это был натуральный видеопласт с панорамой кратера и стекающих по его отвесным склонам водопадов, созданный драконами) был виден прекрасно. Вия, да и Всеволод часто застывали поодиночке или вместе, созерцая внутренности драконовского пейзажа, но и сейчас, спустя два месяца после переселения, физика пробирала дрожь, настолько геометрия и фрактальные формы Моховика – псевдопланеты с Замком внутри – и самого Замка отличались от человеческих композиций и стандартов. Главным же в линиях этого интерьера был мотив птероцифранжа, формировавший эстетические предпочтения драконов смерти, создающий форму перьев и чешуи аркад, стел, колонн, общих наплывов стен и очертаний отдельно стоящих «статуй» или групп «монументов». Драконы были полуптерозаврами-полулюдьми – с виду – и вместо волос имели перья и чешую, мерцающую настоящим золотом. Поэтому и статуя дракона в центре главного зала Замка, смонтированная из прямоугольных разнокалиберных блоков, казалась созданной из золота.
На этот раз Всеволод не «заглючил», пересекая пятачок луга между палатками, только глянул на невероятно сложную вязь фрактальных слоёв кратера преимущественно зелёно-салатного цвета, отчего его стены казались отделанными малахитом.
Вия ждала его в столовой, способной угостить яствами экипаж любого космического корабля в количестве шести-восьми человек.
Стол был накрыт на двоих, прислуживал бесполый киб, похожий на девушку и юношу одновременно. Вия почему-то выбирала из механоперсонала для домашних работ только таких формехов [3], словно подчёркивая этим безразличие к мужскому полу. Всеволод посмеивался про себя, но делал вид, что не замечает предпочтений подруги.
Он сел, оглядывая стол.
– Что у нас на завтрак сегодня?
– Итальянский променад. – Вия села тоже.
Он кивнул. На столе дымились тарелки с паэльей, ризотто и – отдельно – ковш с пастой. Вино тоже было итальянское – «Сабатини», хотя Всеволод относился к алкоголю равнодушно.
Она заметила его мину.
– Что не так?
– Всё так! – поспешил Всеволод оправдаться. – Я люблю итальянскую кухню. Но не прочь был бы съесть кусочек копчёно-варёного мяса.
– Мясо будет завтра. Плюс борщ, салаты и жареная картошка.
– Ага! – Он потёр ладони. – Русскую кухню я тоже люблю.
– Ты просто любишь хорошо поесть, – засмеялась женщина. – А я люблю готовить. Правда, дома я этим не увлекалась, и мне помогает Маня. Но ведь претензий не было?
Всеволод развёл руками. Маней Вия называла кухонный комбайн, знавший все существующие земные кухни, но Вия нередко усложняла программы, и получалось неплохо.
– Никаких претензий, дорогая леди. Ваша кухня выше всех похвал. Просто мясо, даже искусственное, содержит много нужных белков и микроэлементов, что особенно важно для таких толстяков, как я.
Вия фыркнула. Всеволод действительно был объёмен, обладая весом в сто килограммов, но выглядел если и не спортсменом, то и не рыхлым юзером, как большинство земных мужчин возрастом за шестьдесят лет.
– Не напрашивайся на комплимент.
– Я не напрашиваюсь, – смущённо возразил физик, – просто подчиняюсь организму. А он регулярно требует мясо.
– Будет тебе мясо – микс-оленина.
– Годится, – кивнул он. – В оленине много цинка и селена, которые выводят токсины и канцерогены. А ещё они тормозят процессы старения.
– Тебе далеко до старости.
– Надеюсь, ты права. Очень не хочется выглядеть химической грязью.
– Кем? – не поняла женщина.
– Почти двести лет назад у нас жил учёный-космолог Стивен Хокинг.
– У нас он тоже существовал.
– До потомков дошли его интервью, так вот он как-то выразился, что «человеческая раса – это всего лишь химическая грязь на средних размеров планете, обращавшейся вокруг рядовой звезды на окраине одной из сотен миллиардов галактик».
Вия улыбнулась:
– Слава богу, мне досталась исключительно приятная «грязь».
– Спасибо, леди. – Всеволод чинно поцеловал ей руку, налил в бокалы вина, они выпили и принялись за еду, с удовольствием поглощая завтрак.
– Ты посмотрела мои вчерашние расчёты?
– Посмотрела, ешь, не отвлекайся.
Вия окончила Томский политех по специальности «ксенологика и ксенопсихология», но прекрасно разбиралась и в астрофизических проблемах, поддерживая Всеволода, что импонировало ему, нуждавшемуся в слушателях. Иногда её замечания приводили к спорам, но чаще он соглашался с ней и пересматривал свои «незыблемые» выводы.
– А ведь я был прав, ещё до погружения в Тьмир, что он представляет собой мегамозг сродни нейронной квантовой сети. Даже геометрия Тьмира подтверждает мой вывод. Конденсация поля Хиггса здесь слабее, чем в нашей барионной Вселенной, поэтому строятся такие фрактальные сигнатуры, похожие на сложные мхи.
– Умоляю, поговорим об этом позже.
Вия знала, что о Тьмире Всеволод мог говорить бесконечно, находя всё больше аргументов в пользу своих оценок тёмного мира, который он называл «реальным антимиром». По его мнению, человеческая метавселенная рождалась в результате Большого взрыва «биполярно», разделившись на две категории материи, и приобрела свойства хиральности, то есть различала правое и левое. В результате Взрыв инициировал сразу обе фазы материи – барионную и антибарионную, материю и антиматерию, которая и стала миром тёмной материи в бесконечном гильбертовом пространстве, подчинявшимся единому полю – гравитационному, пронизывающему весь бесконечный Мультиверс.
Вия и сама склонялась к этой версии объяснений существования тёмной вселенной, поэтому ей было интересно слушать рассуждения «параллельного» физика и подсказывать ему идеи, которые могли прийти в голову только женщине. Однако за едой обсуждать такие сложные вещи не хотелось.
Всеволод открыл рот, собираясь продолжать свои рассуждения, но посмотрел на сведённые брови подруги и решил не нарываться.
– Хорошо, позавтракаем и пообщаемся с Танатом.
Так он называл компьютер Замка, созданный родом птерозавров Земли – thanatosdrakon amaru, в переводе – «драконами смерти», использовав часть названия – thanatos.
Общение с этим странным ИИ стало доступно квартирантам с подачи Копуна, который провёл в Замке несколько часов (время в Тьмире представляло собой нечто, абсолютно не похожее на время земной Вселенной, главным следствием которого было замедление в тысячу раз), и хотя до сих пор многое из контента, содержащегося в памяти Таната, было недоступно пониманию Шапиро, он с удовольствием изучал «кладовые памяти» «драконовского» суперкомпьютера.
Вспомнив о последнем контакте с ним, Всеволод заторопился и закончил завтрак, залпом допив горячий кофе по-уральски – с ягодами морошки.
– Ну что, ксенопсихолог, идём в переговорную? Вчера я наконец докопался до истины. Копун говорил, что ему удалось побродить по мирам Мультиверса через свой модуль связи.
– Я помню. – Вия указала кибу на стол, и формех начал сноровисто убирать посуду.
Они вышли из палатки.
Говоря о переговорной, Всеволод имел в виду запрятанный в недрах Замка отсек, созданный Копуном для общения с Танатом. Вестник собирался оставить ему инструкцию по применению портала, но ограничился лишь коротким советом, как его включать и выключать. Всеволод надеялся, что сам разберётся в тонкостях работы мультихода, как он стал называть портал, но за два истёкших месяца так и
