— С каких это пор человек, не способный сам добыть еду, вякает на лучшего охотника колонии, — раздался знакомый всем женский голос.
Многие рассмеялись. Питрис вздохнул. Это была Норша. Ну да, как же без неё?! Краем глаза глава Совета заметил, как заиграли желваки у Прониса, а остальные стражники положили руки на дубинки, висящие на поясах. Нет, свалки допускать нельзя, это будет катастрофой.
— Что же это получается, люди? — громогласно спросила Норша, разведя руки в сторону. — Мы охотимся, добываем для них пищу. Для всех для них, — ткнула она пальцем в Питриса и стоящих за ним стражников. — А эти дармоеды отказывают нам в нашем праве на защиту! И от кого? От наших злейших врагов! Ах ты, старый …дак! — закричала она в лицо Питрису.
У главы Совета кровь ударила в голову. В молодости он отличался буйным нравом. Постарев, он стал намного спокойнее. Тем более, его должность не располагала к крикам и брани. Но такое оскорбление он слышал впервые за очень-очень много лет. И Питрис не сдержался.
— Да как ты смеешь! — закричал он в гневе. — Я запрещаю вам выход в океан! — крикнул он Птунису.
Норша подняла руки, и шум утих.
— Отлично, — спокойно произнёс Птунис. — Мы назвали вам чрезвычайную причину, вы нам отказали.
— Теперь пусть наш спор решит высшая инстанция колонии.
У Питриса пересохло в горле.
— Высшая инстанция — это Совет! — ухмыльнулся Пронис. — А его глава перед вами.
— Ты слишком мало знаешь, — вздохнул Герфис. — Высшая инстанция для спорных вопросов такой важности — это Общее собрание колонистов. Оно давно уже не собиралось. По-моему, с тех пор, — с преувеличенной вежливостью обратился он к Питрису, — как у нас появился новый глава Совета. Но мы ещё не забыли наших старых традиций.
— Тапис, — весело крикнул Птунис, — давай сигнал Морису.
Мальчишка со всех ног помчался к выходу из загона, и через несколько секунд ударил колокол, сзывающий колонистов на срочное собрание.
Как оказалось, народ не забыл звук колокола. Менее чем через час все, свободные от дежурства и вахт, собрались в главном зале Ружаш.
«Они сыграли на моём гневе, — грустно думал Питрис. — Они не дали мне времени подумать и принять правильное решение. Так что очень может быть, что я проиграл».
Вдвойне было обидно из-за того, что переиграла его молодёжь. Особенно из-за Птуниса — ведь ему, кажется, лишь недавно исполнилось двадцать. И хотя для колонии это уже зрелый возраст, самому Питрису ведь уже почти семьдесят. И на тебе, дал провести себя таким соплякам! Ладно, послушаем, что они будут говорить дальше. И что вообще известно этой группе смутьянов.
Как оказалось, им было известно многое. Начал разговор Герфис, который сначала долго рассказывал о своём чудесном металле, а затем перешёл к докладу своей бывшей жены Хорши, на неразглашении которого настаивал лично он, Питрис. Для многих колонистов услышанное оказалось шоком. Некоторые казались потрясёнными, отдельные хулиганы даже стали выкрикивать что-то нелестное для него, главы Совета. Но их быстро утихомирили свои же.
Когда Герфис закончил, наступила тишина. И почти сразу же поднялся Птунис:
— Интересные тут вещи рассказывал Герфис, правда? Я хочу лишь дополнить картину. Наша колония изначально была рассчитана на десять тысяч человек. Это огромное поселение, каждый житель которого должен был выполнять свои определённые обязанности. Отдельно охотники, отдельно механики, врачи, биологи и так далее. Для экономии площади люди должны были жить в каждой комнате по два человека. Что мы видим сейчас? Почти у каждой семьи несколько комнат, а люди исполняют кто по две, а кто и по три функции. Герфис вам уже рассказал, сколько людей останется в Ружаш через сто лет. А через двести лет численность колонии едва ли будет превосходить сотню человек. Некому станет следить за механизмами, некому охотиться, некому лечить раненых. И тогда всё — конец! Примерно такое же положение будет и в других колониях. И скажите, люди, для чего тогда наши предки строили наши подводные города, пытаясь спасти остатки человечества? Неужели для того, чтобы оно тихо зачахло под водой!
— Что ты предлагаешь? — крикнул кто-то с места.
— Для начала я предлагаю доставить сюда необходимый нам металл. С ним мы будем более защищены от воздействия филий. А это значит, что перестанут пропадать наши люди. И если его свойства окажутся весьма эффективными, то мы сделаем следующий шаг: мы начнём вытеснять филий с этой территории. Ведь ни для кого не секрет, что они чувствуют себя чересчур вольготно, и мы, из-за вечного страха перед ними, не знаем даже, что творится в окрестностях колонии. Нам нужны металлы и топливо, которые, судя по картам, здесь есть, и в большом количестве. Нам нужны новые охотничьи угодья. И всё это будет, надо только перебороть страх перед филиями и оторваться от колонии, к которой мы жмёмся, как дети к материнской груди.
— Почему ты не скажешь прямо? — поднялся на ноги Питрис. — Скажи людям прямо и честно: я хочу начать войну против рыб! И как вы думаете, кто победит в этой войне, а? Филии пока хотя бы дают нам охотиться и не особо нас трогают. Если мы начнём агрессивную политику, сколько мы продержимся? Двое молодых людей случайно убили одну филию, и что, вся колония утратила разум? Сколько вообще филий было убито за всю историю Ружаш, вы знаете? Нет? А я знаю! Семь! Семь тварей за более чем двухсотлетнюю историю колонии. Что, вы и теперь хотите воевать? Сколько вас останется после первого же сражения? Я, кстати, не беру в расчёт сатков, которые, как вам известно, полностью подчинены филиям. Кто хотя бы раз в жизни слышал, что какой-либо колонист убил сатка. Нет, хотя бы ранил его!
— Я ранил сатка, — раздался голос поднявшегося колониста.
Питрис выругался про себя. Как жаль, что в своё время этому мерзавцу не отрезали явно лишние для него части тела. И очень плохо, что колонисты ему доверяют. Он прекрасный охотник, и очень удачлив. Кроме того, все знают, что охотники никогда не врут. Потому что соврать один раз — это значит в следующий раз подвергнуть смертельной опасности твоего друга или ребёнка, который будет действовать сообразно твоим лживым словам. А раз так, поверят ему и сейчас.
— Конечно, мне повезло, — прищурившись, произнёс Радис. — Потому что я успел развернуться при нападении сатка и попал ему точно в глаз. Он ушёл от меня с гарпуном в этом самом глазу и больше не вернулся. Так что мне крупно повезло. Но всё равно, нас не надо пугать. Если Герфис прав, и этот металл действительно сможет нас защитить, то мы сможем убивать филий. Вы хоть понимаете это? И убитых рыб станет не семь, а гораздо больше. И если такое начнёт происходить постоянно, то они сами уйдут. Уйдут в необъятный океан, где на них не будут охотиться никакие сумасшедшие придурки с гарпунами в руках и железными чашками на голове.
