Через несколько бесконечно долгих мгновений Дэвид отрыл глаза. Заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Четкость восприятия вернулась не сразу.
Изумленно уставился на девушек.
— А вы что тут делаете?!..
Затем он увидел трупы двух магов, отправленных Лайлой «в лучший мир» сразу после допроса, и перестал задавать глупые вопросы.
Поскольку большая часть защитных полей на доме ещё оставалась, им пришлось выйти наружу для того, чтобы Лайла могла открыть путь в академгородок. Ее краткие объяснения — кто, зачем, почему, — сделанные по дороге, Дэвида не удивили.
— Я догадался об этом и сам, — сказал он. — Когда едва не погиб внутри системы…
— Как тебе удалось выбраться?
Дэвид ненадолго задумался.
— Я не помню… Мне было плохо, и воспоминания очень смутные… Кажется, я вылетел из нисходящего потока и долго плыл по каким–то боковым ответвлениям… потом… мне повезло наткнуться на восходящий поток… течение вынесло меня обратно.
— Учитывая размеры лекемплета, — сказала Лайла, — размеры, а также число и запутанность его боковых ответвлений… тебе необыкновенно повезло.
Дэвид кивнул.
— Я всегда говорил, что он везунчик, — доверительно сообщил Брэйд.
Межпространственный прыжок привел их на улицы спящего города. Золотистое ночное небо Нимриана раскинулось над ними, как парчовый полог.
— Идите, — не убирая портального камня, произнесла Лайла. — Мне нужно вернуться.
— Для чего?
— Замести следы. Я ещё не так хорошо работаю с информацией, как хотелось бы… Придется вызвать брата, чтобы помог вычистить информационные поля в том районе. Устроит он мне, конечно, взбучку… но в помощи не откажет. Вендетта с кен Эселями нам абсолютно не нужна.
— Спасибо, — тихо сказал Дэвид.
Лайла кивнула и растворилась в темном водовороте пути.
Несколько мгновений они молча стояли на месте, осмысливая то, что сегодня произошло, и тот странный факт, что они все ещё живы.
— Ну что, в гостиницу?… — молвил Брэйд.
Когда они тронулись с места, Дэвид спросил у хеллаэнца:
— Знаешь какую–нибудь виртуальную библиотеку с хорошим собранием исторических хроник?
— Можно найти, не вопрос. — Брэйд передернул плечами. — А зачем тебе?
— Не знаю… — Он и вправду не очень хорошо понимал, почему спросил об этом. — Иррациональное такое чувство… необъяснимое, но очень сильное… ощущение, что у меня серьезнейшие пробелы в образовании…
Во всякой истории точку можно поставить только на бумаге; в жизни вместо точек — запятые, если продолжение истории нам известно, и многоточия, если нет. На следующий день Лайла выцепила Дэвида на перемене между занятиями. Вряд ли ей удалось поспать прошедшей ночью, но усталой она не казалась. Возможно, она применила какое–то бодрящее заклинание, но вероятнее всего, что Лайла до сих пор просто не позволяла себе расслабиться и почувствовать усталость.
— Я уезжаю, — с грустью, коротко сообщила она. — Перехожу на заочное обучение. Брат настоял.
Дэвид испытал чувство вины перед ней. Это ведь из–за него она оставляла Академию. Если бы он не влез в неприятности, семнадцатилетней графине не пришлось бы вмешиваться. Одно потянуло за собой другое, дальше — больше, и неизвестно, чем теперь все это закончится.
— Не удалось стереть все следы? — спросил он.
— Удалось, — ответила Лайла, глядя в сторону. — Только вот все, что можно стереть, можно и восстановить заново… Вопрос только в Искусстве и времени, которое ты готов потратить.
— Значит, рано или поздно Каи и Кирран выяснят, что…
— Я надеюсь, что нет. Лэйкил тоже, но он хочет перестраховаться.
— Не понимаю. Здесь ведь очень низко ценят человеческую жизнь. Кирран поссорится с вами из–за нескольких слуг и наемников? Немного же стоит его «дружба»…
— Не тебе судить, много она стоит или нет, — холодно произнесла Лайла — будто стегнула плетью. Но почти сразу ее тон смягчился. — Пойми, Дэвид, дело не в дружбе, которую я, кстати, совсем не хочу испытывать. Среди убитых были вассалы кен Эселей, во всяком случае, Лэйкил одного узнал. У него была своя семья — пусть далеко не такая древняя и могущественная, как наша или Киррана. Но ты подумай, в каком положении окажется Кирран, когда они придут к нему и потребуют — да–да, потребуют, — чтобы он покарал убийцу. Вассалы клянутся в верности сюзерену, но ведь и он клянется в верности им, обязуется защищать их и блюсти их интересы. Если сегодня кен Эсели забудут про свои обязательства, завтра они не смогут быть уверенными в верности тех, кому до сих пор смело могли доверять. А это совсем не безделица, и старинная дружба наших семей только осложнит все. Может быть, Киррану будет неприятно нам мстить и он отчаянно не захочет начинать эту войну — но чувства в данном случае абсолютно не важны; он будет просто обязан предпринять что–нибудь, хочет он того или нет. Власть недостаточно приобрести, ее нужно уметь удержать; и тот, кто идет на поводу у своих эмоций, ее никогда не удержит. Это аксиома.
— Ты не сможешь всю жизнь отсиживаться в Тинуэте.
Лайла кивнула.
— Я тоже так считаю, но Лэйкил думает иначе. Он опасается удара исподтишка, моей неожиданной смерти или пленения. Он хочет переждать самое первое время, пока не станет ясно: хватило Киррану таланта докопаться до истины или нет. Заодно мой Дар успеет окрепнуть и окончательно раскрыться. Я не согласна с ним, но я уже не в том возрасте, чтобы спорить по пустякам.
Дэвид опустил глаза.
— Жаль… жаль, что все так получилось.
— Никогда не жалей о содеянном. Что было, то было, этого не изменить. Я наворотила достаточно ошибок — действуй я иначе, вполне вероятно, что удалось бы обойтись без жертв… спокойно договориться с теми людьми. Но я думаю не о том, что могло бы быть и чего никогда не будет, а о том, что есть сейчас. Они мертвы? Ну и черт с ними. И Кирран отправится за ними следом, если только посмеет предпринять что–либо против нас.
— Война между семьями… из–за такой глупости, пустяка… — Дэвид помотал головой.
— Да, из–за пустяка, — согласилась Лайла, посмотрев землянину в глаза, и он понял: «пустяк» — это он сам. — Как обычно и бывает. Но сейчас все это никакого значения не имеет. Когда взрослеешь, начинаешь понимать, что бывают безделицы, которые гораздо важнее самых важных вещей.
Его позабавили ее сентенции — в основном потому, что они плохо сочетались с обликом молоденькой и привлекательной девушки. Он грустно улыбнулся и спросил:
