— Холодно? Терпи, лаборант. Сколько ты в таком состоянии?
— Привык, ничего… Ногу сегодня сломал, но даже не знаю как. В грузовике ехали, по нам минами садить стали. Попали — я сознание потерял. Водитель, молодой совсем, погиб.
Я вновь уставился в стену.
— Бывает… — как-то буднично произнес сталкер. — Так, сейчас я отсоединю инъекторы.
Он справился быстро, я даже не почувствовал ничего.
— Давай теперь руки из рукавов вынимай. Сталкер помог стянуть верхнюю часть комбинезона.
— Отвались от стены.
Когда я слегка подался вперед, он придержал меня.
— Сиди так. Сможешь? Нога?..
— Ничего, терплю.
Он стал возиться с медблоком, ругаясь на крепкую ткань. Вскоре раздался треск материи.
— Поживем еще, лаборант, — осклабился сталкер и показал мне пухлый полупрозрачный мешочек с пятью ячейками.
Из ячеек тянулись тонкие проводки разного цвета. Когда сталкер бережно вытащил их из складок моей одежды, на концах блеснули иглы инъекторов.
— Сколько ты уже на этой смеси?
— Сутки. Нет — больше. Я в сознание пришел вчера. Ничего не помню. Меня военные сталкеры подобрали. И Пригоршня этот, Никита его зовут. Они его допрашивали…
— Ладно, потом о них, — отмахнулся незнакомец. Он отполз к свету, проводки смотал в жгут, затянул
в узел, прищурившись, стал разглядывать содержимое медблока.
— Ну что там? Что скажешь? — Как-то само собой получилось, что я обращался к нему на «ты», хотя он был явно куда старше меня. Но не та сейчас обстановка, чтобы выкать, совсем не та…
Я просунул руки в рукава и медленно застегнул молнию.
— Не густо, лаборант, но и то хорошо. Так…
Сталкер засуетился, взглянул на крышку, отодвинулся к противоположной стене. Сел по-турецки. Локтями оперся на колени и принялся разбираться с проводками, что-то бормоча.
— Кто такой Вивисектор? — спросил я.
Он вздрогнул, вскинул голову. Взгляд будто провалился сквозь меня. Сталкер замер, позабыв про медблок, и сидел неподвижно с минуту.
— Як Янтарю шел, — прошептал он вдруг. — От Диких территорий. Там после выброса аномальное поле большое образовалось. Одному тяжело в таких местах, но такая у меня специальность… — Он сделал акцент на слове «специальность». — Я изучаю Зону, аномалии, явления, побочные продукты — мне это интересно. — Повертел в руках медблок, расправил проводки. Отложив в сторону, продолжил: — Напарник мне давно нужен, чтоб страховал, спину прикрывал или со сканером работал… Но пока не попадался подходящий. Я зашел в поле аномалий и тогда почувствовал его. Это не контролер, тот бы сразу мне мозги промыл, но после выброса и на Диких территориях… — Сталкер ненадолго задумался. — Не место там контролерам. Они любят развалины или под землей прячутся. Стараются всегда держаться ближе к норам…
Я припомнил, что Пригоршня тоже говорил: мутанты любят в развалинах жить… Значит, по Зоне и в одиночку пройдешь, если с головой и маршрут проработан. Это тем, кто здесь давно, понятно, а для меня все в новинку. Выходит, твари мигрируют не так, как животные в нормальном мире. Переход из пункта А в пункт Б в Зоне ограничен по времени, внутри Периметра можно передвигаться только между выбросами. На маршруте есть возможность пересидеть всплеск аномальной энергии, но для этого необходимо точно знать, где находится укрытие и не занято ли оно кем-то из обитателей Зоны. Вот и тянутся мутанты к развалинам, заброшенным военным объектам и поселкам, коих на площади в несколько тысяч квадратных километров приличное количество… Хм, вот такая картинка получается. Этакий круговорот ограничений. Разница в том, что человек пользуется техникой и расчетами, разумом. А мутанты просто живут здесь, это их дом — дом, нашпигованный смертельными опасностями. Мутации в Зоне стремительны. В природе тысячи лет длится изменение вида, переход от одной среды обитания к другой, а здесь все очень быстро меняется. Зона — не просто опасное место, Зона — новый вид… новый вид… среды обитания? Физической реальности? Черт, не могу сформулировать, не знаю, ладно…
Я кивнул — то ли сталкеру, то ли самому себе:
— Понятно, почему военных так Зона привлекает. Полигон.
— Это не просто полигон. Смотрел такой старый фильм «Чужие»? Ну, там инопланетные монстры в тело человека личинку откладывают, эмбрион вызревает за несколько часов, и вуаля… — Сталкер зло сплюнул.
Я опять кивнул и скривился, вспомнив то кино.
— Монстр, пробив грудную клетку своего носителя, появляется наружу. — Сталкера не волновали мои ощущения. — Так там главной целью тех, кто экспедицию отправлял, было что? Монстры эти — совершенное оружие, приручи такого — весь мир у твоих ног. Но чем дело в фильме кончилось? Так и здесь, в Зоне, как в том кино, дело начали, а в ответ получили… — Он закашлялся. — Тьфу, кашель этот… все равно курить не брошу. У тебя курева нет, конечно? По лицу видно, что не куришь, слишком правильный.
Я покачал головой, и сталкер вздохнул:
— А даже если б и было, спичек все равно нет… — Он потер шею, облизал разбитые губы и вновь заговорил: — Я не знаю, кто он, Вивисектор этот. Что человек — точно. Возможно, бывший военный. Одежда на нем военная, хотя… Сейчас ведь сталкеры попадаются такие, что упакованы лучше военсталов. Главное что? Плати. Хочешь в космос туристом — пожалуйста. А хочешь экзотическоесафари на лиманского кровососа или болотную тварь — выйдет дешевле, чем в космос, но адреналина… — Сталкер развел руки в стороны и оскалился.
Жутковатый взгляд у него был, безумный немного.
— Он — какой-то новый вид, — задумчиво добавил незнакомец. — Скорость мутаций в Зоне очень высокая. Вон как за несколько месяцев после аварии в две тысячи шестом вся экосистема перестроилась. И я хочу в этом разобраться в одиночку… — Сталкер махнул рукой. — А Вивисектор как бы пробует Зону на вкус, не может понять, кто он есть на самом деле и что вокруг. Не знает до конца своих возможностей. Я понял, успел понять, что его воле мутанты подчиняются. Решил поначалу — контролер такой новый. Потом подумал — нет, не стал бы контролер меня на лоскуты резать. — Он коснулся груди. Челюсть двигалась, играли желваки на скулах, глаза зло блестели.
И вдруг я понял: да его трясет всего, лихорадит от ненависти!.. А ведь сильный мужик — не физически, хотя фигура у него спортивная, тут другое — он духом силен. Я хорошо ошущал эмоции собеседника. Я боюсь, а он — ненавидит, в нем страха нет, только ненависть и желание уничтожить врага.
Сталкер взволнованно зашептал:
