Следом ругнулся имплант:
— Общая нагрузка на системы очистки организма: 62 %. Гарантированная работоспособность расходников до планового ТО — 1712 часов.
Я качнул головой — даже не хочется думать, сколько бы я продержался внутри этого полумертвого крейсера, без поддержки своего комсоставовского ки-модуля класса «альфа-прим». Хотя и так перспективы невеселые — судя по приговору, жить мне осталось часов двенадцать…
Надо шевелиться!
Перекинув ноги через низенький бортик капсулы, спрыгнул на палубу. Голые ступни ушли по щиколотки во влажный ковер разноцветного мха. Водичка, конечно, мартовская, но мягенько.
Первый же шаг в сторону заставил меня выругаться и запрыгать на одной ноге. Интерфейс моргнул алый и злорадно списал с меня две единицы хитов колотого урона.
Зашипев от боли — двести процентов чувствительности хороши только для виртуального секса — я осторожно извлек из распоротой пятки длинный шип рваного металла.
Кровь на глазах свернулась тромбами, рану быстро затягивало грубой коркой — наниты отрабатывали свою пайку, залатывая тело носителя улья.
Прикинул острую железяку по руке — обмотаю рукоять тряпкой и получится отличный клинок для космического неандертальца.
Затягивать не стал. Вспорол осколком брючину комбеза — больше на мне ничего не было, и принялся аккуратно, но быстро, затягивать узлы на будущем инструменте.
Требовалось спешить — вокруг уже пошла движуха. В тихом филиале морга сработало массовое заклинание воскрешения. Десятки разбросанных по залу капсул открывали крышки и выпускали в зеленое туманное марево своих пленников. Тринадцатая группа собственной персоной.
Кто-то вылазил сам, кто-то глухо кричал и бился за исцарапанным стеклом. Некоторые боксы валялись на палубе, похороненные обломками и затянутые мхом. Другие обгорели или были разбиты осколками. Блестевшие в дырах пластика кости намекали на судьбу неудачников. Надеюсь — это всего лишь антураж локального апокалипсиса, и все семьдесят три человека группы живы, и относительно здоровы.
Как оказалось — у меня и у вирт-программистов абсолютно понятие относительности. Стазис-капсула отнюдь не медицинский регмодуль. Дешовое массовое изделие призванное сохранить жизнь бойца до передачи его тушки на судно госпитальер.
Вот именно что тушки мы и извлекали из боксов. Трети одногрупников зачли серьезные повреждения — оторванные конечности, проломленные головы, вмятые в череп лица, массовые ожоги и обморожения. Праздник воскрешения в морге быстро превратился в выездной филиал санбата.
Стоны, маты, слезы, истерики. В течении получаса, пока не перемерли все наиболее калечные бойцы, я не поднимал головы. Таскал, укладывал, перевязывал, как мог и смачивал водой губы. В свое время я сам побывал на месте беспомощного инвалида, поэтому пройти мимо или отказать в помощи — не мог.
После того как на моих коленях болезненно дернулась и истекла последней единичкой жизни девушка с развороченным животом — чья-то рука легла на мое плечо.
— Все, это последняя.
Я оглянулся. Рядом стояла заплаканная Лера, нахватавшаяся развивающимся «пси» отголосков чужой боли и эманаций смерти. За ее спиной столпились уже отспаунившиеся экс-инвалиды. Вот сверкнула тусклая вспышка, и на ложе своей стазис-капсулы появилась та самая воскресшая девченка.
Неуверенно оглядевшись, она зацепилась взглядом за собственное тело — уже начавшее усыхать и поахивать. Быстро спрыгнув на палубу, она подбежала к нам и, сорвав со стены широкий пласт мха, укрыла им скорчившийся в последней судороге труп.
Спрятав личное и сокровенное (а что может сокровенней чем собственные потроха, вывалившиеся из распоротого живота?) девушка шагнула ко мне и целомудренно поцеловала в щеку:
— Спасибо. Когда ты гладил меня по волосам и шептал успокаивающие слова — становилось реально легче… Твари! — лицо девушки исказила гримаса ненависти. — Больно-то как было… Ну нельзя же так?!
За спиной раздался громыхающий бас Ильи:
— Не филоним, смертники! Трупов не видели? Еще насмотритесь, гарантирую! Так, слушай сюда! Бабы — на обдирку и складирование мха! Сделайте сухие лежаки, а заодно попробуйте на вкус — какой-то из них наверняка съедобный! Мужики — ноги в руки и на разбор завалов! Сейчас тут повернуться негде… Трупы свои сами в угол отащите — никто кроме хозяина его взять не может. Ну, чего стоим?!
В процессе командной речи я оглянулся. Илья успел подмять под себя будущих пехотинцев, которые повинуясь уверенным приказам уже вовсю что-то катили, тащили и драли. Вокруг меня все больше столпилась хиловатая интелектуальная шалупень в виде будущей элиты космофлота. Пилоты и отспаунившиеся калеки, которых тянуло к месту собственной гибели и одному из центров кристализации группы.
Наши с Ильей взгляды встретились, я и четко понял — без драки не обойдется. Виртинтерфейс оживил конфликт и повысил ставки:
— Внимание! Обязательная миссия для капральского звена. Любым способ определить старшего в группе. Время принятия решения — 5 минут.
Здоровяк удовлетворенно улыбнулся и ткнул себя пальцем в грудь.
— Я! — уверенно прозвучала понятная лишь нам троим фраза.
— Нет… — качнул я головой.
Я не рвался в начальники. Хотя мой батя учил — выбрал дело — стань в нем лучшим. Профи всегда в цене — будь ты сантехник, продавец спичек или воин.
Но в данной ситуации я реагировал не столько разумом, сколько эмоциями. Не нравится мне, когда припирают к стене и лишают выбора. И не хочу я попадать в подчинение к человеку, с которым у наметилась явная антипатия и косяк в отношениях. Все равно схлестнемся. Так чего оттягивать?
Да и Лера читает меня как открытую книгу. Не отступишь ведь, с безразличным лицом и ленивой отмашкой — да бери! Даром, мол, не надо… Мигом поймет — струсил, прогнулся, дал слабину. А как жить с не уважающим тебя человеком? Ответ ведь один — никак… Кстати, это еще один урок от моего мудрого бати — если жена потеряла к тебе уважение — можешь смело разводиться. Все. Фарш невозможно провернуть назад. Финита.
Делаю шаг вперед. Рядом хищно и довольно скалит острые зубки Лера, так же вступая в невидимый круг. На моей стороне…
Качаю головой, едва слышно шепчу:
— Я сам…
Девушка недовольно хмурится, но сдает назад. Краем сознания отмечаю — она не безнадежна. В критической ситуации признала в мужчине вожака. На этот раз признала. До первого промаха Акеллы…
Народ что-то почувствовал. Круг арены уже не виртуальный — люди расступаются, давая нам место. Мшистый ковер на палубе возбужденно пульсирует — сейчас прольется чья-то кровь!
