Ни у зрителей, ни у меня.
Умеет удивить – подумал я, пораженно поймав взгляд такой юной главы Великого Дома.
Глава 7
Чувствуя на себе множество изумленных взглядов, Алисия двигалась по проходу между скамей трибун. Подошла к лестнице, посмотрела наверх, в сторону выхода, замерла на несколько мгновений и… под общий громкий выдох, через который даже послышался чей-то короткий ошарашенный взвизг, развернулась и направилась по ступенькам вниз. К площадке арены. И с каждым шагом она сейчас буквально кожей чувствовала изумление лишившихся дара речи зрителей.
Неудивительно.
Подниматься со своего места до официального конца дуэли разрешалось только индигетам из Великих Домов. И только лишь в двух случаях. В первом – выразить презрение поступком дуэлянта, покинув зал до окончания церемонии. Подобный способ иногда использовался – попытки уйти от ответственности за содеянное, спрятавшись в рядах стражей, встречались часто. И многие индигетов Великих Домов пользовались своим правом, обеспечивая ответчику пытку презрением на месте службы, чтобы восстановить справедливость. Так, как понимали справедливость в каждой отдельно взятой фамилии: все же справедливость императорского правосудия Дом Альба совсем недавно полностью прочувствовал на себе.
Во втором случае подниматься с места индигетам разрешалось для того, чтобы выразить почтение отдающему годы жизни дуэлянту, спустившись к нему на арену. Подобное – от юной главы Дома Альба, к представителю Дома Рейнар, для зрителей выглядело немыслимо. Все же произошедшее на малом приеме унижение не осталось тайной – официальной информации об это не было, но слухи и перешептывания ходили. Все, кто был по статусу выше третьего сословия, об унижении марионеточной герцогини, как ее называли за глаза, прекрасно знали. Знали в подробностях о том, как именно Кайден де Рейнар втоптал ее в грязь при свидетелях.
И вот сейчас она спускается к нему на арену.
Полностью ошарашенные происходящим зрители между тем продолжали сдавленно охать и ахать. Алисия прекрасно их понимала: еще вчера выражение почтения фамилии Рейнар для самой Алисии выглядело бы немыслимо; выглядело немыслимо до самой сегодняшней ночи, когда она проснулась от касания богини. И, поднятая из сна волей Дианы, девы-охотницы, сидя на смятой кровати и глядя в сияющую в ночи зеленую корону Юпитера, Алисия раз за разом вспоминала такой реальный сон. В котором богиня показала ей образами, что пепельноволосый варгрийский волк – спасение Дома Альба.
И какими образами!
Продемонстрированная богиней картинка выглядела так, что Алисия больше не смогла уснуть – ее трясло крупной дрожью, буквально выворачивало от стыда и отвращения. Видеть и вспоминать сон, в котором беловолосую охотницу, в которой Алисия легко узнала себя, покрывает пепельногривый оборотень-варг в человеческом обличье – тем более видеть это на фоне незаживший раны недавнего унижения от Кайдена де Рейнара, было мерзко. Хотелось провалиться под землю, хоть куда, пусть даже в портал к демонам и быть сожженной там адским огнем, лишь только чтобы больше этого не видеть и не вспоминать.
Алисия еще ни разу не смотрела даже простые эротические визиофильмы, не говоря уже о визиофильмах с погружением в процесс, запрещенные, и от этого так популярные среди воспитанниц благородных пансионов. Знала, что такие есть, конечно же, но видела подобное только краешком глаза, мельком; сегодня же ночью, благодаря богине, она практически… поучаствовала в процессе – настолько сильным было ее восприятие реальности во время посланного Дианой видения.
Алисия как будто сама испытала ранее неизведанное наслаждение любви. И до сих пор девушка не могла избавиться ни от стыда, ни от омерзения – не только к образу варга, оборотня человека-волка, но и к себе.
Потому что… сквозь жгучую ненависть и склизкую мерзость к чертову де Рейнару, Алисии приходилось признать: ощущения, посланные и навязанные богиней, ей понравились.
Сейчас, преодолевая последние ступени к площадке арены, Алисия даже глаза закрыла. Увидев и приняв к сведению ночной совет богини-покровительницы фамилии, по способу передачи больше похожий на повеление, Алисия до самого начала дуэли не знала, последует ли ему.
Ненависть ко всему Дому Рейнар, который после крушения белых львов обогатился больше всех на пепелище Дома Альба, и лично испытанное унижение от Кайдена мешали Алисии принять волю богини. Ее фамилию обезглавили, практически уничтожили, саму ее унизили и бросили в грязь, а сейчас в этой грязи предлагали искупаться. Да еще и кто предлагал – сама богиня-покровительница!
Но то, что Алисия увидела на площадке, поменяло ее настрой.
Кайден только что впервые поступил не как полное ничтожество; не как порченый, или сивый волк, как его называли вполголоса в салонах и среди своих тесных компаний. Поступил как человек Чести… если он, конечно, и в этот раз не соврал – похолодило ужасом спину девушки.
Ужасом не только от того, что она боялась личного унижения. Судьба Великого Дома Альба, в котором не осталось ни одного владеющего мужчины – зависит сейчас только от нее. Ей уже восемнадцать, самая пора рассматривать женихов. Еще можно протянуть год, два, но дальше – если не будет объявлена помолвка, не только общество не поймет промедления, но и палата лордов начнет откровенно давить на нее. А инструментов давления у палаты лордов на марионеточный Великий Дом (Алисия всегда была честна сама с собой) предостаточно.
Но жених из любых остальных шести фамилий Великих Домов – путь к тому, что она, как Альба, потеряет последнюю иллюзию власти в фамилии, фактически передавая бразды правления в сферу чужих интересов.
Единственный, в теории, способ вернуть крупицы независимости и, возможно, даже тень былого величия – получить себе или сестрам в мужья Кайдена Доминика Альба, вернуть его в семью. Вернуть независимость и влияние не сразу, конечно, это вопрос долгого пути. Вопрос, который недавно сам Кайден и закрыл, унизив ее на малом приеме – Алисия в тот вечер, не справившись с позором, наложила на себя руки. И только богиня-покровительница удержала ее в этом мире, показавшись в последний момент и помешав свести счеты с жизнью.
Если же Кайден сейчас (снова) отвергнет ее предложение, репутация теперь не только ее лично, но и всей фамилии будет официально растоптана, а Альба станут не просто марионеточной фамилией, а официальным посмешищем – с кристально-чистой ясностью поняла Алисия.
Но богиня недвусмысленно повелела ей вернуться к Кайдену и к нему повернуться… Вспомнив, как именно велела богиня, и вспомнив как именно в видении ей пришлось поворачиваться, Алисия покраснела до самых кончиков ушей. Ступив на площадку арены, не поднимая глаз на замершего в удивлении Кайдена, юная герцогиня двинулась вперед и обошла массивное тело Бланшфора.
Шаг, еще один. Достаточно.
Алисия старалась сохранять внешнюю невозмутимость. Но внутри у нее все обрывалось, щеки горели огнем, а сердце колотилось в горле. Вознеся короткую просьбу-молитву богине – прося только лишь о том, чтобы голос не подвел, юная герцогиня, глава марионеточного Великого Дома заговорила. Чувствуя, как дрожит ее голос:
– Мой дорогой брат. Рада, что ты смог преодолеть соблазны юности и признать собственные ошибки. Когда ты полностью отдашь долг служения защите нашего мира, двери нашего Дома будут для тебя гостеприимно открыты.
Кайден, внимательно глядя на Алисию, молчал.
И молчал. И смотрел, и молчал.
Дура, какая же она дура! – подкатил к горлу ком. За что ей такое унижение? Почему богиня отправила ее сюда? Или она не просто не так поняла богиню?
Или… может быть Диана теперь дева-покровительница не только фамилии Альба?
Не в силах больше справляться с эмоциями, прерывисто вздохнув, Алисия закрыла глаза – чувствуя, что дрожащие веки больше не в силах сдержать набегающие слезы.
Глава 8
Какая она красивая, юная и беззащитная – думал я, глядя на взволнованную Алисию, которой в столь тяжелое для фамилии время пришлось стать назначенной лордами сената герцогиней-марионеткой. И сколько ей сил требуется, чтобы внешне не замечать презрение и изощренные, с улыбкой, плевки от всего первого сословия. О том, что эти плевки присутствуют, я даже не сомневался – в высшем свете знают толк в умении красивого унижения.
