них было решительно невозможно. С одной стороны, может быть, этот свет и не несет никакой опасности, с другой...
А вот что им отгородили, оставалось непонятным — за световым забором не было ничего. Прямо за ним была лишь сплошная чернота, будто там кончался мир и начинался открытый космос, в котором не видно даже ни единой звезды. Абсолютное ничто, затягивающее в себя, как черная дыра...
— Эй! Лайт! Лайт!.. Жить надоело?!
Голос Триллы донесся откуда-то из другого мира, будто через беруши. До мозга кое-как дошло, что Лайт это я, и зовут меня.
Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и обнаружил себя уже не в двадцати метрах от светового барьера, а буквально-таки упирающимся в него носом, или, вернее, вытянутой вперед рукой. Как я прошел это расстояние — убей не помню.
— Все хорошо. — натянуто улыбнулся я, опуская руку.
— Ну, если у тебя все хорошо... Тогда будь добр, не пытайся больше пролезть днем в ноктус. Тем более, через эсбэ. Тем более, в одиночку. Или тебе миндаля понюхать захотелось?
Глава 8
Я повернулся к Трилле:
— Миндаля? Что ты имеешь в виду?
— Что именно из того, что я имею в виду, тебя интересует? — подняла бровь Трилла.
— Ты сказала про миндаль. Запах миндаля. При чем тут он?
Трилла сняла очки:
— А почему тебя так заинтересовало это?
Она подозрительно прищурилась, что особенно странно выглядело при условии ее мертвых глаз. Умом-то понимаешь, что Трилла не совсем слепая, мозгом осознаешь, что она могла ослепнуть много позже своего рождения и за это время успела много раз увидеть, как другие люди проявляют свои эмоции подобным образом...
Но на уровне эмоций, когда видишь эти холодные глаза, сощуренные до состояния узких щелочек, становится не по себе. Будто сама смерть тебя в чем-то подозревает.
Смерть с кривой световой саблей вместо косы.
— Да как-то неожиданно просто. — я пожал плечами. — Как связан свет и миндаль? Дико звучит.
Я говорил максимально ровно, чтобы ничем не выдать себя Трилле. Она явно не просто так сказала про запах миндаля, и может статься, ничего хорошего он не означает. Для меня — ничего хорошего, стало быть.
Наоборот тоже может быть — запах миндаля означает что-то приятное и хорошее. Но ставки слишком высоки, чтобы это проверять. Не говоря уже о том, что «приятное и хорошее» как-то не ассоциируется с непроницаемой чернотой за световым барьером.
Только вспомнил о ней — и тут же потянуло посмотреть снова, но в этот раз я сдержался. Слишком свежи в голове были воспоминания о том, как я в буквальном смысле потерял собственную волю при одном коротком взгляде, и нашел ее снова лишь минуту спустя, причем только благодаря Трилле. А что, если в этот раз она меня не окликнет?
— Так что там с миндалем? Кстати, я его ненавижу, в смысле, запах. — беспечно продолжил я.
Вроде бы это сработало — по крайней мере, Трилла перестала щуриться и снова надела очки.
— Это... — Трилла на секунду задумалась. — Это тоже относится к тому, из-за чего мы вышли с базы. Идем, а то пропустим все! И не разговаривай на ходу — береги дыхание!
Трилла накинула на голову капюшон и быстро пошла прочь, почти побежала. Я двинулся следом, стараясь не отстать и не заблудиться в хитросплетениях узких переулков. Несмотря на то, что периодически мимо проносились выходы на широкие улицы, которые я успевал заметить мельком, Трилла упорно на них не выходила, просачиваясь по узеньким проходам и переулкам. Она будто пыталась максимально скрываться там, где никто не ходит, и мне приходилось двигаться за ней, не отвлекаясь на окружение.
Трилла так ловко и резко меняла направление движения, сворачивая чуть ли не на каждом углу, что я не мог с ней заговорить, даже вопреки ее указу беречь дыхание — едва только вспоминал, что собирался спросить, как она снова сворачивала, скрываясь за очередным углом.
Наконец Трилла остановилась и я, завернув за очередной угол, чуть не врезался в нее.
Переулок впереди перегораживала желтая прозрачная стена, будто бы голограмма или что-то вроде того. Сквозь нее было прекрасно видно все дома, но при этом по самой голограмме тут и там бежали недвусмысленные слова: КАРАНТИН, НЕ ВХОДИТЬ, ОПАСНО и всякие прочие гроб-гроб-кладбище.
Дома по ту сторону стены ничем не отличались от здешних, да и вообще все было таким же, за одним лишь исключением — по ту сторону постоянно летали дроны. За несколько секунд пролетели целых два, а спустя еще десяток, в другом направлении — еще один. Эти дроны не походили на тот, что я видел в черном городе — они были больше и быстрее, и явно летали тут не просто там, а что-то патрулируя. Людей видно не было, но было совершенно очевидно, что без них не обошлось.
— И что теперь? — спросил я, глядя сквозь стену на разновысокие дома, лепящиеся друг к другу как пчелиные соты.
— А теперь давай руку.
И, не дожидаясь ответа, Трилла схватила меня за руку.
На ее лбу и скулах снова вспыхнули световые полосы, пробивающиеся заревом из-под капюшона, а потом она растворилась в воздухе. Просто исчезла, будто ее тут и не было.
Но при этом я продолжал ощущать ее руку в своей. Чтобы убедиться, что это так, я опустил взгляд...
И не увидел ни ее руки, ни своей.
Посмотрел на вторую руку — ее не было видно тоже. При этом я продолжал видеть все остальное — и стену, и дронов за ней, и дома.
И, конечно, никуда не делся навязчивый запах миндаля.
— Это что? — спросил я, налюбовавшись на невидимую руку. — Мы невидимы?
— Да. Это моя Вспышка. Пока я держу тебя за руку, это касается и тебя.
— Фантастика. — пробормотал я, снова пытаясь разглядеть руку там, где ее нет. — И долго так будет длиться?
— Недолго. Но нам хватит.
И Трилла потащила меня за собой прямо в голографическую стену.
Подсознательно я все же ожидал какого-то сопротивления, но его так и не возникло — мы проскочили сквозь стену, даже не заметив ее. Будто ее и не было.
Зато стена заметила нас. Едва только мы коснулись ее, как она тут же сменила цвет с желтого на красный, а вместо многочисленных предупреждающих надписей возникла одна огромная:
ПЕРИМЕТР НАРУШЕН. НЕМЕДЛЕННО ПОКИНЬТЕ ЗАПРЕТНУЮ ЗОНУ.
— Черт, ты уверена, что лезть в запретную зону — хорошая идея? — не выдержал я.
— Тихо! — шикнула Трилла, дергая меня за
