Так…
Трое из нашего передового охранения оживленно обсуждали, как начнут откручивать головы тем, кто, не дождавшись остальных, приступил к дележке.
– Цыц. Дележкой тут пока еще и не пахнет. Может, кто пришел первым, решил пособить остальным. Юр, одного оставляй тут, другого – вот на ту возвышенность, сам – дуй к отряду, смотри, чтоб там не расползались, Татьяна с Гриней могут не управиться. Я пройду по высоткам меж озером и океаном и поглазею на базу и лагерь.
– Ну а если там все путем, пара вагонов слегка распатронена, три десятка палаток да кострики палятся, что тогда?
– Тогда – окликаем лодку, пущай раненых перевозят. Километр есть километр, по этим колдобинам мы ни в жисть носилки не протащим, только парня погубим. А дальше осмотримся. Будем держаться друг друга до ясности, из вагонов выволочем пару палаток и разместимся, как и шли. Только уже Малахольного и прочих нервных на все четыре стороны…
– Это правильно. Лады, командир. Побрел я.
Димон аккуратно сложил в футлярчик роскошный бинокль (такая же универсальная штука, как и моя – с дальномером, инфракрасным ви́дением, на солнечных батарейках), упрятал в рюкзак и пополз в чащу, бросив:
– Ты там аккуратнее, командир… мало ли что.
– Не веришь ты в людей, Димон.
– Не верю.
Сплюнул, коротко, зло выматерился и растворился в листве..
Лодочка спокойно покачивалась на редкой волне.
Мы пробрались во влажных зарослях чуть севернее и, скрытые первыми холмиками от наблюдения с воды, спокойно поднялись и двинули на запад. Вскоре появился океан, налетел лютый ветер. Кажется, на водных просторах пошла свистопляска – волны катили, словно татаро-монголы на штурм Козельска, а в небе черные грозовые башни сходились и расходились, меж ними погромыхивали громы и змеились молнии.
Я оставил своего спутника на удобной позиции с рядом бесполезных, в общем-то, наставлений и пошел дальше, особенно не таясь. Вблизи лагеря вряд ли резвятся особенно крупные звери. В то же время никаких часовых тут быть не должно – нужен весьма сплоченный коллектив, чтобы разбрасываться в первые же дни, да и опасно – так далеко от опорной базы.
Я шел и думал много всякого разного – опасности пути, ожидаемые, но тем не менее чрезмерные, как-то отодвинули простой вопрос: «А что потом?» – на второй план. Важнее было дойти.
Потом дотащить других, свалившихся на голову.
«Главное – ввязаться в драку, а там поглядим, что из этого выйдет», – вспомнил я незабвенного вождя.
Чуяло мое сердце, что подобной логикой будут руководствоваться очень и очень многие.
Наконец-то я сориентировался по карте.
Мы пришли с востока.
Слева был лиман. Там качался плотик.
Справа – океан.
Я шел по узкой косе, которая должна была закончиться базой. А вдавалась эта холмистая коса как раз в залив.
Наконец я прошел поросшие местным мхом холмики и вступил в лабиринт выветренных известняковых глыб. Ветер выл в сложном переплетении ходов странными голосами, сами глыбы напоминали полуразрушенные замки, фигуры людей, персонажей картин сумасшедших кубистов, некоторые были воплощенным подсознанием фрейдиста. Растительности тут не было никакой – песок, камни да ветер, из живности мне на глаза попались лишь то ли шести-, то ли восьминогие нежно-розовые ящерицы, стремительно уносящиеся при малейшей попытке к ним приблизиться.
В одном месте холодными глазами глядела куда-то вбок крупная змея с изящной черной короной на угловатой башке, похожей на древнее стенобитное орудие. Ее я обошел стороной. К моменту, когда я окончательно решил, что буду скитаться в этой грандиозной горе ломаного печенья до седых волос, показалась западная сторона лабиринта. Я тут же, вздымая неосторожным движением кучи пыли, взлетел на показавшуюся надежной вершину валуна, похожего на цветочный горшок, и жадно уставился вдаль.
Передо мной как на ладони был виден сложной формы полуостров, на западной стороне которого угадывалась опорная база.
Вот и место «Икс».
Полоса земли, берущая начало от каменного лабиринта, где я сейчас находился, меж океаном и заливом, и уходящая дальше на запад, расширяясь и приобретая довольно странную форму.
Место, прекрасно защищенное самой природой. Но сейчас эти проблемы, в том числе и отличный вид, меня не занимали.
Я видел базу.
Видимая с моего поста черточка – железнодорожное полотно, вернее – его кусок, без начала и конца, рухнувший в этот мир откуда-то из бездны Вселенной, как и мы все; на нем десяток железнодорожных вагонов, в которых находилось все, что хозяева мироздания сочли нужным выделить колонистам. Неожиданным было обрамление опорной базы. Вокруг нее раскинулся самый натуральный лагерь. Армейские палатки – одинарные, тройные, «пятерки», десятиместные и двадцатиместные, – брезентовые коробочки с опорными шестами, колышками и прочими натяжными канатами. Все это, как я знал, хранилось на опорной базе. На две с половиной тысячи рыл.
Я протер глаза, достал было бинокль, затем с остервенением убрал его. Такого попросту не могло быть. Конечно, кое-кого и выкинуло поблизости от базы, в одном-двух днях пути, ну – в пяти. Но их, по теории вероятности, должно было быть не так уж и много. Кроме того – неизбежные потери в пути, задержки, ранения. Народ-то самый обычный, не подготовленный к войне за выживание народ. А палаток тут развернуто – почитай, тысячи на полторы, а то и на две. Кто тут старался и зачем? Выходить все должны были по одному. Ну там, случайно встретились и не поссорились. Максимум – парами, тройками. Это по логике вещей. А дойдя – валиться без задних ног. Ничего не понимаю.
Я навел бинокль. Точно – туда-сюда по лагерю прошлись несколько человек, кое-где горели костры. На волнах залива я разглядел еще одну лодку с опорной базы. В общем-то – людей не много, как и должно быть на десятый день с момента отправки.
Однако пора было и к своим. Стрельбы в палаточном лагере было не слыхать, вагоны – насколько можно рассмотреть – грабителями, как муравьями, не увешаны. Я побрел назад, беспечно закинув автомат за спину.
Гриня вытянулся в шутовском приветствии.
– Мон женераль! Вышли к берегу, подозвали лодку. Натурально – из лагеря, бдят, ожидают выползающих из лесу колонистов, рыбачат. Говорят – раненых возьмут.
– А что у базы, расспрашивал? – Я устало привалился к изъеденному червями пню и, вытянув ноги, начинал понимать, как же я разбит и измучен.
– Не очень-то они разговорчивы. Что я успел понять – там уже почти две сотни народу. Сильно удивились, что мы вышли организованной группой – народ прет в основном поодиночке. Какая-то организованность у них там есть, на уровне нормального туристического лагеря.
