Медленно курсируя по оживлённым улицам и собираясь с мыслями, я взглянул на небо — ни облачка. Солнце ещё только начинало свой ежедневный путь. Нужно как-то отметить моё спонтанное увольнение. Я направил машину в сторону парикмахерской, где томилась в этот летний день моя любимая. Прибыв на место, я отметил, что клиентов в это буднее утро в зале не наблюдалось. Ну какому чудаку придет в голову идти подстригаться или делать причёску в понедельник, с утра пораньше? Девчонки-парикмахерши оживленно щебетали, распивая кофе. Я отозвал обрадованную моим приходом Юльку в сторону, и, как змей, стал искушать её отдыхом на уединенном пляже в укромном местечке.
— Саш, это бесполезно. Наша хозяйка — железная леди, типичная деловая женщина. Она в соседнюю кафешку на пять минут и то не всегда отпустит, — грустно покачала головой Юля.
— Родная, дай мне полчаса, я сейчас.
Ровно через полчаса с букетом роз и бутылкой коньяка я, как бог вина и веселья, ввалился в кабинет бизнес-леди. Она оказалась отнюдь не таким сухарём, как отрекомендовала её Юля — симпатичная, чуть за тридцать, и вовсе не чуждая ничему человеческому. После десяти минут комплиментов и белоснежных улыбок я решил вопрос нехватки рабочих кадров на сегодняшний день. На прощанье Лола — так звали хозяйку, вложила в карман моего пиджака свою визитку. «На всякий случай» — она стрельнула глазами.
Я сгрёб в охапку обрадованную неожиданным выходным Юльку и бережно отнёс её в машину.
— Ну, и куда же ты везёшь меня, коварный искуситель? — весело спросила Юля.
— Сначала — в магазин. Закупим кое-чего, а потом я покажу тебе кусочек рая на этой грешной земле.
— С тобой в компании, дорогой, не откажусь осмотреть даже кусочек ада!
После магазина мы направились в тихий уголок, расположенный на берегу реки за несколько десятков километров от города. Этот оазис я заприметил год назад, когда путешествовал на лодке вдоль по реке в поисках рыбных мест. Несколько раз я приезжал сюда отдохнуть от суматохи городской жизни. Небольшая лужайка, со всех сторон окружённая лесом, залив с песчаным дном — что ещё нужно для уединённого отдыха.
— Саш, а что, здесь никогда никого не бывает?
— Ни разу не видел ни одной живой души. Тут километров на сорок вокруг нет ни одного поселения.
— Это так возбуждает: только ты, я и природа, — с хрипотцой в голосе произнесла Юлька и начала грациозно, в такт музыке, доносившейся из машины, сбрасывать с себя одежду, пока не осталась передо мной в своей первозданной красоте — словно лесная нимфа, сошедшая с картин художников стиля фэнтези. Очарованный этим зрелищем, я не заметил, как языки пламени разведённого мною костра подобрались к моим ботинкам. Юля, довольная моей реакцией, зажмурилась, подставив солнцу упругую грудь, а затем плавно пошла к реке. Пальцами ножки она потрогала воду и, минуту помедлив, смело вошла в реку по пояс.
— Саш, ну иди же ко мне! — раздался её звонкий голосок. Я быстро скинул душащую одежду и с разбега нырнул в прохладную воду, обхватил длинные Юлькины ноги и высоко поднял её над водой.
Юля восторженно взвизгнула, а затем, обхватив меня ногами, жадно потянулась к моим губам. Волна страсти накрыла нас с головой…
Спустя некоторое время, мы выбрались на берег и, усталые, но довольные, растянулись на покрывале, подставив тела жарким лучам солнца. Вскоре Юля задремала, а я, лёжа на спине, смотрел в бесконечную даль неба. Ход моих мыслей упрямо сворачивал на привычную в последнее время колею.
* * *
Я никогда не считал себя обделённым жизнью, но непрестанно ощущал нехватку чего-то важного, делающего её полностью насыщенной. Это ощущение постоянно толкало меня на непрерывные поиски. До армии я серьёзно увлекался боевыми искусствами, в результате чего служить отправился в элитное, весьма засекреченное подразделение, действовавшее, в основном, на территории африканских государств. Риск заглушал во мне потребность вечного поиска — я даже остался служить по контракту. Но однажды, после одной очень жёсткой боевой операции, в ходе которой, не выполнив приказ командира, я отказался расстреливать мирных жителей небольшой деревушки, у меня открылись глаза на настоящее положение дел — все мы были пешками в игре, понятной лишь нашим многомудрым политикам. Чудом избежав трибунала, я вернулся совсем не в ту страну, какую покидал, уходя в армию. Появившаяся безработица, нищета на фоне жирующих нуворишей — вот какой стала моя родина. Прокантовавшись полгода на заработанные в армии деньги, я решил уехать из этого государства. Работа за нищенскую зарплату меня не устраивала, с криминалом связываться тоже желания не возникало, хотя от предложений отбоя не было — с моим-то опытом. Но и за границей нужно было чем-то зарабатывать на жизнь, а умел я только одно — воевать. Собрав скудную информацию о Французском иностранном легионе, через турагентство я купил себе путевку в Париж. Я обменял оставшиеся рубли на франки и очертя голову рванул во Францию, не зная языка и не представляя условий найма в Легион. В Париже, по указанному мне адресу, я нашёл представительство Легиона. Несколько дней я осаждал КПП и добился-таки собеседования с мрачным полковником, который на ломаном русском устроил мне форменный допрос. В тот же день я был принят на службу с испытательным сроком в один месяц и непременным условием изучения языка.
После полугодовой подготовки я был распределён во всё ту же Южную Африку. Пять лет я провёл в ставшей уже почти родной стране. В целом служба протекала относительно спокойно. Бывали, конечно, редкие инценденты, но со срочной моей службой их было не сравнить. По истечении пяти лет я решил не продлевать контракт с Легионом, несмотря на светившие мне блага, в том числе — и французское гражданство.
Вернувшись в Россию, я некоторое время осматривался. Похоже, дела в родной стране, хоть и потихоньку, но пошли в гору. Я купил небольшую квартиру, машину. Старый знакомый помог с работой — устроил охранником в банк. Казалось, чего бы лучше? Но знакомое беспокойство в груди начинало всё чаще напоминать о себе. Ни карьера, ни бизнес меня не интересовали — всё та же житейская суета, только чуть больше грязи и подлости. Единственный лучик в этой череде серых дней для меня — это Юлька. Давно уже я не встречал такой непосредственной, открытой и бескорыстной девушки, не думающей о том, как, прежде всего, повыгоднее продать себя, пока годы не начнут брать безжалостную дань с молодого и прекрасного тела. Вот и сегодня, узнав о моём увольнении, она не спросила, как это сделали бы многие: «как же ты собираешься жить?», а просто сказала:
