Где Хозяин? – «В одном из главных центров развития человечеств приводит в исполнение свой смелый план, который призван дать счастье всей Галактике».
Как его найти? – «Для срочной связи с Хозяином для его друзей уже свыше пятисот лет на многих мирах, в том числе и на Новой Голубой Земле, существует сеть Пунктов Обращения. Войдите в такой Пункт и обратитесь к Хозяину, письменно, устно или мысленно. Он обязательно услышит и примет сказанное к сведению».
Чем сейчас занят Хозяин? «Приводит в исполнение вторую стадию своего смелого плана, который призван дать счастье всей Галактике: в настоящий момент Хозяин беседует с одним из тех, кто принимает важные решения в Империи Галактика».
Куда он направится в ближайшие два месяца? «Хозяин планирует посетить две планетных системы, где началось развитие Первых Человечеств, и не оставлять своими заботами Звездный Дом и Цитадель».
Чего сейчас желает Хозяин? «Счастья всей Галактике и удаления гордыни, в которую ввергнуты не заслуживающие».
Чего больше всего опасается Хозяин? «Что силы его окажутся недостаточными для того, чтобы наконец-то дать счастье всей Галактике. Молитесь за него».
– Что все это значит? – спросил Дик.
Фродо молча смотрел на «чеки», быстро перекладывая квадратные кусочки бумаги из одной руки в другую. На секунду он останавливался, пристально вглядываясь в текст, потом снова тасовал бумажки, как будто пытаясь сложить из них наиболее верную последовательность, которая все бы объяснила. Впрочем, я быстро понял, что он – в отличие от нас – не нуждается в расшифровке этих загадочных фраз. Фродо понимал их. Он просто принимал решение. Его тонкие губы постепенно сжались в ниточку, и в целеустремленном, собранном выражении его лица появилась новая решимость.
– В лифт, – сказал он наконец и быстро встал. – Я думаю, пришла пора испытать кое-какие качества этого лифта, о которых я знаю только понаслышке.
Мы переглянулись и поднялись.
– Идем, идем, – нетерпеливо сказал Фродо, нажимая кнопку вызова лифта. – Не будем терять время. Он в Космопорте и встречается с кем-то из имперского правительства. Он собирается в Солнечную систему и систему Толиман. И он затеял что-то действительно страшное. Он хочет изменить всю жизнь Галактики, а цель у него всегда одна – прекратить галактическую экспансию людей, радикально уменьшить их количество и взять оставшихся под свою руку. Это у него и называется – дать счастье и удалить гордыню.
Мы стояли, глядя на Фродо.
– Верьте мне, – сказал он мягко, поняв наше остолбенение. – Я знаю. Я все объясню вам. Идемте. Вы со мной?
Никто из нас не сказал ни слова, когда двери лифта открылись, и мы гуськом вошли в знакомую кабину вслед за Фродо.
Он усадил нас на сиденья и пристегнул каждому из нас ремни, а потом и сам уселся, пристегнув ремень, у самой панели управления.
– Приготовьтесь, – сказал он наконец, волнуясь. – Сейчас лифт покинет Цитадель и отправится в космос. Ну, то есть, должен отправиться. Об этом достоверных сведений нет, одни легенды.
– В космос на лифте? – сказал было Дик, а я вспомнил какую-то детскую книжку про планету Не Там и засмеялся: там тоже летали меж звезд на заблудившемся лифте. Но, глянув на Ланселота, я осекся. Наш ниндзя на полном серьёзе подтягивал привязные ремни. Скосив глаза на меня, он негромко сказал:
– Подтяни ремень, подтяни. Должна быть перегрузка.
Не знаю, слышал ли что-то наш Робин Гуд о тех свойствах лифта, которыми сейчас собирался воспользоваться Таук, или просто поверил Фродо окончательно и бесповоротно – серьезности тона Ланселота мне вполне хватило, и я тут же истово затянул на себе ремень так, что едва мог дышать.
Фродо поднял руку и быстро забарабанил ей по верхней кнопке панели управления – той самой, прикосновение к которой принесло нас на вершину Цитадели.
Выглядело это довольно странно. Он просто отбивал на этой кнопке какой-то быстрый сложный ритм. Автоматически я начал считать размер – ну, я же гремел в самодеятельности еще у нас на факультете, а в вычислительном центре в Белграде сразу же вошел в тамошнюю рок-группу «20 000 миља под морем», где Владко был клавишником. Так что уж ритм-то просчитать я мог легко. Впрочем, этот ритм был довольно сложен. Та-ти-ти та-та-ти, ти-та-ти-ти-ти, ти-ти-ти-та-ти, ти-та-ти-та-ти – и опять вся длинная фраза заново, и так пять, семь, десять раз по кругу.
Эй! – вдруг сказал я сам себе. Военный! Ты же служил в радиоразведке. Ну-ка, что он передает?
Тире-точка-точка, тире-тире-точка – «начало передачи»;
Точка-тире-точка-точка-точка – «ждите»;
Точка-точка-точка-тире-точка – «понял»;
Точка-тире-точка-тире-точка – «конец передачи»!
В этот момент на управляющей панели лифта загорелся новый транспарант, которого там раньше не было – я опять не мог его прочитать, так как он был не на линке, но Фродо перестал работать по верхней кнопке азбукой Морзе и вслух сказал:
– К месту нахождения Хозяина, со всей возможной скоростью, но соблюдая безопасность находящихся в лифте!
Под горящим транспарантом вспыхнул еще один, и Фродо, удовлетворенно кивнув, простучал по верхней кнопке: ти-та, ти-та, ти-та, ти-та, ти-та, ти-та – шесть А – «начинаю!»
И лифт дрогнул под нашими ногами.
Все произошло так стремительно, что я не успел осознать происходящего. Фродо был не из тех, кто ждет, пока кто-то начнет действовать – он всегда начинал действовать сам, не дожидаясь, пока его идеи дойдут до каждого из нас. Святослав как-то с одобрением сказал о Фродо: «истинный вождь». Но Фродо был не из тех, кто навязывает свою волю или подчиняет окружающих. Он просто считал – искренне и не без оснований – что, раз он убежден в истинности своих идей, нам (мы ведь на одной с ним стороне!) нетрудно убедиться в том же и последовать за ним. Конечно, он знал, что не всем нам одинаково легко следовать за его доводами и рассуждениями. Но он знал также, что нам надлежит действовать быстро, и нашей небольшой эскадре приходилось опровергать вековой закон. Ее скорость должна была равняться скорости самого быстрого корабля.
Ну как я мог поверить, что на лифте можно лететь в космос? Я и не поверил, я просто послушался Фродо – ну да, поверил, поверил его невероятной убежденности.
Я не умел определять ускорение, или перегрузку, или что там измеряется единицами g, каждая из которых означает такую силу гравитации, как на Земле. Я только знал, что этих самых g в лифте стало многовато для меня одного. Я обвис на сиденье, насколько это позволяли ремни – по счастью, позволяли они немного, потому что я только что их очень сильно затянул.
