— Кабы я знал.
— Никак, родное моё сердце. Скованы мы с тобой одной цепью, и уже навсегда. И без меня ты действительно уже никуда. И ничто.
— Ах-ах… Готово? Вот и хорошо. Так на чём мы остановились?
— Я готов тебе служить. Слышишь? Я готов.
— Он что — издевается? — Ошеломлённый, я всем сознанием обернулся к своей демонице, практически выпустив из внимания пленника. — Он что…
— А какие у него сейчас есть варианты? Понимает же, чем всё пахнет. Думаешь, ему хочется помучиться? Не теряйся, действуй.
— Служить, значит? Любопытно. Но я посмотрю, как ты будешь себя вести, подумаю, брать ли тебя на службу. Понял? А теперь вставай и пошли-ка. Расскажешь моим людям и мне всё, что знаешь о замке.
Я заставил его подняться, скомандовал убрать крылья и щупальца. Любопытно — он подчинился, и вырваться не попытался ни вначале, ни потом, когда мы уже вернулись в закуточек, где обосновался штаб. Да, собственно, ему и не светило умотать — контролировал я его серьёзно. И за каждым движением глаз следил. Но уже теперь понимал: нет стопроцентной уверенности, что сумею уловить ложь и притворство. И никогда не будет. Просто потому, что демоны — совершенно иные существа, чем люди. Да-да: у них другая психология.
— Ты-то сможешь проконтролировать, врёт он или нет? — без особой надежды осведомился я у аин, вполуха продолжая слушать ответы пленника.
— До определённой степени, — уныло ответила она. — Как тебе идея рубануть ему магию нафиг? Тогда он точно никуда не рыпнется.
— А так — рыпнется?
— Если только ты оставишь ему шанс. Как это водится, он будет служить тебе ровно до тех пор, пока ему выгодно.
— И что же сделать, чтоб парню всегда было выгодно?
— Стать богом… Ну, или одним ударом раскатать Ишниф (правильно я употребляю фирменные человеческие выражения?) и увезти пленника в человеческий мир. Там он будет одинок, не к кому приткнуться, только ты и будешь его единственной надеждой на благополучие.
— Фирменные выражения ты употребляешь почти правильно. Сгладила только. Но ничего, со временем придёт привычка. Как считаешь, парню можно будет доверять, когда он окажется в отрыве от родины?
— Так же, как и мне.
— Хм… Тебе я ни на грош не верю. Но раз уж приходится сосуществовать… Да и ты у меня под рукой, можно контролировать каждый твой вздох.
— С ним сделаешь то же самое. Чему ты удивляешься? Все демоны-властители так живут.
— Ну, мрак! Ты-то хоть у меня внутри. В печёнках. Я тебя каждую минуту ощущаю. А его как пасти? На поводке выгуливать?
— Придётся побегать. Покрутиться.
— Да зашибись! И зачем так жить?
— Неохота? Ложись и помирай.
Допрос шёл своим чередом. Демон довольно-таки охотно рассказал, куда именно будут выведены пехотные отряды и чем будут вооружены. На рассказе о магах он спотыкался часто, однако по большей части, видимо, не врал. И схему внутренних помещений замка чертил довольно точно — противоречий тому, что помнил, я не отыскал. А ведь этот парень не может знать, что именно мне известно.
Разговоры о магии он принимал с наибольшим трудом. Но прежде, чем я успел заподозрить его в двойной игре, объяснил, что в магии пока слаб. И никто его не допускал к высшим секретам чародейства и тонкостям работы с энергиями именно здесь, в Ишнифе.
— Это не важно, — сказал я. — Подробности лишние. Мы всё равно будем воевать с местными на свой лад. Немагически.
— А как же? — вскинулся демон.
— Уведи его. Пусть подождёт где-нибудь в сторонке… Ребята, я одно понимаю очень хорошо — или мы победим одним-двумя хорошими ударами, или противник сообразит, в чём наше слабое место, и зароет нас тут.
— Значит, надо готовить авиацию, — сказал один из штатовских офицеров. — Очевидно, что эта их защита держит любой удар, но не способна его смягчить настолько, чтоб находящееся внутри защиты живое существо осталось в безопасности. Значит, нужны самые мощные бронебойные снаряды. Но артиллерию тут не развернёшь. Только гранатомёты и миномёты. И боевые самолёты.
— Думаю, вы правы. Самолёты дадут нам значительное преимущество. Только надо обязательно на каждый посадить по чародею. Я прекрасно помню о наличии аппаратуры, позволяющей магу транслировать заклинания за пределы самолёта. Думаю, монильцы с ней разберутся. И ещё нужно будет отрегулировать всякие радары и прочее. Ну, чтоб правильно реагировали именно на демонов. Демоны ж не самолёты. Металла на них маловато.
— Снаряды реагируют не на металл, а на работающий двигатель.
— Сами понимаете, о чём я. Тело демона излучает меньше тепла, чем реактивный двигатель.
— А это тепло вообще будет ощущаться сквозь защиту?
— Если противник не добавит дополнительный компонент безопасности в защитную систему, то будет ощущаться. Но с чего бы им мудрить? Откуда они узнают, на что реагирует наша техника? Смотрите, чтоб у ишнифцев никто из наших не оказался в руках. Ясно?
— Ещё бы.
— Избави боже кого-нибудь из людей попасться в плен к демонам… Да. Предупредите всех, чтоб в плен не сдавались ни в коем случае. И дело тут даже не в информации. Чёрт с ней, в конце концов. Просто у нашего противника отсутствуют даже зачатки представлений о гуманности. Зато фантазия в области мучительства просто искромётная. Так, для сведения.
— Понятно.
— Действуйте, ребята. Действуйте по планам. Как понимаю, пока нас ничто не располагает их менять.
— Пока — ничто.
Они были рады, что я оставил их в покое. Может быть, не стоит позволять им вольности, всё-таки я тут главный и даже реальной властью облечён, хоть моим сомирянам, может быть, кажется, что это не так? И знания о мире демонов, которыми я обладаю, ребятам больше взять неоткуда.
С другой стороны — я для них в первую очередь работодатель. Главное, что от меня требуется — вовремя платить и не мешать работать.
— Идём-ка за мной, — велел я пленнику.
Мы выбрались из колеи, которую котлованная машина ещё только заканчивала, и пошли в глубину пустоши, в направлении портальных врат, по занятой нами территории. Небо светлело, мгла рассеивалась, и далёкие отсветы боевой магии озаряли землю не хуже земного заката или рассвета, которых здесь не бывает. Значит, наш сосед всё-таки понял, почему под его стенами собрались орды невнятных леммингов. Из осторожности решил подготовиться к сражению по стандартной схеме. Флаг ему в руки. Большой красивый красный флаг.
Смягчённые серым пурпурные оттенки легли на бархатные скаты холмов, даже отдалённые скалы подрисовало червонным золотом. Это было красиво, так, как мало что в этой жизни бывает — и драгоценной редкостью своей, и сдержанностью, и грозным смертоносным смыслом, подразумевающимся по умолчанию для опытного зрителя вроде меня. Парой мгновений позже небо, словно полог над постелью, взволновалось и опустилось ниже. Это всегда бывает знаком приближающейся бури.
