Ещё одной загадкой дикарей являлись эти самые переговоры. Война начиналась именно с них. И попробуй не приди, как сделали албанцы. Там в живых не оставили вообще никого, даже домашних животных.
«Придумали себе развлечение, сволочи. На общение их, видите ли, потянуло. Ладно, уважу. Зато помру, так и не увидев, как гибнут друзья-товарищи».
Санитар отцепил от ремня флягу со спиртом. Глотнул для храбрости пару раз и двинулся дальше. Обжигающая жидкость на сей раз даже поморщиться не заставила.
Место для встречи было выбрано в степи, среди загорелых тел, абсолютно одинаковых по росту и комплекции. Похоже, «чёрное яблоко» специально «надкусили» для переговорщиков.
«Тоже мне, шоу устроили! Ну да, у них же других развлечений нет. Только резня себе подобных. Эх, мне бы парочку действующих гранат, я бы вам устроил прощальные гастроли Якова Ризмана».
Медбрат в лица врагов не вглядывался, но если бы попытался, заметил бы, что отличий нет и там.
«Не могли стол нормальный найти, — посетовал переговорщик, глядя на два маленьких и один огромный пень. — Похоже, именно тут гуторить придётся. А что, удобно — хочешь, используй как стул, а потом как плаху».
Яков уселся, не дожидаясь, когда к нему выйдут. Минуту он провёл в одиночестве, разглядывая небо поверх голов противника. Затем из толпы вышел один боец. Он бесшумной походкой подобрался к свободному «стулу», воткнул в землю обе свои сабли, снял с плеча торбу, которую водрузил на «стол», и спросил:
— О чём молчим, уважаемый?
«На-а-глец, — про себя возмутился Ризман. — Он ещё смеет уважаемым называть? Ладно, сам напросился».
— Пытаюсь понять, за каким лешим вы к нам припёрлись?
— И не пытайся, не твоего ума это дело.
— Так и скажи, что сам не знаешь.
— Знаю! — повысил голос дикарь.
Говорил он на хорошем русском языке. Яков, как ни пытался, не услышал акцента.
— Врёшь ведь.
— Я?! Да ты в своём уме, старик!
— Конечно, не твоим же мне пользоваться. Чтобы орать, много мозгов не требуется.
Загорелый переговорщик упёрся убийственным взглядом в оппонента, но тот излучал спокойствие. Дикарь решил сменить тактику.
— А с чего мне тебя обманывать? Лгут, когда боятся. Мне ли опасаться какого-то старика?
— Сейчас проверим, — усмехнулся Яков. — Стакан есть?
— Зачем?
— Вопросов много задаёшь, вместо того чтобы на них отвечать.
— Хорошо, найдём, — тот полез в сумку и выудил нечто похожее на скорлупу ореха.
— И всё-то у вас не по-человечески, — пробурчал санитар, откручивая крышку фляги.
Ему он налил в скорлупу, себе — в крышку.
— Тебя как зовут?
— Тим, — ответил чернокожий. Было видно, что он не готов к подобному повороту, но и отступать не собирался.
— Меня — Яков. Давай за знакомство!
— Я не пью.
— Вот видишь! А говоришь, что не врёшь, хотя солгал трижды.
— Докажи, — прищурился Тим.
— Запросто. Ты где находишься? В России?
— Допустим.
— Наши обычаи знаешь?
— Русский язык и местные обычаи я знаю почти как свои родные. Меня учили лучшие специалисты, — гордо произнёс он.
— Ты сказал, что меня уважаешь, а пить отказываешься. Говорил, что не боишься, но явно опасаешься быть отравленным.
— Это неправда.
— Докажи, — теперь перешёл в наступление Ризман.
— За знакомство, — Тим выпил и сморщился, словно лимон откусил.
— Так уж и быть, подозрения во лжи и трусости с тебя сняты, Тим, — сказал Яков и выпил сам, потом завинтил крышку и повесил флягу на ремень.
Загорелый парень в это время приходил в себя от огненной жидкости и вопиющей наглости собеседника. Наконец, его отпустило.
— Ты кто такой? Звание, должность?! — в голосе снова появились приказные нотки.
— Это имеет значение? — Ризман тоже умел отвечать вопросом на вопрос.
— Раз я спрашиваю, значит, имеет!
— Звание моё — самое важное в армии, да и должность ему не уступает. Рядовой медицинской службы, он же санитар, или медбрат.
— Рядовой — это низший чин в армии. Ты пытаешься обмануть меня, старик.
— Ещё скажи, что я тебя боюсь, Тим. Вся твоя проблема в том, что не умеешь слушать.
— Как ты смеешь меня обзывать! — вскричал дикарь. — Если бы я чего-то не умел, мы бы сейчас не стояли у ваших границ!
— Тим, может, лучше сразу меня прикончить, и дело с концом? Почему перед смертью я должен выслушивать твою истерику? Хочешь, чтобы я оглох?
— Это не входит в мои планы, — понизил тон представитель «Чёрной чумы».
— Тогда сперва осмысли мои слова, а потом начинай беситься. Я ведь не сказал, что занимаю самую высокую должность, я сказал — самую важную. Рядовому по полной выпадают все тяготы войны, мы жизнью платим за просчёты политиков и генералов, и нас больше всего в любой армии. Вот у тебя, к примеру, сколько генералов?
Чернокожий задумался:
— Ни одного.
— А рядовых?
— Пожалуй, все.
— Значит, ты должен понимать, кто на войне самый важный.
— Ладно, убедил, — проворчал Тим.
Он снова полез в свою торбу и достал оттуда какой-то бурдюк и вторую скорлупу. Налил в обе коричневатой жидкости и властно потребовал:
— Пей!
Обычно до этой стадии в переговорах с представителем «Чёрной чумы» доходили единицы парламентёров. Чаще переговорщика убивали после двух-трёх минут беседы.
— А кто ты такой, чтобы мне приказывать?! — возмутился Яков. — Должность имеешь ту же, в отцы мне не годишься.
— Тогда ты умрёшь, — спокойно сказал дикарь.
— Все когда-нибудь умирают. Или твоё пойло — эликсир бессмертия? Но даже в этом случае пить не буду. Я не желаю жить вечно.
Слова собеседника снова озадачили представителя «Чёрной чумы». Он задумался.
— Хорошо, — не стал настаивать чернокожий. — Если не вечность, то сколько лет ты бы хотел прожить?
— Пока не надоест, — не задумываясь, ответил Яков.
— Значит, вопрос «тебе жить надоело?» не риторический?
— Именно так.
— И в каком возрасте наступает надоедание? — почему-то неожиданно всплывшая тема заинтересовала африканца.
— А вот это, Тим, зависит от самой жизни. Можно человека в такие условия поместить, что он через год от тоски завоет, а бывает, и сто лет мало.
— Почему?
— Мужик, а тебе не кажется, что слишком много вопросов задаёшь? Давай хотя бы по очереди. Иначе у нас не беседа получается, а допрос. Вот ответь мне, почему вы первыми напали на Штаты? Неужели их армия сильнее нашей?
— На правах сильного вопросы задаю я! — решил напомнить дикарь, кто тут главный.
— Ладно, тогда на правах слабого я могу на них не отвечать. Спорим, у меня получится, — с вызовом в голосе заявил санитар.
