Катер, не задерживаясь, просвистел над Вольдемаром и направился ниже по течению. С его борта несколько пар глаз внимательно просматривали русло реки и камни среди бурного потока. Когда катер был совсем рядом Вольдемар даже перестал дышать, стремясь как можно глубже забиться в щель между двумя камнями. Эта щель оказалась буквально перед его носом, и он достиг ее буквально одним рывком, откуда только силы взялись.
— Тело последнего шпиона не обнаружено, дальнейшие поиски теряют смысл, — сообщил контрразведчику командир роты. — Сержант просит разрешение на возвращение катера, у них кончается горючее
— Хорошо, капитан, пусть возвращаются, — нехотя согласился лейтенант.
Он погонял бы их по горам еще как минимум сутки, но оснований для этого не было. Капитан уже передал доклад сержанта своему начальству, и командование ландсгвардии не видело смысла в дальнейших поисках трупа последнего шпиона. А жаль! Жаль, что его не удалось взять живым, он наверняка мог бы рассказать хоть что-нибудь новое, а это новое могло открыть перспективы к дальнейшему служебному росту лейтенанта. Лейтенант уже знал, что захваченный агент умер на допросе. Сердце не выдержало лошадиной дозы препаратов, направленных на подавление воли, дополнительно он так ничего и не сказал. Впрочем, и так операция прошла достаточно успешно: агент схвачен, сверхсекретная информация никуда не успела уйти, группа вражеских диверсантов, напавшая на контрразведчиков и убившая двух полицейских и нескольких ландсгвардейцев, уничтожена. Операция подходила к завершению.
Тот, кто дышал в лицо Вольдемару, явно не злоупотреблял зубной пастой, дыхание было прерывистым и довольно зловонным. Потом по щеке прошлось что-то скользкое и шершавое. Вольдемар приоткрыл глаза, клыки впечатляли. Судя по размеру клыков, вся остальная собака была далеко не маленькой, а точнее она была очень большой и лохматой. И плюс ошейник, а если есть ошейник, значит, есть и хозяин. И скоро этот неведомый хозяин придет за своей собакой. Справиться с этой псиной без оружия Вольдемар не смог бы и в лучшие времена, а сейчас он и двигаться мог с трудом. Оставалось только ждать.
Почти сутки Вольдемар пролежал в расщелине около реки. Резкое движение или даже глубокий вдох причиняли боль, а все тело, казалось, превратилось в сплошной синяк. Медицинских познаний Дескина хватило на дигностирование трещины в ребрах после последнего удара о камень и большого количества гематом, но, вроде, ничего смертельного. Сильно мучило чувство голода, перебивающее даже боль, но есть было нечего, хорошо хоть с водой проблем не было. Но если уйти от реки, то воды набрать было не во что, а лежать здесь дальше было бессмысленно. Собравшись с силами и превозмогая боль, Вольдемар сумел взобраться по склону наверх. Здесь силы оставили его, к тому же уже темнело, и он, забравшись в очередную щель, заснул, а утром его разбудило собачье дыхание.
Хозяина этой лохматой зверюги не пришлось ждать долго.
— Балтазар, что ты там нашел?
Пес радостным лаем обозначил место своей находки. Хозяина еще нельзя было назвать стариком, скорее он был пожилым человеком, лет шестидесяти. Среднего роста, лицо худое, морщинистое и загорелое. Телосложение скрывал просторный плащ, но по горному склону перемещался он довольно резво, помогая себе двухметровым посохом. Когда он увидел лежащего на камнях Дескина, то замер от удивления, а Вольдемар не придумал ничего лучшего, чем сказать.
— Здравствуйте.
— Добрый день, — ответил подошедший, потом рассмотрел Вольдемара внимательнее и добавил. — Предыдущий день был для Вас не очень добрым. Это ведь Вы стреляли в гвардейцев у нижнего моста?
— А есть еще и верхний? — постарался потянуть время Вольдемар.
— Есть. В десяти километрах выше по реке. Но не пытайтесь меня отвлечь от темы. Ограбили кого-то?
— Нет, я никого не грабил. А у моста был бой. Я стрелял в них, они в меня.
— Не грабил, значит. А акцент у Вас какой-то странный, никогда не слышал. Вы, случайно, не шпион?
К такому вопросу Вольдемар оказался абсолютно не готов, и пока он соображал, как на него ответить, горец сделал свои выводы.
— Значит, и до нас война докатилась, никогда бы не подумал. В новостях только и слышишь «мы побеждаем, мы побеждаем», а потом находишь республиканского шпиона буквально на пороге собственного дома.
Хозяин Балтазара остановился в двух шагах от Дескина.
— Хорошо Вам досталось, — оценил он его состояние. — Ладно, вытаскивать Вас отсюда надо в любом случае. Вот только как?
Разница в массе была килограммов в тридцать, причем в пользу Вольдемара, но выход нашелся. Горец снял свой плащ, подбитый изнутри овчиной, расстелил возле пострадавшего и перекатил его на плащ. Когда Дескина перекатывали на плащ, то задели поврежденные ребра, от вспышки боли он потерял сознание.
Когда Вольдемар пришел в себя, то понял, что он раздетый лежит на чем-то мягком. Открыв глаза, увидел над собой бетонную балку и серый пластиковый потолок. Но ни камеру, ни палату тюремной больницы помещение не напоминало. Дескин лежал на обычной кровати, два небольших окна были закрыты обычными стеклопакетами, а за окнами было темно, без сознания он пробыл весь световой день, как минимум. Превозмогая боль, Вольдемар попытался сесть, но не смог и упал обратно, к счастью, на мягкую подушку. Хозяин заглянул в комнату минут через тридцать.
— Очнулись. Хорошо, сейчас ужинать будем.
— Подождите, — остановил его Вольдемар. Почему Вы не сдали меня полиции?
— Это долгий разговор, давайте его отложим.
Прошло уже две недели со дня появления Вольдемара в доме Даниэля Хоффмана, пастуха. Ребра почти срослись, но поднимать тяжести было еще рано. В остальном самочувствие Дескина было нормальным. Поначалу его удивил образ жизни хозяина. Всего чуть больше сотни километров от планетарной столицы, а в доме пастуха не было не то, что коммуникатора, даже электричества. Вода — в ближайшем ручье, удобства, да где присел, там и удобства. И никого вокруг, но постепенно привык, человек постепенно ко всему привыкает. Хозяин был малоразговорчив, а точнее, почти совсем не разговаривал с незваным гостем, даже имени не спросил. Но когда Вольдемар поинтересовался почему, ответил.
— Зачем? Все равно ведь соврете.
И все же он чем-то отличался от постоянного жителя этих гор, чувствовалась в нем какая-то нездешность. Но однажды Хоффман сам пошел на откровенный разговор со спасенным им человеком.
Вольдемар Дескин и Даниэль, хозяин затерянного в горах домика, полусотни овец и баранов, а также крупной лохматой овчарки Балтазара, сидели на поросшем травой пологом склоне. Ниже по склону паслось стадо Даниэля, а еще ниже Балтазар не давал далеко разбредаться отдельным баранам.
