Она рывком распахнула дверь и остановилась на пороге, отлично сознавая, какой эффект произведет такое появление.
Перед патологоанатомами, лаборантками и практикантами в изъеденных кислотами и заляпанных побуревшими застарелыми пятнами халатах в дверях возникла женщина, отвечающая стереотипным представлениям об удаче, молодости и физическом совершенстве. О таких в объявлениях по найму пишут: «европейская внешность». Трудно объяснить конкретно, что это значит, поскольку пройти конкурс наравне с белокурой валькирией может и загадочная азиатка, и длинноногая негритянка, но все отлично понимают, что имеется в виду.
Молодость, здоровье, красота. Удача. И кто бы знал, каких усилий требуется, чтобы держаться в этой форме, — с годами все больше и больше.
— Добрый день, — ослепительно улыбаясь, сказала Регина, — прошу прощения, но мне нужна ваша помощь.
— Вы по какому вопросу? — сухо спросил немолодой мужчина в очках. «Такого с налету не возьмешь, — подумала Регина, — этот навидался всяких разных женщин. В том числе и на каталках, укрытых простынями. Заведующий? Или как там называется эта должность у них в морге?»
— Простите, пожалуйста, — сказала она, автоматически убрав белозубую улыбку и придав лицу соответствующее обстановке скорбное достоинство, — я бы очень хотела поговорить с тем, кто… Шесть дней назад к вам поступил Андрей Панин. После перестрелки на Профсоюзной.
Про перестрелку на Профсоюзной знали все — такие события нечасто происходят почти в центре города да еще среди бела дня, на глазах у изумленных прохожих.
— А вы кто? — спросил старший, подозрительно ее разглядывая.
Она с достоинством вздернула голову и поглядела ему в глаза из-под опущенных ресниц натурального (в отличие от ослепительного золота ее волос) черного цвета.
— Сестра, — сказала она без выражения. — Я живу в Мурманске. Телеграмма пришла поздно. Пока я добиралась… вот…
— У него вроде жена есть, — сказал старший. — Почему она с вами не приехала?
— Она убивается очень, — мягко объяснила Регина, — не может тут появляться. Хотите, я ей позвоню? Пусть приедет. Ей, конечно, дорого это обойдется, бедняге. Где тут у вас телефон?
— Ладно-ладно. — Видимо, медик представил рыдающую в дежурке женщину, которую придется отпаивать корвалолом, — Не нужно. Но я все-таки не понял. Что вы хотите выяснить?
— Я и сама не знаю. — Регина продолжала честно смотреть ему в глаза. — Но я хотела бы поговорить с человеком, который… может, он хоть объяснит мне, как все произошло. Он хоть… — она начала рыться в сумочке в поисках носового платка, — по крайней мере, не мучился?
— Господи! — поморщился медик.
— Я поговорю с ней, Лев Семенович, — вмешался молодой человек, на халате которого разноцветные пятна имели особенно причудливые очертания, — поговорю. Вы тут хотите побеседовать? — обратился он к Регине.
— Нет, если можно, — ответила она, утирая платком сухие глаза. «Хоть бы одну слезу выдавить», пронеслось у нее в голове, ведь она так плакала, когда Андрея хоронили. Что же все так быстро ушло? — Тут слишком много народу.
— Тогда пойдемте.
Она уже полагала, что он заведет ее в какой- нибудь уютный закуточек за каталками, но он повел ее в коридор, где в торце неохотно пропускало солнечный свет поразительно грязное окно.
Он, легко подпрыгнув, присел на подоконник.
Регине это не понравилось — она осталась стоять напротив, на виду, освещенная хоть скудным, но безжалостным апрельским солнцем, выдающим то, что она хотела бы скрыть, — мелкие морщинки у глаз, темнеющие корни волос, застарелую усталость и жесткость взгляда. Сам он едва виднелся на фоне окна смутным силуэтом — темным и безликим.
— Так все-таки о чем вы хотели поговорить, — спросил он, — и, простите, как вас зовут?
— Регина, — сказала она, — Регина Гальперина. А вас?
— Лукин. Павел Лукин.
Он с минуту помолчал, разглядывая ее. Потом спросил:
— Вы правда его сестра?
Регина на миг заколебалась, пытаясь оценить обстановку. Соврать? Либо он поверит — тогда все в порядке. Либо насторожится. И с чего ему тогда откровенничать, если она с самого начала не сумеет расположить его к себе!
— Нет, — сказала она.
И рассчитала правильно.
Он не выказал никакого удивления, лишь задумчиво кивнул головой, в подтверждение каким- то своим мыслям.
— Так я и думал, — удовлетворенно сказал он, — а теперь выкладывайте.
— Сначала вы.
— Нет уж. Вы сюда пришли. Значит, вам больше надо. Вы кто?
Она протянула ему свое журналистское удостоверение.
Он какое-то время внимательно его рассматривал. Потом вернул, изумленно взглянув на нее.
— Откуда вы знаете?
Вот это номер! Она вновь начала торопливо просчитывать варианты.
— У меня свои источники, — сказала она излюбленную фразу своего круга.
— Что, Ленка стукнула? Так я ей вроде ничего не говорил. Дал препараты на обработку, и все.
— Нет, — сказала она спокойно, — Ленка тут ни при чем. Просто… так получилось, что я знаю о нем немножко больше, чем остальные.
— А… — протянул он, внимательно на нее глядя. — Понятно. И вот теперь вы собираете материал в расчете на сенсацию? Вынужден вас разочаровать. Сенсации не будет.
Она покачала головой.
— Я пока не думала ни о какой сенсации. Хотя… нет, вру. Каждый журналист об этом думает. Но в первую очередь, как ни странно, я думаю сейчас о его вдове. И его ребенке.
— А там есть ребенок? — поинтересовался он.
— Да.
— Тогда оставьте все как есть, — твердо сказал он. — Не трогайте лиха, пока спит тихо. И им спокойней будет.
Регина вспомнила, как сама говорила Лизе что- то в этом роде. Тогда ей казалось, что совет правильный. Теперь она была в этом не уверена.
— А почему все-таки не будет сенсации? — спросила она. — Это все-таки была случайная смерть?
И тут она ухитрилась удивить его во второй раз.
— Что? — Он вытаращился на нее, как будто она ляпнула невесть какую глупость. — При чем тут это?
— Как «при чем»? Мы с Лизой — ну, с его вдовой, — полагали, что его убили не случайно, — пояснила она. — Что все это было подстроено.
— Подстроено? — Он очумело покрутил головой. — Вот об этом я не думал. Может быть… хотя… какая разница?
— Как — какая разница? А вы что имели в виду, когда говорили про сенсацию?
— Господи! — Он нервно загасил сигарету об испещренную такими же ожогами поверхность подоконника. — Вы же ничего… похоже, мы с вами говорили, не понимая друг друга.
— Может быть, — успокаивающе произнесла она, — но теперь-то какой смысл отмалчиваться? Может, откроем карты?
Природной чуткостью Лизы Регина не обладала, но и ей почему-то стало не по себе. Словно она ступила на очень скользкий и ненадежный лед.
— Ну, не знаю… — Павел в некотором сомнении глядел на нее. — Ладно. Так кем он был, по- вашему?
Она усмехнулась.
— Хоронили его как обычного члена профсоюза, — сказала она. — Как научного сотрудника самого заурядного института.
— Кстати, в какой области он работал?
— Астрономия, — ответила она, — что-то связанное с распределением материи в космическом пространстве.
— Надо же, — сказал он задумчиво, — этого я не знал.
— Чего вы не знали?
— Что он был астрономом.
— Так вот, — жестко сказала она, — не был он астрономом. Он был киллером. Профессионалом международного класса. Он устранял тех, до кого никто больше не мог добраться. Работал на заказ. И даже на госзаказ.
— И вы можете это доказать? — спросил он с интересом.
— Доказать? Нет. Пока нет. Но это правда.
— Надо же! — удивился Павел. — Хотя… да, это может быть. А… Откуда вам это известно?
— Павел, — жалобно сказала она, — это я пришла вас расспрашивать, а не вы меня.
— Я меняюсь честно, — ответил он. — Информация за информацию. Услуга за услугу. Хотя вам это мало что даст. Потом поймете, почему. Ну ладно, слушайте. Хотя нет, пошли!
Он соскочил с подоконника, схватил ее за руку и быстро поволок по коридору.
— Куда вы меня тащите? — удивилась Регина.
Он втолкнул ее в крохотную полутемную каморку и опустил плотную стеклянную перегородку.
— Бактериологический бокс, — пояснил он. — Тут, правда, душновато. Зато стерильно.
— При чем тут «стерильно»? Что тут у вас, бубонная чума гуляет?
— А при том, что тут изоляция хорошая. В том числе звуковая. Так вот, Регина, откуда вы все-таки взяли, что он киллер? С чего-то же вы должны были начать!
— Удалось сопоставить кое-какие факты. Его поездки. То, что он оказывался не там, где должен был бы по работе находиться, зато там, где в это время происходило какое-нибудь нашумевшее загадочное убийство. Какого-нибудь политического деятеля, теневого босса, дипломата…
