— Я люблю тебя… — Она угадывает, что я хочу услышать.
— Откуда ты знаешь, что я?..
— От верблюда, — смеется она. — Разве ты ждал не этого?
— Еще раз скажи…
— Люблю тебя, только тебя. — В глазах ее набухают слезы.
— Но почему?
— Потому что все на «у»…
— Почему ты улыбаешься?
— Потому что я счастлива…
Она послушна настолько, насколько мечталось заказчику. Оказывается, у этого платья легко отделяется нижняя часть. Комок переливчатого шелка, лен и позолота бессильными ручьями стекают на тонкие щиколотки. Она смотрит мне в глаза чуть исподлобья, покусывая нижнюю губу. На фоне ослепительно белых кружевных трусиков ее бедра кажутся почти черными. Одной рукой она теребит на груди шнуровку, в другой держит начатый бокал с вином. Пурпурная жидкость чуть подрагивает, на краешке бокала остался след помады. Верхняя часть ее тела скрыта, и это придает особую пикантность. Огни свечей дробятся в атласе ее кожи. Девушка стоит спиной к окну; на противоположной стороне проспекта вспыхивает реклама, и нежный пушок на ее щеках и плечах поочередно окрашивается сиреневым и розовым. Я не могу открыть рот, а Костадис молчит. Я не могу даже догадаться, что он будет делать в ближайший момент, и чувствую зависть. Несмотря на почтенный возраст, в обращении с женщиной этот человек гораздо талантливей меня. Непонятно почему, но я чувствую что-то вроде ревности, я вспоминаю о Ксане. Моя жена никогда не будет такой. Даже когда она кричит, что принадлежит мне, мы остаемся двумя разными островками. Даже нет, скорее островом можно обозвать меня. А Ксана отчаливает, как юркий независимый пароходик, или как загулявшая яхта, случайно бросившая якорь в одной из моих лагун…
Я начинаю переставлять все на столе. Убираю в сторону блюда с дичью, менажницы, ведерко со льдом. Забираю у девушки бокал. Присаживаюсь на диванчик и смотрю на нее снизу вверх. — Снимай трусы.
Милена делает это артистически. Невыразимо медленно она спускает резинку с левого бедра, затем с правого. Теперь свечи стоят иначе, и я вижу многоцветные рисунки на ее ногах. Зачем Костадис обманывал меня, что заметил их лишь в тот злополучный вечер? И зачем он вообще решил показать мне этот отрывок? Ведь он не прислал весь отснятый материал…
— Садись. — Я указываю рукой на стол. — Садись, я сказал!
Секунду Милеша колеблется, а затем усаживается на скатерть прямо передо мной. В таком положении лица ее не видно. Столик очень крепкий, стоит на четырех мощных тумбах, от ее манипуляций даже не вздрогнула посуда.
— Откинься назад.
— Пожалуйста… — шепчет она. — Пожалуйста, не надо, не сейчас…
— Ляг, я тебе сказал!
Она вытягивается на освобожденном пространстве скатерти, локтями закрывая лицо.
— Не здесь, Тео… Увези меня отсюда… Четыре подсвечника и двенадцать свечей вокруг живой шоколадной статуэтки. Горками салфетки в нетронутом перламутре фарфора, три вида ножей холодными рыбками плывут вдоль ее вздымающейся груди.
— Разведи ноги.
Я Не кричу. Я говорю очень тихо. Здесь прекрасная звукоизоляция. В общем зале пустились в пляс, а я слышу, как шипит воск на фитилях свечей.
— Подними туфли на стол и разведи ноги.
Она слушается, но вздрагивает всем телом, когда я провожу пальцами по внутренней поверхности бедра. Мне не дано ощутить этих прикосновений, но Милешу передергивает слишком заметно.
— Увези меня, пожалуйста… Я буду делать все, что ты захочешь, но здесь я не могу…
— Ты любишь меня? — Я поворачиваюсь и что-то достаю из кармана лежащего на диване пиджака. Маленькая синяя коробочка.
— Я люблю тебя, милый, люблю тебя, люблю… Я обхожу стол и останавливаюсь напротив ее роскошной прически, напротив мерцающих гирлянд, напротив ее шепчущих пунцовых губ. Голыми локтями Милена все так же прикрывает глаза. Я слышу хриплый стон и не сразу понимаю, что этот стон издает Костадис. Потом на несколько мгновений картинка расплывается, я что-то делаю очень близко от своего лица…
Черт подери, я плачу! То есть не я, а он, этот противный гадкий миллионер, этот трусливый враг нашей фирмы и всего прогрессивного человечества. Он плачет и вытирает салфеткой глаза. Это настолько неожиданно, что я на минуту забываю о почти обнаженной женщине, лежащей между столовых приборов.
— Чего ты хочешь, Милеша? — Я вожу указательным пальцем по ее губам; ее рот тут же открывается навстречу. Она так и норовит заглотить мой палец. — А что я могу сделать для тебя? Чего бы ты хотела, не сейчас, а вообще?
— Ничего, милый… Только не оставляй меня, я всегда хочу быть с тобой…
— До самой смерти?
— Да, до самой… Увези меня к себе, я буду твоей рабыней… Я хочу любить тебя постоянно…
Я ей не верю, хотя она говорит правду. И Костадис ей не верит, хотя тоже слышит правду. Кажется, я начинаю понимать, зачем он адресовал эту запись персонально мне. Он псих, настоящий псих, несмотря на все свои регалии в бизнесе. Похоже, он намерен доказать, что истинна только ложь…
…Я снова окунаюсь в исследования лжи и правды. Настоящие скандалы при показе «Тотал-мейкапа» еще впереди. Итак, отсеивается самая нервная претендентка на победу. Второй день соревнований — и более увлекательные приключения. Режиссеры сделали все, чтобы девятнадцать миллионов зрителей прилипли к экранам. Внешне все начинается достаточно благопристойно.
«А на что лично вы готовы пойти, чтобы изменить жизнь к лучшему? » — риторический вопрос ведущего. «Спросим себя, — подмигивает он в камеру, весь такой красавец-жиголо. — Спросим себя, дорогие дамы, что бы мы отдали за возможность стать красоткой, и вдобавок — знаменитой и богатой красоткой?! Не будем забывать, драгоценные мои, что жизнь заканчивается до обидного быстро, а красота и молодость — еще быстрее! Итак, нынче нам предстоит окончательно выяснить, насколько все мы честны перед собой!..»
Девиц привозят в какое-то мрачное место, похожее на пещеру, дно которой занимает пруд с маленьким островком посредине. Пылают факелы, колотят в землю копьями обмазанные жиром «дикари», зловеще скалятся настенные монстры. Одиннадцать женщин привязаны к креслам, лицом к центру островка, они пленницы загадочных мерзких шаманов. Каждой подносят нечто вроде кальяна, звучит гонг, и зрители вступают в игру. Им так не терпится закопать нелюбимых кандидаток на победу, что шквал звонков даже оттесняет заготовки ведущего. Итак, все предельно просто. Участницы достаточно много времени провели в своем кругу, их готовили специальным образом. Они неделями ночевали в одной спальне и кормили друг друга историями из своего унылого прошлого. Тема сегодняшнего состязания: «Почему моя соседка недостойна стать победителем?»
