Главной заботой являлись наряды молодоженов: жениху следовало обзавестись костюмом, что ввиду флотской принадлежности убежища было достаточно просто, а вот невесте приходилось выторговывать переходящее из рук в руки знаменитое свадебное платье, которое, по поверью, в ночь накануне торжества светилось, обеспечивая тем самым крепость создававшейся семьи.
– Сорок выделанных овечьих шкур, меха тебе и твоей супруге на новые шубы, рыболовные снасти, – наконец произнес Турнотур. – В довесок я прилагаю в дар несколько агрегатов и ветряных установок, принесенных с танкера.
– Неравноценный обмен, – покачал головой Фредрикссон. – Твой дар богаче моего.
– Но и невеста моя дочь.
– Тогда прими от меня два электрогенератора и набор оружия, полученные от Императора, – настаивал Грант.
– Да они делят железки, которые мы с танкера натаскали! – ахнул Паштет.
– Лучше подумай над тем, когда они успели разделить гуманитарную помощь между собой, – заметил Мигель. – Давали-то всей общине.
– Быстро же тут дела делаются, – подытожил Тарас.
– На том и порешим, – Турнотур гулко ударил древком своего посоха по дощатому полу шатра. – Пора скрепить договор при свидетелях. У них есть возражения?
У моряков возражений не было. Никто не решился вмешиваться в традиции чужого народа, понимая, что их пригласили только для вида, из вежливости.
Затем главы семейств ударили по рукам.
– Вот и поговорили, – заметил скрестивший на груди руки Батон. – Что теперь, все дружно нажремся?
– Сначала сама церемония, – предположил Савельев. – Мне так кажется.
– Когда кажется, крестись, – беззлобно отозвался охотник, которого опять раздражало отсутствие Леры. И чего ей вечно не сидится на месте?
А девушка тем временем помогала наряжать Милен. По местным традициям невесте полагалось облачиться в специально сшитое длинное хлопковое платье кремового цвета, а на голову надеть венок из высушенных цветов, покрытых особой бальзамической смесью, позволявшей им сохранять форму и не разваливаться. Все вместе выглядело очень красиво, и Лера любовалась подругой.
Наконец все было готово.
– Какая же ты красивая! – отступив на несколько шагов, восхитилась Лера.
– Правда? – Милен повертелась перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя. – Думаешь, ему понравится?
– Еще как понравится! – заверила Лера. – Не сомневайся.
Она вспомнила, как сама всего несколько месяцев назад в Убежище стояла перед склеенным из множества осколков зеркалом и примеряла свадебное платье. Как же это было давно… Интересно, что за это время изменилось дома?
– Как же быстро ты выросла, – мадам Ламбар еще раз проверила шнуровку из плотного китового уса на корсете дочери. – И вот уже невеста…
– Самой не верится, – Милен обернулась и посмотрела на мать.
– Вот возьми, – та взяла с комода небольшую шкатулку и подала девушке.
Открыв ларец, Милен ахнула, вытаскивая на свет ожерелье из больших перламутровых жемчужин.
– Надень его, ты же знаешь, это фамильная драгоценность, и все женщины еще задолго до войны выходили в нем замуж. Вот и твоя очередь пришла. Береги его.
Милен застегнула подарок поверх высокого воротника платья и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.
– Как красиво! Спасибо, мама.
– Ну, теперь ты готова. Идем, бонды уже, наверное, собираются, – ласково улыбнулась мадам Ламбар.
– Бонды? – не поняла Лера.
– Бонд – понятие из раннего Средневековья, – объяснила женщина. – В скандинавских странах так называли свободного человека, который владел своим хозяйством и не имел отношения к знати. Это название мы используем, так как решили возвращаться к историческим корням, и таким образом подчеркиваем, что ни от кого не зависим.
– Тогда действительно пора, – Лера подала подруге полушубок, и та накинула его на плечи. – Не будем заставлять Олафа ждать.
– Да, – согласилась Милен, поправляя венок. – Пора.
Они вышли на освещенную праздничными фонарями улицу. Там их уже дожидалась группа людей с зажженными факелами, ярко мерцавшими в сгустившейся темноте. Факелоносцы торжественно окружили мадам Ламбар и девушек, и вся процессия направилась в сторону шатра.
Когда торг между Турнотуром и Фредрикссоном был закончен, все, включая моряков, вышли на улицу, чтобы дать возможность рабочим расставить внутри шатра скамьи и подготовить алтарь для священника в виде громадного валуна с надписями на старонорвежском.
– Этот камень до Рагнарёка был одной из немногих туристических достопримечательностей Фарер, – рассказывал Турнотур. – Историки его датировали девятым веком, что совпадает с колонизацией островов. А что на нем написано – не очень понятно, так как это не чисто старонорвежский, а какая-то смесь. Скорее всего, там написано, мол, это наша земля и прочее, что-то вроде домовой книги. А когда случилась война, мы решили – жили сами по себе столько веков ото всех в стороне, и нормально все было, зачем нам вся эта европейская цивилизация сдалась. Начали свою национальную идентичность восстанавливать как могли – и в итоге наша религия стала смесью из христианства и язычества.
– Классические лютеранские традиции переплелись с традициями викингов, – вставил внимательно слушавший Савельев.
– Именно. А эта передвижная церковь – Церковь Святого Грима. Он легендарный персонаж, якобы первый ступивший на наши острова.
– Это очень интересно, – Савельев, задрав голову, посмотрел на шатер.
Гости и участники церемонии постепенно подтягивались на поляну.
Первым из брачующихся появился Олаф с друзьями жениха и свидетелями. Встав немного в стороне, они стали о чем-то негромко переговариваться. На Олафе был парадный вельветовый костюм из пиджачной тройки с накидкой, его спутники были одеты в красиво расписанные местные костюмы охотников и рыбаков.
– Скоро начнут-то? А то я уже околел, да и жрать охота, – Треска зябко переминался с ноги на ногу.
– Тебе лишь бы брюхо набить, – одернул кока Батон. – Не бухти, не переломишься.
– Жених уже на месте, а где же невеста? – Мигель с интересом оглядел собиравшихся вокруг людей.
– Вон они идут! – Паштет указал пальцем на одну из улиц. По ней к поляне двигалось множество огоньков: это приближалась процессия факельщиков. В этот момент на пороге шатра появился священник и пригласил всех внутрь. Гости стали рассаживаться на скамьях строго по своим местам, каждый ряд для родственников жениха и невесты. Команде «Грозного» досталась скамья со стороны Турнотура.
