— Я уже готов, господин Маньян, — ответил Ретиф, зажигая палочку ароматных курений. — Все важные документы заменены мной в Секторе на фальшивки, а сами замаскированы под обертку для фруктов.
— Что ж, смейтесь, смейтесь, если не можете без этого, — резко проговорил Маньян. — Но мои инстинкты — а вам известно, насколько они натренированы — подсказывают мне, что вот-вот нам сообщат новости, которые похоронным звоном прокатятся по коридорам Штаб-квартиры Сектора. Хотите верьте — хотите не верьте.
— Вы полагаете, что там, — Ретиф поднял палец в потолок, — подумывают о том, чтобы урезать нам посольское содержание?
Услыхав такое, Маньян судорожно передернул плечами.
— Господи, умерьте скорее свое воображение, Ретиф! — прошептал он с волнением в голосе. — Но я готов биться об заклад и поклясться своим шутовским колпаком, что гроасцы сейчас серьезно надумали прервать с нами переговоры. Ситуация настолько близка к непоправимой, что осложнения могут вылиться в самые непредсказуемые формы, вот увидите! Короче, я думаю, что кое-кому вскоре придется довольствоваться должностью пониже сегодняшней.
— Полагаю, — продолжал тем временем Оливорм тяжелым голосом, — что не надо быть большим оптимистом для того, чтобы считать, что все вы — разумеется, отборный контингент из Земного Дипломатического корпуса, специалисты по вопросам Гроа, выдернутые из своих респектабельных департаментов для того, чтобы принять участие в Миссии на этой планете — отлично осведомлены о том, что в течение ухе полутора лет я и группа отлично подготовленных для словесных битв дипломатов находимся в тупиковом положении и конфронтации с гроасцами, время от времени являющимися на переговоры с вами под руководством посла Флита, этого невыносимого и неистового демагога! В настоящее время обсуждается судьба Фрума-93. О, этот желанный и идиллически прекрасный мир! Голубые лагуны! Ослепительно белые пляжи! Сказочные, кишащие дичью леса! Обширные и плодородные долины, не тронутые до сей поры механическим плугом! Залежи минералов! Кристаллы химически чистого угля весом в сотню фунтов! Да что уголь! Помните тот сорокафутовый слиток чистого золота 999-й пробы, преподнесенный в качестве подарка Пенсионному Фонду нашего Корпуса открывателем этого удивительного мира, сэром Найджелом Фрумом?! Это ли не богатство?! Кстати, надеюсь, мы все согласны с тем, что это был поступок редкого благородства и щедрости?
— с этими словами Оливорм извлек на свет огромную, всю в цветочках салфетку и поднес ее к лицу с тем, чтобы приложить к влажным, покрасневшим глазам. Посол думал сейчас о доблестном сэре Найджеле Фруме, подарок которого для сохранности лежал во чреве Фастианского банка.
— Мужайтесь, — прошептал Маньян неизвестно кому. — Начинается…
— Ох, Маньян! — проговорил Оливорм, воспользовавшись для выражения своих чувств соответствующим средством из кодекса дипломатического этикета, а именно модифицированным вариантом номера 203-с (Упрекающая Возвышенная Доброта). — Если у вас есть информация, которая, на ваш взгляд, представляет больше ценности чем то коротенькое сообщение, которое я сейчас делаю для нашего персонала, прошу вас, встаньте и поделитесь с нами, не стесняйтесь!
Маньян как-то весь подобрался, с трудом проглотил неизвестно как появившийся в горле комок величиной с теннисный мяч и разжал губы в гладенькой версии номера 217-ф (Величественная Уверенность, Подкрепленная Чувством Собственного Достоинства).
— Ладно, Бэн, — смягчившись, произнес Оливорм. — Только не надо экспериментировать с номером 217. Это слишком тонкий оттенок, который вам так никогда и не удавалось освоить, как я постоянно отмечал в своих ежеквартальных оценках ваших профессиональных способностей. А вы знаете, что на основе моего того или иного мнения в высоких сферах, — Оливорм ткнул большим пальцем в потолок, — извлекаются оргвыводы. Поэтому использование сейчас вами номера 217 мало было похоже на раскаяние младшего должностного лица в совершенной ошибке, выраженное в ответ на мягкий и оправданный упрек со стороны руководителя Миссии. Если бы на моем месте был кто-нибудь другой, боюсь, он расценил бы эту вашу улыбочку как оскорбление. Да, вот так вот! — Оливорм — руководитель Миссии, он же и заместитель министра иностранных дел Земли — черкнул что-то быстро в блокноте, лежавшем перед ним, и вновь устремил на беднягу выжидающий взгляд.
— О, что вы. Сэр! Вы подумали, что я открыто выразил свое презрение к саркастическому замечанию, выраженному высшим должностным лицом своему подчиненному публично?! — вскрикнул Маньян. — Я бы очень не хотел, чтобы у Вашего Превосходительства сложилось такое обо мне мнение!
— Остановитесь лучше сейчас, пока не брякнули что-нибудь похуже, господин Маньян, — тихо посоветовал ему Ретиф.
— А, ерунда, господин посол, — пропищал майор Фэйнтледи, младший помощник военного атташе, выделенный последним для участия в этом совещании. — Просто он что-то там рассказывал о том, что гроасцы хотят прервать с нами переговоры.
— Ага! Значит, была утечка! — прогрохотал Оливорм. — И я почти уверен… Да нет, я абсолютно уверен в том, что за всем этим стоите вы, Маньян! Ведь всем здесь прекрасно известна ваша неудержимая склонность участвовать во всех наиболее глупых предприятиях, которые компрометируют достоинство и высокий статус нашего Корпуса!
— Н-но, — заикаясь, проговорил Маньян. — Я только сказал, что у вас, возможно, к нам есть какие-то дурные новости… Клянусь господом богом, ни слова больше!
— А вот мне показалось, что я услышал что-то об урезании посольского содержания, — ввернул Фэйнтледи таким тоном, каким задиристый школьник спорит с учителем.
— Так, ну хватит, Маньян! — прогремел Оливорм, и его голос разорвался над столом заседаний, словно осколочная граната. — Если уж вы посвящены в вопросы, выходящие за рамки вашей сферы деятельности, особенно в те, от которых напрямую зависит успех нашей Миссии, — а это без сомнения оказывает сильное влияние на моральный климат в коллективе и… материальную сторону дела, — то уж вы будьте любезны не держать это при себе и поведать нам обо всем сейчас же, пока мы не заподозрили вас в том, что вы намереваетесь употребить эти данные без соответствующего разрешения и в корыстных целях!
— Насколько мне известно, сэр, — слабым голосом проговорил Маньян, — никакого урезания посольского содержания не предполагается… Да если бы и предполагалось, как я мог об этом узнать?!
— Давайте не будем сворачивать в сторону от сути дела и напяливать на себя маску наивности и невинности! — резко воскликнул Оливорм. — Ни для кого в Секторе давно не секрет, что вы принимали самое активное участие в целой серии удачных дипломатических акций, благодаря чему уже давно ходили бы в руководителях Корпуса, если бы не ваша знаменитая репутация укрывателя секретной информации! Нет, не думайте, что сейчас я хочу выяснить вопрос об урезании посольских фондов. Я хочу узнать подробнее о тех слухах о срыве переговоров, которыми вы торгуете тут!
