Но подруга не выглядела расстроенной. Глядела весело, только носик покраснел от холода.
Ашен пробилась сквозь толпу, великий Эльгеро шагал за ней и наконец приблизился к девочкам. Ивик с Даной вытянулись, во все глаза глядя на шемана. Вслед за Эльгеро подошел третьекурсник, девочки знали его - брат Ашен, Дэйм. Дэйм не был похож на сестру. Он пошел в отца, высокий, стройный парень, разве что коротко стриженные волосы посветлее оттенком.
— Ну здравствуйте, квиссы, - улыбнулся Эльгеро. Ивик машинально вскинула руку к козырьку.
— Вольно, - сказал Эльгеро, - так что, Ашен, познакомишь меня с подругами?
— Ага, - лицо Ашен сияло, - это вот Ивик. Это Дана. А это мой брат, девчонки - Дэйм.
Рад познакомиться, - солидно сказал третьекурсник и протянул руку Ивик. Та робко пожала ее. Дэйм повернулся к Дане, и наблюдательная Ивик заметила, как вздрогнуло и слегка изменилось его лицо. Он даже руку сначала убрал. Но потом протянул снова. И Дана протянула свою, неприлично уставившись в лицо Дэйма.
— И я рад, - сказал шеман, - Ашен писала мне о вас. Ивенна… - он пожал руку девочки, - Дана.
Ивик не слышала, что еще говорил Эльгеро, хотя преданно смотрела ему в лицо - ей было слишком неловко, она покраснела, и внутри надувалась от гордости, ведь не каждому дано поздороваться за руку с самим Эльгеро иль Роем!
— Автобус пришел! Кто на Варту! - закричали сзади, Ивик вздрогнула, вскинула на плечо свой мешок и стала прощаться с девочками.
От аэродрома она добралась сама - подумаешь, какие-то пять километров пешком! После автобуса и ужасного вертолета, где ее в итоге все-таки вырвало - даже лучше пройтись по свежему воздуху. Тем более, здесь было еще тепло, Ивик расстегнула куртку, и лишь перед самым поселком снова привела себя в порядок, поправила берет.
После Дня Памяти каникулы были небольшими, всего пять дней. День Памяти в квенсене отмечали так же, как везде, как Ивик привыкла с детства. Тот страшный день, когда погиб прежний мир Дейтроса, когда темпоральный винт отправил в небытие целую планету. После него несколько десятков лет выжившие дейтрины кое-как жили в изгнании, пока не был найден новый мир. Этот. Новый Дейтрос. Но День Памяти - он будет всегда. Ведь нельзя же забыть свои корни. И нечестно это было бы по отношению к миллиардам погибших тогда людей.
В квенсене показывали памятные съемки Старого Дейтроса, была Минута Молчания в строю, были старые дейтрийские песни. Пожалуй, единственное, что было иначе, чем везде - хессин иль Рой произнес еще речь перед строем (большая часть квенсена, больше полутысячи ребят, стояли на поле. выстроенные по сенам, в большом каре). И в речи той говорилось о дарайцах. О том, что агрессия дарайцев - единственная причина гибели Старого Дейтроса. О том, что страшное темпоральное оружие было направлено против Земли, Тримы, и герои, Рейта и Кларен иль Шанти, пожертвовали родным миром, чтобы спасти Землю. Дарайцы не остановились тогда перед тем, чтобы уничтожить все население Тримы - или же все население Дейтроса, составлявшее тогда почти два миллиарда людей. Мы, гэйны, каждый день сталкиваемся со злодеяниями дарайцев, мы знаем цену этим нелюдям. Важно, чтобы мы никогда не забывали о том, с кем нам приходится воевать. От кого мы спасаем Дейтрос…
Все это было для Ивик достаточно абстрактно. Про гибель старого Дейтроса, про вину дарайцев, она давно уже все знала - это с вирсена каждому известно.
Сейчас ее волновало другое. Впервые, пожалуй, с того момента, как началась учеба, Ивик почувствовала себя счастливой.
Она шла по улицам Шим-Варта, знакомые пока не попадались навстречу, но наверняка кто-нибудь ее видел, кто-нибудь знал. Ивик шла в новенькой парадке, в сером берете, в зеленой, хорошо подогнанной куртке, с нашивками "к" - квисса - на плечах. В штанах с серыми лампасами, в высоких, удобных ботинках на тяжелой подошве. Оружия только не хватало, не полагалось ей пока. Но это, в конце концов, неважно! Важно то, что она - квисса. Она гэйна. Вот так, и пусть они все думают, что хотят.
Ивик воображала, как будет рассказывать ребятам во дворе о квенсене. Родителям. Братишке. Квенсен - совершенно другая жизнь, там все иначе. Ей хотелось рассказать каждую деталь, она припоминала какие-то мелочи, и сейчас та выматывающая, невыносимо тяжкая жизнь, постоянная боль в мышцах и от набитых синяков, постоянный тяжелый труд - все это выглядело в другом свете. Ивик сама чувствовала, как изменилась. Ей было легко идти, спина стала прямой и ровной, походка - уверенной. Она могла бы так пройти десяток километров и не устать. Исчез страх. Исчезла неуверенность в себе, вечные опасения - теперь она чувствовала себя здесь - своей. Не чужой, не посторонней. Она гэйна и будет защищать этот город и этот мир.
Подумать только, что в минуту слабости она едва не захотела бросить квенсен! Об этом, конечно, Ивик никому рассказывать не собиралась.
Ей теперь очень хотелось увидеть своих - и чтобы они увидели ее, как она изменилась, повзрослела, и с уважением слушали бы ее рассказы о том, как живут и тренируются в квенсене.
Ивик свернула в родной двор. Белая цепь одноэтажных бараков, тянущаяся до самого леса. В сотне метров впереди - еще один ряд бараков. Между ними - сушится белье на веревках, в песочницах возятся малыши, ребятишки раскачиваются на канатах и качелях, играют в ножички, войну или прятки, бабушки на скамейках вяжут и обмениваются свежими сплетнями…
Вот здесь, меж этими двумя рядами бараков, Ивик выросла. Здесь и был ее родной дом.
Странно - она не была-то здесь всего десять недель. А кажется - прошли годы…
Досадно, что во дворе почти никого не было. У входа сидела подслеповатая бабушка Шарья, Ивик нарочно громко поздоровалась с ней, бабушка ответила.
— Здравствуй, здравствуй… да ты, что ли, дочка Тэм?
— Да, это я, - ответила Ивик. И постучала в двери. Мама возникла на пороге. И, не оценив небесной красоты серо-зеленой парадки, немедленно заключила дочь в объятия.
— Ивик! Наконец-то! Доченька!
А где все? - спросила Ивик, улыбаясь. Оказывается, она соскучилась по маме.
— Папа работает сегодня, а Ричи где-то носится, - объяснила мама, - а что ж ты не позвонила? Мы бы тебя встретили…
— Да ну, - отмахнулась Ивик, - что мне, трудно самой дойти…
— Ну пойдем, пойдем, я как раз довариваю обед…
Ивик сидела в маленькой кухоньке, привычной с детства, сбросив свой вещмешок и аккуратно положив на него берет. Мама поставила перед ней тарелку супа и теперь сидела рядом, забрасывая дочь вопросами.
Когда Ивик настояла в Педсовете на том, что сейчас же, немедленно уедет в квенсен, мама была шокирована. Но потом написала ей сама, первая, и вроде бы сейчас от этой обиды не осталось следа. Похоже, мама смирилась с неизбежным и теперь даже отчасти гордилась тем, что вот ее дочь - будущая гэйна.
