Тогда-то наконец и было принято решение эвакуировать из восточных провинций всех, кто остался, включая военных, пока не случилось что-нибудь еще более страшное. На неопределенное время. До выяснения загадки безумия. Но за двадцать лет не приблизились ни к загадке, ни к разгадке, ни к тем, кто эту загадку загадал. Восток окружили колючей проволокой. Границей. Периметром. Чтобы не ходили туда, и, главное, чтобы не вышло что-нибудь оттуда. Пересекали периметр лишь ученые да военные. Чаще всего им удавалось вернуться. Иногда туда ходили проводники – так их называли потому, что сначала они сопровождали бывших хозяев за припрятанным, да так и забытым в спешке добром. Проводники тоже чаще возвращались, чем пропадали. О пропавших не было известно ничего: ни как они пропали, ни где пропали. Догадки и слухи ходили об этих людях, сгинувших в городах страха.
Ночь в лесу наступает быстрее, и группа вскоре уже шла в темноте, а если и подсвечивала изредка луна сквозь белесые разрывы облаков, то сплетение ветвей делало ее мутной и призрачной. Полное безветрие стояло в этом старом лесу с заросшими тропами и непролазным кустарником, где сырой воздух насквозь пропитался запахом плесени и прелого трухлявого дерева.
Впереди, упорно двигая ногами в жухлой прошлогодней траве, взметая гнилье сырых листьев, шел Роберт. Он единственный светил под ноги фонарем. За ним, ссутулившись под самым тяжелым рюкзаком, брел Дюк. Андрей, почти вслепую, шел третьим. Тропка совсем исчезла, и руками, прежде сжимавшими лямки рюкзака, Андрей отклонял ветки, собирая потным лицом какую-то лесную труху. К тому же приходилось высоко поднимать ноги, чтобы не зацепить корень или поваленный ствол и не растянуться. Но скоро лес поредел, идти стало легче, а там и заблестели, запереливались впереди в свете луны нити проволочного заграждения.
Не выходя на открытое место, они засели за густым кустарником. Параллельно двойному ряду колючей проволоки с внешней стороны шла грунтовая дорога, сильно разбитая во время дождей, да так и подсохшая глубокой колеей. Вдоль нее, на изрядном расстоянии друг от друга, призрачно темнели пустые дозорные вышки.
Через несколько минут с левой стороны сквозь голые ветки начал пробиваться яркий подрагивающий свет, сопровождаемый монотонным глухим шумом двигателя. И вот уже, пронизывая лес мощным огнем прожекторов и дребезжа всем своим железным телом, до них медленно дополз патрульный транспорт, ощетинившийся пулеметными жалами через амбразуры стальных листов. Внимательно разглядеть его Андрей не пытался, чтобы не попасть в свет прожекторов, но в какой-то миг отчетливо увидел над кустами круглую пулеметную башню на крыше, похожую на авиационную турель. Абсолютно равнодушная ко всему вокруг, железная коробка так и пролязгала дальше, оставляя за собой лишь черный масляный чад, клубящийся в удаляющихся лучах, да свежевзрыхленную гусеницами колею.
Выждав, когда бронетранспортера уже не будет даже слышно, проводники поспешили к сетке. Роберт быстро и сноровисто работал кусачками, делая проход, а потом, придерживая рукой в толстой перчатке колючую проволоку, пропустил всех вперед. Так же он поступил со вторым рядом. Покидали периметр крадучись, и лишь зыбкая, затуманенная луна давала смутное представление об окружающей местности. Идущий впереди Дюк надел прибор ночного видения и уверенно повел компанию вперед, а через полчаса уже все включили фонари и пошли быстрее, держась друг за другом.
Местность, по которой они шли, представляла собой удручающее зрелище. Судя по обилию заросших воронок и ломаных стволов, по этой территории когда-то плотно работала артиллерия. Это был как раз тот участок, по которому много лет назад прорывалась на Запад безумная танковая дивизия, давя наспех построенную оборону. По пути маленькой группе попадались гнилые ящики из под снарядов, ржавые каски и пустые магазины. Из темноты вдруг проступал то сожженный пулеметный джип, то завалившийся тяжелый миномет. А вдали, в предутренне сереющей дымке, уже можно было различить очертания танков, разбросанных так хаотично, что трудно было даже представить, откуда шло наступление и где проходила линия обороны. Все эти следы войны были тусклы, занесены землей, и лишь изредка масляно отсвечивала гильза, умытая дождями, так и пролежавшая все эти годы рядом с похороненным здесь же автоматом. Андрей оглядывался по сторонам, буквально чувствуя все то, что происходило здесь десять лет назад, и словно пахнуло на него запахом свежевзрыхленной снарядами земли, и будто бы услышал он визг реактивных минометов, и чей-то крик: "Танки справа!", – и надрывный рев моторов.
Рассвет маленькая группа встретила, отдыхая на лафете противотанкового орудия. Стояло оно косо, чернея открытым отверстием казенника, а щит был изорван и ржав. Андрей дотронулся до маховика наводки, оставившего на пальцах коричневые пятна, и посмотрел на небо, на редкие тусклые звездочки, обещавшие скоро стать ему близкими. Ночь между тем уходила. Роберт поднялся с хрустнувшего ящика и показал рукой в сторону ближайшего холма, у подножия которого можно было различить какое-то строение.
Хуторок – всего-то серый дом, покосившийся сарай да колодец – был обнесен завалившимся полусгнившим частоколом. Невесть как уцелел он во время боев, находился не так далеко от охранного периметра, и проводники использовали его для отдыха, как охотники заимку. В доме были кровати, спиртовая горелка, какой-то нехитрый запас еды, и в нем всегда можно было переждать в случае непредвиденных осложнений в их непростом тайном деле.
Решили отдохнуть до полудня. У Андрея от ходьбы сильно саднили порезы на ступнях, и последнюю часть пути он немного прихрамывал. Когда же они зашли в дом, сырой, выстуженный за зиму и по-предрассветному темный, первым делом он решил достать аптечку и осмотреть ноги. Пройдя по скрипящим облупленным половицам в большую стылую комнату, он осторожно сел на старый облезлый стул и, поставив рюкзак между ног, начал копаться в поклаже. Проводники остались на террасе. Они тут же стали раскладывать еду на деревянном столе, разожгли спиртовку и явно собрались что-то жарить, а в комнату за Андреем зашла лишь Кея. Она зябко примостилась на облезлом пыльном диване, выцветшая полуистлевшая материя которого расползалась под выпирающей желтой набивкой, и закрыла глаза. Но Андрей решил, что отдохнет она позже, а сейчас самое время прояснить те самые вопросы, которые были отложены до поры до времени на кухне.
– Скажи, Кея, а языковой барьер на звездолете будет преодолен также легко, как и сверхсветовой?
– Подготовкой твоего тела занималась специальная группа. Ты ведь ложился недавно на обследование?
