Шур смотрел на него пристально и недоверчиво.
— Макс, я не улавливаю логику твоего рассуждения.
— При чём здесь логика? Бежим, нужно шар найти!
Наверное, уверенность в правоте заразительна. Ни Шур, ни Гуня больше не пытались с ним спорить. Но едва вскочив, Максим остановился.
— А как же наши? Мошки вот-вот доберутся до «гнезда»! — Сжал браслет-говоритель, заставляя включиться. Закричал: — Магистр, магистр! Ты меня слышишь?
— Рен-Рендук слышит тебя, Маакс, — мгновенно отозвался тот. — Что у тебя случилось?
— Мусорные мошки в Отстойнике! Криссы решили чистоту навести — мошки всех подряд жрут. Но я нашёл, как отсюда выбраться! Веди народ по маяку!
Что-что, но соображал Рен-Рендук молниеносно. Ни уточнять, ни переспрашивать он не стал:
— Понятно. Мы идём.
«Сухой» шар они нашли минут через двадцать. А ещё через пять сюда же добрались Рен-Рендук и Зира.
— Остальные где?! — заорал на них Максим, догадываясь, каким будет ответ.
Рен-Рендук скорчил гримасу, трагично воздел руки:
— Проклятые криссы! Никто не спасся. — И совсем другим, деловитым голосом спросил: — Дверь где?
— Здесь! — Максим ударил кулаком по лоснящейся, упругой поверхности шара. — Внутри.
Рен-Рендук нахмурился:
— И как туда попасть?
Максим кивнул на кинжал в руке у девушки:
— Резать?!
Связываться с внутренностями Отстойника не решился бы ни один из его обитателей. Рен-Рендук и Зира даже попятились от такого предложения. Тогда Максим выхватил у девчонки кинжал и резко вонзил его в бок шара.
Шар басовито загудел, завибрировал. Ему явно не понравилось такое надругательство. Возможно, он угрожал? Или просил пощады? Максим не останавливался. Выдернул клинок, вновь ударил. Шур подскочил к нему, с размаху запустил в упругую поверхность когти, аж затрещало.
Они безжалостно кромсали шар, пытаясь прорвать толстую, рыхлую оболочку. Тот вибрировал всё сильнее, гудел громче. Возмущался так, что слышно было во всех уголках Отстойника. И его услышали.
— Мухи! — истошно заверещал Гуня.
Максим оглянулся на миг — серое, звенящее облако поднималось снизу. Оно поглощало мостики и платформы, канаты и шланги. Оно словно вспухало, вскипало. Ещё несколько секунд и оно захлестнёт всё вокруг!
— Сюда! — он рванул кинжалом податливую плоть шара, и…
Шар обиженно булькнул, съёжился, будто выпустил раздувающий его газ. Потом резко вывернулся, хлёстко ударил наглых тварей, прилепившихся к его оболочке. Отшвырнул их навстречу рою. Максим почувствовал, что летит…
И тут же лазоревая спираль завертелась перед глазами.
Глава 4, в которой всё только начинается
Шёл тёплый весенний дождь. Низкие тяжёлые облака закрыли весь небосвод от горизонта до горизонта. Нет, на самом-то деле горизонта видно не было. Максим лежал в густой зелёной траве посреди круглой поляны, окружённой дубками. На самой обыкновенной лесной поляне.
Помедлив, он сел. Огляделся, боясь поверить своим глазам. И встретился взглядом с Шуром.
Сфинкс понял его немой вопрос, отрицательно тряхнул головой:
— Нет, это не мой мир.
— А я и не знаю, ежели по правде, — пискнул, осторожно приподнимаясь, Гуня, — Мож, это Од’дом. А мож, и не Од’дом?
Рен-Рендук и Зира ничего не сказали. Они стояли на четвереньках, и затравленно озирались по сторонам. У «магистра» мелко тряслась отвисшая челюсть.
Максим посмотрел на своих спутников снисходительно и засмеялся. Радостно, заливисто засмеялся.
— Так я вам скажу, что это за мир. Это Земля! — Он быстро сорвал пушистый жёлтый цветок на длинном, пустотелом стебле: — Вот! Это растение называется одуванчик. Цветёт, значит сейчас весна, начало мая! С праздником, дорогие товарищи!
И захохотал ещё громче.
Зира поднялась на ноги, помогла выпрямиться своему «мужу». Кисть Рен-Рендука побелела, так крепко он сжимал рукоять станнера. Максим взглянул на оружие… и смеяться перехотелось. Всё-таки допустил он этого гада на Землю. Ничего, в одиночку тот беды натворить не сможет. Сдать его в милицию, а лучше — в ФСБ, и все дела. И «жену» его сдать за компанию. Предательница!
Зира будто услышала мысли Максима, посмотрела на него. Робко улыбнулась. Подлизывается, стерва. Лучше б её мошки съели, чем Ильму!
Он испугался такого пожелания. Нет, это уж слишком. Он вовсе не хотел, чтобы с Зирой случилось такое. Он просто злился на неё. И на себя — за те фантазии, когда они лежали вдвоём. Надо же, он и правда поверил, что нравится ей. А ведь знал, что такие красивые девчонки только сами себя любят…
— А от твоей Земли далеко до Од’дома? — неожиданно пискнул Гуня.
Максим взглянул на него непонимающе. И вдруг сообразил, что главной заботой станут не Рен-Рендук и Зира, а сфинкс и олли. Куда их-то девать? Тоже в ФСБ? Ну не в цирк же.
Однако все эти проблемы были уже домашними, земными. Думать о них было приятно и спокойно. А не думать — ещё приятней. Куда спешить? Приключение закончилось, торопиться больше некуда. Как-то оно всё утрясётся, не может не утрястись. Прежде следовало понять, где они «придверились», найти человеческое жильё… Нет, прежде всего нужно было сходить по-маленькому.
Он встал, обвёл взглядом спутников. Спросил:
— Никому не надо… ну, в кусты? «Мальчики налево, девочки направо»? Физиологическая потребность, а? И не тряситесь вы так! У нас на Земле безопасно.
— Да, да! — Гуня даже подпрыгнул. — У меня очень большая физилагическая потребность! Давно!
Он рванул налево раньше, чем Максим шаг сделать успел. Шур обнажил зубы в улыбке, тоже поднялся.
— Пошли налево, — согласился.
Зира хмыкнула, молча повернулась в противоположную сторону, поспешила к высоким кустам, покрытым жёлтыми цветочками и гроздьями чёрных шариков. И только Рен-Рендук остался на месте. Он вертел головой, видно, не мог решить, к кому присоединиться. И лишь когда Максим, наклонившись, шагнул под ветви дубков, выбрал:
— Подождите!
Забираться далеко в лес Максим не хотел. К тому же за первым рядом дубков начинались заросли ежевики. Крупные чёрные ягоды, омытые дождём, аппетитно поблёскивали, манили к себе. Он не удержался от соблазна, и покончив с «потребностью», нарвал пригоршню. Ягоды были сладкие, спелые.
— Попробуй, — протянул он остаток Шуру, — вкусно.
Сфинкс недоверчиво взял одну ягоду, сунул в рот. Разжевал, потом выплюнул. Объяснил:
— Мне не вкусно. Предпочитаю белковую пищу углеродной.
Максим насмешливо улыбнулся.
— А как же витами…
