Повернулся к подошедшим Йоко и деду Богдану. Эти двое были бы лидерами реформистов, «его» партии, если б таковая действительно существовала. Сосредоточиться нужно на них. Он постарался не видеть улыбку Асано, не слышать быстрый перестук по полированному дереву — госпожа Хана барабанила одетыми в наперстки пальцами.
— Муру! — Сакамото Йоко шмякнула пачку документов перед его носом и гневно воззрилась поверх очков.
Тимур постарался, чтобы в глазах его, устремленных снизу вверх на госпожу Сакамото, отразилась улыбка. Йоко была не просто самой близкой к нему по взглядам, сословному положению и возрасту коллегой. Когда-то она была другом. В пору революционной юности боевику по кличке Неко нередко приходилось обеспечивать безопасность этой женщины. Идейный вдохновитель и самый ценный из ораторов сопротивления носила тогда аватару четырнадцатилетней школьницы, порывисто-грациозной в жестах своих и суждениях. Она терзала ночами доставшуюся от двоюродной тети арфу и подкармливала своих телохранителей сделанными по семейному рецепту суши.
Приняв истинный облик, госпожа тайный советник оказалась невзрачной особой немного за тридцать. Резковатая подростковая хрупкость сменилась более сбалансированным телосложением взрослой женщины, которое медицинские кураторы назвали бы оптимальным. Короткая школьная юбка и острые колени уступили место приглушенным костюмам и гениально проработанной пластике.
В то же время она, единственная из них всех, осталась все той же Йоко. И к Тимуру обращалась прежде всего как к «старшему бойцу Неко».
— Муру, почему ты проголосовал «за» в последнем вопросе?
— Потому что я «за». Без режима экономии и государственных реквизиций не обойтись. Нам нужна эта энергия.
— Не за счет тех, кто ее производит.
— За любой счет. Йоко, я понимаю, что эта мера напоминает осознанное заражение домена, на котором сидит твой собственный сайт. Но альтернативы все равно не вижу. Нам удалось добиться строгих юридических и временных ограничений…
— Такие меры всегда ограничены и юридически и во времени! И в итоге всегда оказываются постоянными! Чтоб тебе зависнуть, Неко. Как только изолированная группа оказывается в зависимости, не имея возможности повлиять на тех, кто ее эксплуатирует, — это означает начало конца. Мы такой кровью выбрались из этой ловушки, а теперь начинаем все сначала?!
«Перед тобой очень, очень умная женщина, Канеко, — твердо сказал себе Тимур, почти слыша в ушах голос Нобору, — за спиной которой стоят умные, жесткие, расчетливые мужчины. Она прекрасно понимает, где именно устраивает спор. Она прекрасно знает, что вопрос здесь не в экстренных мерах, а в том, что ты пошел — опять! — против решения деда Богдана. Но это не делает ее аргументы менее весомыми».
— Канеко, объяснись. Я не понимаю. Я действительно не понимаю! Эти так называемые меры в первую очередь ударят даже не по пользователям, а по иммигрантам первого и второго поколений. Как ты можешь подставлять своих же людей?
— Мы уже не делаем вид, что это люди Джеффера? Или все наконец заметили, что тот, кто никогда и не пытался получить гражданство, может считать себя гостем, но никак не переселенцем?
— В бан Джеффера! Вопрос о тебе, Неко. Как ты можешь… Ведь ты же сам лично столкнулся с отношением «чемодан-маяк-Новотерра»!
— Напротив. Отношение ко всяким понаехавшим столкнулось со мной. Результат известен.
— Но твоя ма…
— Довольно!
«Вот только закончи эту мысль — и встретимся с тобой на дуэльной площадке».
Йоко замолкла под его взглядом. Но в ее собственном отчетливо отразилось:
«Да пожалуйста! Мне сейчас выбирать чемпиона? Дед Богдан подойдет?»
Прошипела, уже угрожающе:
— Канеко!
— Извини. Ты права. Я знаю, что ты права. Но не вижу альтернативы.
— И, кажется, не особенно пытаешься ее найти. Где ты пропадал всю последнюю неделю?
Тимур чуть улыбнулся. Ну вот мы и добрались до кульминации этого маленького представления. Пожал плечами.
— Мне нужно было позаботиться о паре личных дел.
— Ах да, — накрыл их глубокий, пронизанный юмором голос Асано. — Позвольте принести вам свои поздравления, советник Канеко. Прекрасная партия и прекрасная женщина. Мое искреннее восхищение. И не менее искренние пожелания успеха вашему… союзу.
Размеренный стук наперстков по дереву затих. Стефан, его третий секретарь, только что бубнивший в ухо что-то о входящей корреспонденции, замолчал на середине фразы. Черные глаза деда Богдана смотрели пристально и непроницаемо.
— Благодарю вас, советник. — Тимур поднялся и формально поклонился, позволив холодному солнцу блеснуть на кольце.
Хана откинула увенчанную сложной прической голову и свободно, красиво засмеялась.
Йоко вскинулась, точно гончая, почуявшая след. Он успел засечь ее прикосновение, когда советник Сакамото стремительно влетела на его сайт, считывая обновленную личную информацию. Резкий удар ладони по столу. Игра или правда лишь сейчас узнала? Когда-то Тимур верил во все устраиваемые Йоко сцены. Затем все их считал умелыми представлениями. Лишь недавно признался себе, что неспособен отличить одно от другого. А разница могла означать пропасть между жизнью и смертью. Причем чужой.
— Фудзивара? Ты взял в жены Фудзивара О-Кими?
— Канеко О-Кими. И — да.
Стефан, начавший было задавать вопрос, поперхнулся. Его потрясенное «что?» слилось с истеричным восклицанием Йоко:
— Как ты мог?
— Гм, — содержательно ответил советник и потер переносицу. Осмелится ли даже Йоко произнести «невеста Кикути»? Если да, можно считать, что перед ним не сцена, спланированная заранее, а честная импровизация. — Нам просто показалось, что пришло время оформить все официально.
Сделанное мягким тоном заявление было встречено несколько ошеломленной тишиной. Даже Асано заинтересованно повернулся, уделив наконец разворачивающейся драме все свое внимание.
— Канеко! — Советник Сакамото пронзила тишину криком, как мечом. Ну вот к чему такая театральность? — Она же творец! Дочь одного из старших кланов.
— Да?
— Ты! Ты стал иконой пользователей. Символом того, что можно достичь своей волей и разумом. И теперь, после всего, ты вступаешь в клан творцов? Да еще и относящийся к Глициниевому союзу?
А вот сейчас ни в коем случае нельзя было показывать гнева. Или слабости. Тимур склонил голову к плечу, будто от души позабавленный. Попытался точно попасть в тон, который использовал, когда, в облике куда более солидном и умудренном, говорил со своей подопечной и соратницей по борьбе.
