— Эт что ж выходит, ты вообще с воинскими делами не знаеся? За все года свои ни разу в сраженьи не был? — бородокосый даже остановился, вперив в меня взгляд, полный недоумения.
— Насчёт сражений не вспомню, память по этому поводу молчит. Но про подобное оружие точно могу сказать, что не умею с ним обращаться. Может быть с огнестрельным знаком, точно не скажу, подержать бы в руках, опробовать на мишенях навык, но у вас, как понимаю, даже обычной двустволки не найдётся?! — после моих слов недоумение в глазах крестного сменилось непониманием, смешанным с недоверием.
— Ты откель такой странный выискался?! С честным оружьем не знаесся, про улей слыхом не слыхивал, хотя знахарка наша признала, што в улье ты совсееееем не новичок. Оружье ахнисрельно какойе-то захотел, откель ево достать то?! Што за оружье иль выдумки какие? — в голосе бородокосого явственно проявились нотки подозрения, он придвинулся ко мне ближе, вглядываясь прямо в лицо. Но свойское дружелюбие, дотоле присутствовавшее во взгляде вмиг сменилось настороженным прищуром.
Да уж, перемена в настроении моментальная, вроде только более-менее наладил контакт и на тебе — доверие потеряно. Все испортили несколько необдуманных фраз. Хотя, по идее, что тут обдумывать, ведь выбрал позицию доверительную, позицию откровенного и открытого диалога — все по-честному, без утайки. Но хотя поначалу она работала как надо и влияла самым положительным образом на взаимопонимание, сейчас получилось ровным счетом наоборот. Непонятно, что именно не понравилось крестному, то ли слова о незнакомом ему оружии, то ли открывшийся факт полного отсутствия опыта владения средневековыми средствами нанесения тяжелых увечий у новообретенного крестника?! Какой толк гадать, надо срочно исправлять ситуацию, чтобы вернуть расположение такого полезного, если учитывать особенности местных реалий, союзника. Наверное, все же лучше и дальше продолжать на память ссылаться, точнее на ее отсутствие. Тем более оно так и есть на самом деле, просто в будущем стараться более аккуратно вести разговоры.
— Да откуда мне знать, дядь Прохор?! — сам не понял, откуда вылезло это странноватое, в данных обстоятельствах, полуродственное обращение, но пускай будет, может такая нелепость немного сгладит объяснение. Тем более для бородокосого это обращение не будет нелепостью. Ведь это его первое имя, а значит, более привычное, вызывающее доверие к обращающемуся подобным образом индивидууму. Блин, теперь каждое слово придется тщательно обдумывать и взвешивать.
— Говорю же, не помню толком ничего. Может и есть у меня какие умения воинские, только позабыл все, наверное. Я ведь не имени своего не помню, ни родных ни друзей, никого. Была ли у меня семья, жена, дети?! А если были, то где они сейчас? Что с ними случилось, живы ли? — хотел немного на жалость подавить, но получилось так, что в груди и впрямь защемило от какой-то непонятной тоски. Кулаки сжались, дыхание участилось, заскрипел зубами, в глазах на мгновение потемнело — да что со мной такое?!
— Ты вот говоришь, что не пустой я внутри, а наоборот полный какой-то. Что имя новое у меня со смыслом, а сам я не чувствую ничего такого… Я себя именно пустым и чувствую! У меня внутри нет ни хрена, ни имени, ни родных, ни родины, ни флага! Я пустой, как та тварь, из которой ты виноградины эти вытащил! Вот так и у меня память и всю жизнь мою вытащили! Оставили кусок мяса бездушный, чтоб ручками-ножками шевелил, да сдохнуть боялся! А какой смысл существовать куском мяса!?! Ведь без прошлого и будущего нет! Так на хрена мне такая жизнь вообще нужна?!
Под конец эмоциональной тирады я почти кричал. Остановил поток слов бородокосый, просто взяв за плечи и несильно встряхнув. Грубоватый жест подействовал неожиданно отрезвляюще и успокаивающе.
— Все уж, все, хорош! Вижу я, што ты свой, без гнили! Чудной прост, непонятный, но дурного нет у тебя за душой. А што чудной, не страшно, юродивые — оне смирные, безобидные. Хотя ты и не юродивый вродь, иль наполовину юродивый… В опчем, не серчай, я ж не со зла на тебя подумал недоброе, неясный ты какой-то, и знахарка тебя не развидела. — бородокосый отпустил плечи, напоследок добродушно, по-отечески потрепал по голове.
— Ну все, крестничек, потопали уж. Нашим помочь не помешат, к тому ж я с луком ловчее прочих. Да и ты на что-нито сгодисся, в строю с пикою постоять, да на стене подмочь, много уменья не надо. А опосля я тебя сам натаскивать в воинской науке стану, ты у меня враз все, чему обучен, вспомнишь! — лучник хитро подмигнул глазом, улыбнулся сквозь бороду и шагнул дальше, призывно махнув рукой напоследок. Мне не оставалось ничего другого, как двинуться за ним. Недопонимания были улажены, намечающийся конфликт не состоялся.
Учитель и ученик вместе следовали по пути, отведенным судьбой. Впереди их ждала неизвестность, до краев наполненная непростыми испытаниями, яркими событиями, удивительными приключениями. Но теперь каждый из них не был одинок, а вместе, как известно, любое испытание по плечу, каждое событие ярче и насыщеннее. Да и приключения, при взаимной поддержке и объединённых усилиях становятся интереснее и нет в них преград, что были бы не под силу нашим героям.
Да уж, прямо сказка какая-то — огонь, вода и медные трубы. Только в сказках обязательно есть конец, и он непременно счастливый. А тут жизнь, которая закончится лишь после смерти, да и то неясно, что там, после смерти этой, может продолжение какое-то, только вряд ли приятное.
Глава 5
Глава 5. Размышления.
Впереди маячила некрупная фигурка бородокосого, шагавшего вперёд уверенным, энергичным шагом, то и дело прислушивающегося к раздающимся в отдалении звукам, поворачивая прикрытую шлемом голову. Лук с парою стрел он держал в левой руке, наверняка опасался встречи с одержимыми.
В молчании вышли из прохода под стеной на широкую улицу. Но сворачивать не стали, продолжая двигаться вдоль внешней стены, окружавшей поселок по всему периметру, направились к аналогичному переулку по другую сторону улицы. Я, между тем, не бездействовал — размышлял.
Хм… Опять на негатив потянуло. Удивляться тут нечему, если оценивать происходящее. Единственное, чему можно радоваться — то, что до сих пор жив. Да и то не факт, что через минуту судьба не подкинет новую пакость.
При мыслях о судьбе испытал неприятное чувство, словно на больную мозоль наступил. Опять что-то связанное с воспоминаниями о личной жизни?! Или у меня просто такое отношение к самой сути термина «судьба». Наверное, дело и впрямь обстоит похожим образом. Ведь что есть судьба?! Путь, проложенный для тебя от начала жизни до самого её конца. Путь, с которого не свернуть, ни в сторонку отойти по нужде малой. Просто потому, что любая твоя попытка свернуть или отойти заранее прописана на этом самом пути и является его неотъемлемой частью. Особенно неприятно то, что есть кто-то, занимающийся прописыванием всех этих поворотов. Руководящий тобою, как кукловод, дергающий за ниточки, заставляющий тебя сучить ручками и ножками и внушающий тебе осознание того, что все эти движения сделаны лишь тобою, по твоей воле и желанию. Потому и царапнуло по душе при мыслях о судьбе. Об этом так просто дающим полную свободу понятии и так же легко эту свободу ограничивающем. Судьба — это хитрая сука, дающая всё и ничего! Она так же нереальна и бесполезна, как видения, мерещащиеся умирающему от жажды путнику, заблудившемуся в пустыне. Судьба — это контроль, полный и всеобъемлющий! Нет, я не хочу верить в судьбу! Я не буду в нее верить! Я сам хозяин своей жизни!
Что-то опять понесло на отвлеченные темы рассуждать, как будто тут без них нечего осмысливать. Взять хотя бы сам мир, в который я попал — улей. Я ещё не совсем понял, что такое этот самый улей, но то что к меду он не имеет ни малейшего отношения, осознать успел. Не только осознать, но и проникнуться. Если тут всегда так, то и впрямь придётся учиться обращению с холодным, стрелковым и прочими доступными видами вооружения. Неизвестно, есть ли возможность выбраться из этого неприятного места, но пока подобной возможности не представиться, придётся играть по местным правилам. Иначе никак, здесь и видавшие виды аборигены, стреляющие из лука со скоростью автоматической винтовки, не могут быть уверены в собственной безопасности.
