Чем дальше на восход, тем теплее становилось. Днем припекало светило, ночью уже не дул пронзительный ветер. К концу октана Огалтэ всегда наступала оттепель. Правда, при этом развозило грунтовые дороги, так что большой радости по поводу тепла Юглар не испытывал.
Майор держал совет с сержантом Рэмуном относительно того, с чего начинать в Верлете. И что делать, если вдруг подойдет какой-нибудь отряд легионеров. Ввязываться в тяжелые бои не следовало, но и бежать без оглядки нельзя. Рэмун чесал затылок и хмыкал. Он-то бегать от врага вообще не привык. Ладно, еще есть время подумать.
Майору докладывали, что торговцы и команды кораблей заметно нервничают. Юглар понимал – те боялись, как бы их свои не заставили держать ответ за помощь врагу. И приказал лучше следить за матросами. Вдруг кто-то сиганет за борт? Испуганный человек способен на любое безумство.
День прошел спокойно. Дул ровный попутный ветер, корабли шли на хорошей скорости по чистой и свободной воде, и Верех уверенно пообещал дойти до Верлета к закату. Но Юглар приказал отыскать подходящее место верстах в семи-восьми от города и встать на стоянку. Лезть в Верлет на ночь глядя он не хотел. Это не мелкий хардар, тут полк рассеется на улицах, не соберешь.
Место отыскалось – большой затон у острова, со всех сторон окруженный деревьями и кустарником. Идеальное укрытие, чужой глаз ни за что не разглядит корабли.
Когда все суда встали, Юглар приказал согнать команды в трюмы и запереть. Для отчаявшихся имперцев это был последний шанс на побег. На берег майор отправил двойные посты и велел костров не разжигать. Дал воинам команду проверить оружие и снаряжение. Плотно поужинать, принять чарку вина и спать. Утром все должны быть бодрыми, полными сил и готовыми к бою.
Сам майор с сотниками допоздна просидел над картой, обсуждая план операции, пока Рэмун по-дружески не посоветовал идти спать. Чтобы потом не клевать носом.
Встали затемно. Наскоро ели сами и кормили матросов, потом погнали их по местам. Пока корабли снимались с якорей и выходили в центр русла, воины надевали доспехи, готовили оружие, выходили на палубу. Все, больше таиться незачем, через шаг Асалена корабли подойдут к спящему городу.
Юглар стоял на носу первого корабля, глядя вдаль и машинально поглаживая рукоять меча. Услышав нетвердые шаги, скосил взгляд.
– Славное утро, Верех! Огалтэ, видимо, понравились гулянья в его честь, и он подарил нам хорошую погоду.
Торговец молчал. На его бледном лице застыло какое-то мучительное выражение. Глаза смотрели печально и устало.
– Успокойся, приятель! Я же сказал – с вами все будет в порядке. Главное – не делайте глупостей. Слышишь?
Верех посмотрел на майора, неуверенно кивнул.
– Тогда перестань смотреть так, будто утопил мешок золота!
– Верлет…
– Что?
– В-верлет, – запинаясь, повторил торговец, указывая рукой вперед.
Река делала поворот, и за холмом Юглар разглядел крайние дома города и высокие деревья на берегу.
– Та-ак! Вот и приплылию. – Майор хлопнул себя по боку, прищурил глаза. – Ну, все. Правь к причалу!
Юглар повернулся, нашел взглядом сотника и Рэмуна и дал отмашку. Тотчас раздался шелест вынимаемых из ножен мечей и скрип кожаных петель, из которых вытаскивали топоры.
На корме один из воинов просигналил на другие корабли, и там тоже приготовились к штурму.
Юглар глубоко вздохнул и стал смотреть на приближающийся город. Тревоги, колебания, сомнения ушли. На душе стало легко. Все мысли теперь занимал только предстоящий бой.
Конные полки корпуса «Восход» подошли к Келарагу утром восьмого дня октана Огалтэ. Форсированный марш, в ходе которого полки за шесть с половиной суток прошли больше двухсот верст, здорово вымотал и людей и лошадей.
В мирное время для покрытия такого расстояния ушло бы меньше времени, но полки не дефилировали по дорогам с развернутыми стягами под ободрительные выкрики встречных. Они шли скрытым путем, иногда сворачивая в стороны, прячась в лесах и рощах, обходя населенные пункты, а иногда и обозы на дорогах.
На ночевках проверяли состояние повозок, копыта лошадей, упряжь, кое-что ремонтировали буквально на ходу. Костры разводили только в самой глуши лесов, но чаще обходились без них, жуя холодное мясо, сыр, лепешки. Студеные ночи, зачастую с пронизывающим ветром, коротали, завернувшись в плащи и накидки. Лошадей накрывали попонами.
Разведка полков выискивала самые тихие и малолюдные пути, однако не могла обеспечить полной скрытности. Встречных имперцев иногда оставляли связанными, иногда загоняли в глушь и велели сидеть там. Однако были и те, кто ускользал от взгляда разведчиков и бежал прочь. Тут ничего не поделать, лучшее средство от нежелательной огласки – высокая скорость марша.
В сорока верстах от столицы провинции разведка налетела на отряд легионеров. Три с лишним десятка воинов погоняли коней, явно спеша к Камюку. Это уже реакция властей на известия о вторжении. Значит, кто-то все-таки донес, и теперь префект и командование Шестого легиона спешат узнать, что там, в прикордонье, происходит.
Легионеров решено было перехватить. Их провели до распадка, окружили и обрушили дождь болтов. Бойню остановили, когда в седле не осталось ни одного легионера. Досмотровые группы отыскали двоих уцелевших. Их допросили и выяснили, что в Келараге уже знают о врагах, только не понимают, кто именно посмел напасть и какими силами.
Командиры полков Томактор и Ханкер решили ускорить марш, пока имперцы не объявили осадное положение и не начали собирать вспомогательное войско. Небольшой резерв времени позволял застигнуть противника если и не врасплох, то хотя бы в момент подготовки.
На последнем отрезке пути Томактор как руководитель рейда приказал разведке начать «сплошной чес». Ни одного человека, встреченного или замеченного, не отпускать. Всех в тыл полков. Нельзя допустить ни малейшей утечки. Для врага полки должны стать полной неожиданностью.
…Когда передовые эскадроны вышли к опушке леса и увидели окраины Келарага, Томактор отдал приказ разбить бивак и отдыхать три шага Асалена. Идти на штурм с уставшими воинами на обессиленных конях глупо.
Отдых вышел коротким и нервным. Предстоящий бой занимал все мысли и тревожил чувства. Почти никто не ел, зато все обильно и много пили. Благо в лесу отыскались несколько родников и ручьев. Поили уставших лошадей. Привязывали им к мордам торбы с зерном. Лошади людских переживаний не испытывали и с удовольствием хрумкали угощением.
Командиры полков, встав у крайних деревьев, рассматривали город и окрестности в подзорные трубы. Пейзаж им не нравился категорически.
