— Я не могу создавать жизнь, Ули, но я могу восстанавливать ее. Целительство помогает мне поддерживать равновесие — с тем фактом что я уже отнимала жизни, и мне, без сомнения, придется отнимать их и после. Иногда противник не заслуживает такого исхода. Моя задача может быть исполнена, если я отрублю руку или кисть. Позволить врагу умереть в таком случае — неправильно. Быть способным исправить повреждения которые я же и причинила — в таком случае может оказаться полезным.
— Но не все из джедай целители. — заметил Ули.
— Верно. Но всех джедай обучают базовым медицинским навыкам и приемам оказания первой помощи. И, разумеется, иногда нам приходится помогать нашим друзьям — и самим себе — также как и нашим врагам.
Он кивнул еще раз.
— Да. Я это понимаю.
— Тогда к чему вопрос?
Он уставился в землю, словно ему вдруг стали крайне интересны ботинки. Потом он посмотрел на нее.
— Я хирург. Это традиция моей семьи, но это также и то, чего я хотел с тех пор, как себя помню. Латать пациентов, исцелять их, приводить их в порядок. И все же…
Он помолчал, раздумывая. Баррисс ждала. Она уже знала что он собирается сказать — Сила сказала ей, громко и ясно — но важно было, чтобы он сам сказал это.
— И все же, — сказал Ули, — есть во мне частичка которая хочет убивать. Выследить тех кто начал эту войну и прикончить их, всех и каждого. Я чувствую это — этот убийственный гнев. И я… это не то каким бы я хотел себя видеть…
Баррисс улыбнулась, легкой и грустной улбыкой.
— Конечно нет. Нормальные люди не желают идти по этому пути. Хорошие люди, люди которые любят и заботятcя, редко испытывают подобное.
— Так как я могу от него избавиться?
— Ты не можешь. Ты испытываешь его — но не позволяешь ему контролировать себя. Эмоции не приходят с пометкой «хорошая» или «плохая», Ули. Ты чувствуешь то, что ты чувствуешь. Ты отвечаешь только за то, как ты поступаешь.
— Вот в этом и заключается выбор. Даже Сила, великая благая мощь, может быть использована во зло.
— Это та «темная сторона», про которую я слышал?
Баррисс нахмурилась.
— Джедай используют названия «светлая сторона» и «темная сторона», но на самом деле это только слова, а Сила превыше слов. Она не зло, также как и не добро — она просто то, что она есть. Мощь сама по себе не развращает — но она может напитать ту развращенность, что уже есть. Джедай всегда приходится выбирать тот или другой путь.
— Скажи, если бы у тебя был реальный шанс встретиться с графом Дуку, лицом к лицу и в твоей власти было бы убить его — ты убил бы?
Он размышлял над этим довольно долго. Баррисс слушала «шурх-шурх» бормочущих кустов неподалеку, высокий пронзительный звон огненных мух вьющихся вокруг нее, резкие шлепки босых ног иши'тиба пробиравшегося по близкой грязевой луже.
— Наверное, нет. — проговорил Ули.
— Вот и ответ.
— Но я не совсем уверен, что не стал бы. В конце концов он прямо или косвенно отвечает за планетарный геноцид, за уничтожение таких вещей как Музей Света на Тандисе-4…
— Это верно. С другой стороны… ты знаком с «Вариациями Виссенканта» Банна Шуша?
Он кивнул.
— Появились меньше двух лет назад и уже считаются одной из величайших музыкальных работ тысячелетия.
— У Зана Янта они были любимыми. Музыка была написана, чтобы отпраздновать спасение семьи Шуша с Брентаала. Не случись этой битвы, — проговорила Баррис, — и «Вариаций» могло не существовать.
Ули выглядел смущенным.
— Но стоит ли тысяч жизней какое угодно произведение?
— Наверное, нет. Я не говорю что стоит — я лишь сказала, что все не так просто. В этом все и дело, не так ли? Делать выбор — и жить с его последствиями.
— Я думаю… — Тон его голоса все еще был неуверенным.
Баррисс зажгла свой световой меч.
— Что ж, — сказала она Ули, возвращаясь к тренировке, — это все, что нам остается.
Усевшись близ верхнего ряда спешно сооруженных трибун Джос, Ден, Ули и еще несколько из травматологии смотрели, как разнообразные существа спешно заполняют свободные места. Был вечер и короткие тропические сумерки быстро превращались в ночь. Местность была освещена ярко — но не ослепительно — и без теней мощными полноспектровыми панелями. Доктора, медсестры, санитары, техники, рабочие и прочий персонал Ремсо заняли для себя один сектор шатких пластикастовых рядов, а солдаты и прочий приписанный персонал оккупировали два других.
Ули смотрел, как клоны занимают трибуны — десятки одинаковых лиц и фигур.
— Одно дело видеть их по одному за раз на репульсорных носилках. — прокомментировал он для Джоса. — Но когда они все выстраиваются вот так… да, это очень примечательно. Так, словно их всех показывает голодупликатор…
Джос кивнул не ответив. Он тоже смотрел на клонов. Они садились один за другим, смеялись, переговаривались, одни буйно и шумно, другие тише, третьи — были погружены в себя. Он не мог увидеть заметного отличия в их поведении от любой другой группы солдат в любом уголке галактики, которые несколько часов ожидали развлечения. Да, верно, они были жутковато похожи в своих повадках и жестах, и кроме того безо всякого стеснения передавали друг другу выпивку, личные вещи и закуску но такое поведение, как он знал, было обычным и для однояйцевых близнецов. Что ж, одинаковые спирали ДНК не обязательно означают одинаковфые личности, даже если эти личности старались привести к единообразию с рождения — или, в случае клонов — с выемки из инкубатора.
Джос задумчиво прикусил губу. Теперь он понимал, что его мнение о клонах как о существах взаимозаменяемых создалось в основном потому, что такими были их органы и трансплантации можно было проводить не накачивая их по горло иммунноподавителями, чтобы заглушить синдром отторжения. Кло Мерит был прав: его профессия хирурга, как бы благородно ни было ее назначение, заставила его смотреть на рожденных в пробирке как на что-то меньшее, чем человек. Сейчас, зная правду, он удивлялся — как только он мог смотреть на них иначе.
Наконец, все трибуны были заполнены, а несколько опоздавших разместились на земле. На базе не было строения, достаточно большого чтобы вместить развлекательную труппу, так что полукруглую крытую сцену устроили в центре поселка. И сейчас нестройный шум публики был внезапно заглушен голосом ведущего:
— Джентльсущества всех рас, прошу приветствовать нашего гостя. Эпох Требор!
На краю сцены, «Тональные Узлы» во главе с Фигрин Д'аном проиграли хорошо известную музыкальную тему Требора — битховская композиция, которая переводилась на Базовый как «Ценные воспоминания». Требор, человек, был одним из старейших комиков ГолоНета. Ревок был более молодой и популярной звездой головидения которую «ГолоНет Энетертеймент» продвигала в верхние строчки — но Требор делал эту работу не первый десяток лет в самых разных уголках. С начала конфликта он был одной из закулисных движущих сил этих туров, которые прводились на разных фронтах чтобы развлекать солдат и, как он высказывался — «других невоспетых героев войны.»
