Буклет, обычно прилагаемый к синдискам, был, конечно, потерян, но Майкл не нуждался в предупреждении о сорокавосьмисекундной задержке на "открытие последовательности записей". Высота ворвавшихся в помещение звуков отозвалась мелкой дробью в зубах, а в ответ на давно знакомый перезвон колоколов в исполнении грозовых туч сердце застучало так, 'словно он снова стал молодым. Потрясенный, восторженно улыбающийся, он нашел дрожащей рукой рычажок громкости и убавил силу звука до более разумного, пока не прибежал охранник или какой-нибудь другой блюститель тишины. Здорово, подумал он, вот теперь это музыка, могучее звучание, проникающее в каждую клетку его помолодевшего тела. Не переставая улыбаться, он погрузился в одно из кресел, откинулся на спинку, заложил руки за голову и стал покачиваться в ритме музыки.
____________________
«Леденящая повесть» проигрывалась почти час. По теперешним стандартам долговато, но для удовлетворения Майкла этого было почти достаточно. Он молча снял синдиск и осторожно положил его обратно в футляр, затем привел в порядок свое рабочее место и окинул улей последним взглядом. Пора уходить: если в течение ближайших нескольких минут он не сунет личную карточку в щель отметки времени ухода с работы, кто-нибудь из Службы человеческих ресурсов, взглянув на итог регистрации за неделю, поднимет вопль о несанкционированной переработке. Само собой разумеется, что у него нет намерений включать в число часов переработки то время, что он использует оборудование компании для прослушивания любимой музыки, да и, честно говоря, Майкла не заботило, заплатят ди ему за любую переработку на этой программе. Ему подняло настроение ухе одно то, что его уход с работы отсрочен еще на несколько недель, возможно на месяц иди даже больше. А потом…
Майкл достал из шкафа пальто, набросил его на плечи и внезапно почувствовал себя очень старым. Так ли далек тот момент, когда он найдет в конверте с последней зарплатой пронизанную бодростью затеку. «Мы счастливы уведомить вас, что пришло время вашего выхода на пенсию!» Он и так на шесть месяцев отсрочил свой уход в отставку с корпоративной службы, возраст которой был определен Конгрессом в 2113 году, и оказался единственным, кому было предложено поработать с этим несносным Деймоном Эддингтоном и чужим, потому что никто другой на это дело не рвался. Широко о нем в компании наверняка не распространялись, но дали знать достаточному числу работников вроде Майкла… таким, которые вряд ли посмели бы отказаться. Время подпирает, пора отстать от стада. Ему все труднее не сбиваться с ритма.
Майкл громко вздохнул и пустился в долгий путь к выходу из здания. Унылый звук собственных шагов то навевал ему мысли об одиночестве, то заставлял злиться на самого себя. К чему жалеть себя? Но не лучше и люди, которые постоянно злы, одержимы чем-то очень существенным и ненавидят все и вся вокруг себя, - Эддингтон лучший тому пример. Разговаривая, Деймон и Майкл наблюдали за Дарси, которая окидывала восторженным взглядом красоты громадного концертного зала. Эддингтон наверняка не разделял ее благоговеют, но Майкл прекрасно понимал чувства молодой женщины: временами это сооружение все еще изумляло его самого. Он просто лучше скрывал свои чувства, боясь глупо выглядеть в чьих-то глазах, на старости лет позволяя себе разевать рот словно ребенок, от лицезрения архитектурного совершенства здания.
В повседневной жизни происходит так много изменений, не многим меньше их и в области инженерной биологии. Христос Всемогущий, иногда информация казалось, обновлялась чуть ли не каждый час, словно вирусы-гипермутанты, с которыми, по слухам, не перестают играть в компании «Медтех». Для Майкла все стало двигаться слишком быстро - новые вирусы-мутанты, прорывы генетической инженерии в новые сферы, исследования в космосе, а теперь еще и эксперименты с чужими. Новая информация выскакивает со всех сторон, и ее надо запоминать. Прожорливая человеческая раса никогда не удовлетворит своего аппетита к знаниям. Молодым человеком он считал этот аппетит хорошим качеством. Сейчас он в этом не настолько уверен.
Получалось, что к концу карьеры Майкл оказался без какой-либо конкретной специальности - биоинженеров и без него хоть пруд пруди - или каких-то трудовых достижений, если не считать квартиры набитой тысячами синдисков и аппаратурой для их проигрывания, которая расставлена как попало и наудачу связана путаницей старомодных плоских электрических кабелей. К этому можно добавить и порядком измызганные, достаточно дорогие учебники по биологии, которые устаревали почти с той же скоростью, что выходили в свет. Ни жены, ни подруги, ни родственников. Если он сегодня умрет, никто так и не узнает, то у него был ненасытный аппетит к музыке всякого рода - адскому року, классической, альтернативной, даже гнусавым, медленно вымирающим-кантри. Опять он позволил ненавистной жалости к себе взять над ним верх… Иисусе! Иногда он ничего не мог с этим поделать.
Завтра новый день работы над замыслом Эддингтона. Ощущение восторга и чего-то другого… ужасного. Предстоявшее вскармливание и выращивание проклюнувшегося чужого дьявольски пугало Майкла, но был ли у него выбор? Он не мог отказаться от назначения, потому что «Синсаунд» тут же отправила бы его в отставку. Компания, вернее, Кин не терпит работающих по найму, которые смеют артачиться. Будущее без работы ужасало его больше, чем замысел Эддингтона, который сопряжен не только с тем, что повлечет за собой кража яйца и его незаконное проклевывание.
Но отставка будет означать полное крушение его нынешней жизни. Придется оставить тесную квартирку и переехать в один из крохотных комплексов для пенсионеров в Вест-Сайде, где полно тараканов, шума и едва переставляющих ноги соседей, которые умеют лишь вмешиваться в чужие дела. А что они скажут, когда он захочет послушать что-нибудь из «Видений мертвеца» или «Семьи манекенов Вебстера» в два часа ночи?
Но с другой стороны, что такое работа над «Симфонией ненависти», если взглянуть трезво? Майкл высказался в поддержку следующего шага, но принести человека - фанатик он или нет - в жертву твари, безмозглому, непомерно громадному насекомому, которое отнимет его жизнь, чтобы жить самому… Что даст ему освобождение от чувства вины?
Конечно, это на совести Деймона Эддингтона, к которому Майкл не мог относиться иначе как с симпатией. Сравнительно молодым и еще способным вспылить, даже когда его не охватывала жалость к себе. Майки видел в Эддингтоне жертву грязной политики «Синсаунд», доведенного до грани безумия человека созидательные импульсы которого компания направляла и эксплуатировала на потребу собственным интересам. Но это было только началом. Майкл слышал о музыке Деймона многое, что утрачено во всех нынешних записях, - яркие, страстные, едва ли не бешенные фрагменты, к которым давно насаждается отрицательное отношение. Нечего удивляться, что Эддингтон мрачен и подавлен душевной мукой.
