«Играй деревенщину и тебе воздастся с лихвой» – четвертое правило личного контакта.
– «Что-то» не только с часовым, коммодор! Я уже приняла пять докладов от членов экипажа о вашем путешествии по кораблю.
– У вас на борту хорошая дисциплина, коллега,- одобрил Кадет.
– Спасибо, мы стараемся, коммодор. – Стажерка веселилась. – Что касается нашего часового… Так и я в недоумении… И в восхищении… И подруги тоже будут… в растерянности… Ведь это такая удача – встретить замечательно танцующего молодого человека с паспортными данными старца пятидесяти девяти лет. Вот часовой и заволновался. И еще: могу я узнать, почему вы не воспользовались лифтами, коммодор?
– Прочтите мою официальную биографию, стажер,- хмыкнул Кадет. – Там есть ответ на ваш вопрос. Раздел «Катастрофа на «Дыре». – Стажерка поперхнулась – оценила пассажира. – Так что там с вашим часовым, стажер?
– Извините за задержку, коммодор,- четко отозвалась стажерка, и замок шлюзовой камеры громко щелкнул. – Еще какие-нибудь проблемы, коммодор?
– Как насчет танца с вами сегодня вечером, коллега? – спросил он стажерку нейтральным тоном.
– Может быть, может быть…если я успею прочитать вашу биографию, господин коммодор в отставке… До связи! – Стажерка разорвала связь.
«В отставке» – съязвила. До связи, до связи… Сейчас замуруюсь в «Робинзоне» и не будет у нас вообще никакой связи… суток на пять…» – ворчал про себя Кадет, облачаясь в скафандр высокой защиты, а вернее, влезая в огромный четырехрукий сейфо-подобный механизм, устраиваясь в кресле пилота, надевая на себя легкий внутренний шлем и опутываясь ремнями безопасности и датчиков. Только, по их собственному признанию, выдающиеся заслуги перед новангами и неограниченный ими премиальный фонд позволили ему заполучить этот новейший военный скафандр, триумф их инженеров и электронщиков. Герметизировав скафандр, Кадет включил его самодиагностику, и послушно выполнил все команды:…поднимите вторую левую руку……наклонитесь вперед… руки на пояс…откиньте голову назад… глубоко выдохните…
– Диагностика закончена, все параметры в норме, – бархатистым доброжелательным голосом объявил скафандр. Все контрольные светодиоды на его внутреннем пульте управления светили ярко зеленым. – Запас воздуха, пищи и воды – на десять стандартных суток.
И Кадет взялся за штурвал.
Он никогда не любил вид открытого космоса. Вот и сейчас, медленно, на магнитной тяге скафандра двигаясь над аппарелью, к которой был пристыкован «Робинзон», он с неудовольствием всматривался в мутное пространство, окружавшее его со всех сторон. Это только фантазеры художники рисуют звезды в космосе как разноцветные огоньки, а ему, смотрящему на звезды с борта несущегося сквозь Пространство грузовика, эта муть была не интересна.
Борт его «Робинзона» медленно приближался. Кадет снова и снова залюбовался им, своей осуществленной мечтой. «Робинзон» – пространственная яхта класса «люкс» – снаружи выглядел как связка шести трехсотметровых веретен (это были мощные маршевые движители) между которыми, в головном конце веретен, располагалось командно-жилое пространство – диск (диаметр – 60 метров, высота в куполе – 23 метра),. В его трехэтажном объеме чего только не размещалось… И каких только неожиданных припасов… Однако, озадаченные проектировщики и строители «Робинзона», нованги, понимающе-согласно и одобрительно дружно кивнули, когда месяц назад он объявил назначение и имя своей яхты.
Два дня назад Кадет пришвартовал «Робинзон» к этому грузопассажирскому грузовику, притормозившему, чтобы, как полагается около буя в зоне трансгалактического перехода, отметиться и двинуться дальше. А до этого «Робинзон» две недели на предельной скорости метался, отстреливаясь, увертываясь от выстрелов и запутывая маневрами четырех юрких преследователей. Эта игра в кошки-мышки происходила между голыми планетами мертвой звездной системы до тех пор, пока он не отцепился от них, но за это время Кадет притомился и перенервничал – уж больно цепкие и настырные были его преследователи. Судя по типо-размерам, это были пиратские катера-пираньи. Вынырнули из Пространства внезапно, как из засады, и так же внезапно исчезли. Отравив ему все долгожданное удовольствие одиночного свободного движения. Поэтому мысль подождать около контрольного буя какой-нибудь невзрачный грузовичок и в его большой тени прошмыгнуть в зону Цивилизованного Пространства, Кадету показалось правильной. Простые решения – они наиболее верные. Можно было бы прицепиться и к пассажирскому лайнеру, но тогда не было бы анонимности и наверняка на его борту оказался какой-нибудь проныра-информатор, который растрезвонил бы на весь лайнер о присутствии на его борту недавней знаменитости, коммодора по прозвищу и по имени Кадет. Да, вот такое имя ему дали родители, потом оно стало и его прозвищем, а теперь – снова только именем.
А этот обычный рейсовый грузовик возник вовремя, за доставку брал умеренно, а три месяца перехода грузовика из этой транзитной зоны в Солнечную систему не показались Кадету уж слишком долгим сроком. Он даже отказался от гибернации на борту грузовика. Теперь он мог не экономить время.
Он мечтал об этом. Еще с тех пор, как больше сорока стандартных лет назад от своего наставника-нованга он узнал, что нованги – единственные среди рас Цивилизованного Пространства! – владеют величайшим секретом. Омоложение!… Возвращение в молодость! Правда, они могли омолаживать только себя и генетически-родственные расы. А Кадет как раз приходился им генетическим родственником, правда, дальним родственником. Но ему пообещали сотворить с его телом чудо. А взамен – он работал на новангов. Сорок лет! Пятнадцать планет в семи Галактиках. Три десятка открытых и проданных новангам месторождений. Шесть выскобленных до последнего атома драгоценных астероидов, по прихоти случая залетевших в Галактики из неизвестных глубин Пространства. Годы смертельного риска и огромных заработков – ведь были планеты, работа на которых шла в стаж как год за три. И когда, в конце своей карьеры, на планете Тропики он жестоко наказал извечных врагов новангов – леонидян, нованги выполнили свое обещание, воплотили его мечту: они провели годовой курс омоложения его поношенного пятидесяти девятилетнего тела – и теперь у него в запасе было дополнительных двадцать девять лет жизни, жизни, которую теперь он превратит в безбедную легкую интересную жизнь до глубокой старости.
Через три месяца он запаркует «Робинзон» на внешней орбите Марса, в внутрисистемном порту Марс-2, оттуда на шатле спустится на Землю, навестит своего дряхлого стопятилетнего отца – навестит, чтобы еще раз убедиться в его реальном существовании и чтобы оживить в себе уверенность, что сам он – пусть лишь отчасти – землянин… Осмотрится. Подыщет землянина, партнера-изыскателя, чтобы было с кем поговорить, чтобы было не так одиноко… И в путь! Свободными изыскателями, искателями хорошо оплачиваемых приключений. И он повторит уже состоявшуюся Судьбу, без ее промахов и ошибок.
