся впечатление, что мы вступили в сговор с Виктором Дэвионом с целью поделить между собой мое королевство.
Томас внимательно изучал выражение лица Сун-Цу.
— Вы совершенно правы, — наконец проговорил он. — И вы первый так подумаете. Тогда скажите, что я должен сделать, чтобы у вас не возникало сомнений в моем расположении к вам? Какие привести доказательства?
Сун-Цу верил своему чутью и наблюдательности. Марик играл честно. Ляо протянул руку с длинными холеными ногтями на оставшихся трех пальцах. В неярком свете свечи блеснула татуировка — золотой лист на фоне черного круга. Пожатие Марика было крепким.
— Мне бы очень хотелось услышать от вас дату моей свадьбы, — произнес Сун-Цу.
