Чтобы найти Анжелину, я должен стать сумасшедшим.
Глава 13
При свете холодной утренней зари идея не стала выглядеть более привлекательной, но и не стала менее очевидной. Я стоял перед выбором — делать это или нет. В том, что Анжелина была сумасшедшей, не было никаких сомнений. Все ее поступки отличались полным безразличием к человеческой жизни. Она презирала людей и с удовольствием убивала их. А может, и с равнодушием. Сомневаюсь, чтобы она вела счет своим преступлениям. По сравнению с ней я сопливый новичок. Я никогда не прибегал к убийству, мало того, в моей деятельности в этом не было никакой необходимости.
Да, ди Гриз никогда не убивал! Мне не стыдно признаться в этом, наоборот — я горжусь. Я всегда трепетно относился к человеческой жизни — величайшей ценности на свете. Анжелина любила только саму себя и свои желания. И больше ничего. Исследуя ее сущность, я мог бы представить образ ее мышления.
По крайней мере, теоретически это не составляло никакого труда. У меня был опыт работы с психотропными наркотиками, и я хорошо представлял себе их действие. За несколько столетий наука изобрела лекарства, которые могли создать у человека любой образ мышления. Есть желание недельку побыть в роли параноика? Достаточно одной таблетки, и вы почувствуете, что это такое. Некоторые принимали эти наркотики, чтобы расслабиться, но я всегда их сторонился. Человека с таким тонким строением серого вещества, как у меня, на это могли толкнуть лишь очень серьезные причины. Например, необходимость найти Анжелину.
Главным качеством этих наркотиков было то, что их действие ограничивалось временны́ми рамками. Стоит лекарству выйти из организма, как все галлюцинации пропадают. По крайней мере, я надеялся на это. Ни в одном рецептурном справочнике не указывалась та смесь, в которой я нуждался. Поистине титаническая работа — искать в справочнике описания всех этих милых привычек Анжелины и находить для них соответствующий препарат. Пришлось даже обратиться за профессиональной помощью, не раскрывая, разумеется, истинной цели моего любопытства. В конце концов передо мной стоял флакончик с мутноватой жидкостью и магнитофон, на котором были записаны соответствующие внушения. Их полагалось слушать в процессе действия лекарства. Оставалось только сделать последний шаг. Впрочем, прежде надо было принять кое-какие меры предосторожности. Я снял комнатку в дешевом отеле и попросил, чтобы меня не беспокоили. Я впервые отважился на такой поступок и на всякий случай оставил записку на видном месте. Приготовления заняли у меня несколько часов, и наконец я понял, что просто тяну время.
— Не так-то просто стать сумасшедшим по своей воле, — сказал я своему бледному отражению в зеркале. Отражение согласно кивнуло, и мы оба закатали рукава и приготовили шприцы. — Будь что будет, — произнес я, введя иглу в вену, и до упора нажал на поршень шприца.
Результат поразил меня, если этими словами можно передать мое разочарование. В ушах зазвенело, в затылке появилась боль, но все это быстро исчезло, и я чувствовал себя как и прежде. Я понял, что надо чем-то заняться, и стал читать газету, пока не устал. Мне стало скучно. Я отправился спать, включив магнитофон, который нашептывал мне в уши непреложные истины: «Ты самый умный, самый лучший, и горе тому, кто в этом сомневается» — или: «Умнее тебя нет никого на свете, а все остальные — дураки».
Наушники вреза́лись в уши, не давая заснуть, вкрадчивый голос вывел меня из терпения. Ничего не изменилось, эксперимент сорвался, и неудача разозлила меня. Я сломал наушники, и мне стало легче, потом скомкал магнитофонную ленту и совсем успокоился.
Уже несколько дней я не брился и основательно зарос щетиной. Намазав щеки кремом, я заглянул в зеркало и обомлел. Новое лицо подходило мне лучше, чем старое. Из-за родовой травмы или уродства родителей — я ненавидел их за то, что, кроме как родить меня, они ничего полезного не сделали, — лицо не соответствовало моей личности. Новое лицо было гораздо лучше. Более красивое и более мужественное. Я должен был поблагодарить за этот шедевр доктора Вульфа. Поблагодарить пулей. Чтобы он никогда не навел на меня полицию. Наверное, в тот день стояла жара и у меня был солнечный удар, раз я позволил ему уйти живым.
На столе лежал листок бумаги с одним-единственным словом, написанным моим почерком. Я никак не мог припомнить, зачем его там оставил. «Анжелина» было написано на нем. Анжелина! С каким удовольствием я сжал бы ее нежное белое горло руками и душил до тех пор, пока у нее не вылезли бы глаза. Ха! Я засмеялся, представив себе эту картину. Впрочем, нельзя подходить к такому важному делу столь легкомысленно. Я обязан найти ее, и ничто меня не остановит. Она обвела меня вокруг пальца и хотела убить. Она, безусловно, заслуживала смерти. Жаль, конечно, губить такой талант, но что поделаешь. Я разорвал листок на клочки.
Вдруг я почувствовал, что стены и потолок комнаты давят на меня, и решил поскорее выйти. Я пришел в бешенство, когда не обнаружил ключа. Я помнил, что вытащил его из двери, но куда дел — забыл. Когда дежурный портье наконец-то поднял трубку, я хотел высказать ему все, что думал об их отеле, но воздержался. С подобными типами надо разговаривать при помощи кулаков. Пневмотруба выплюнула запасной ключ, и я наконец вышел из комнаты. Мне нужно было поесть, выпить и поразмышлять в спокойной обстановке.
В ближайшей забегаловке я нашел все, что нужно, после того как выгнал оттуда всех проституток. Жалкие существа! Анжелина в своей роли выглядела в сто раз лучше, чем все это стадо, вместе взятое. Анжелина… Я думал лишь о том, как отомстить ей. Выпивка согрела желудок, а мысли об Анжелине — душу. Неужели я действительно когда-то хотел передать ее полиции или даже убить? Как я мог? Никогда еще я не встречал такой умной женщины. А как она выглядела в том платье! Разве можно такое забыть? Приручить бы ее чуть-чуть, и мы бы составили с ней чудесную пару! От этой мысли я покраснел и залпом осушил стакан.
Я должен был отыскать ее. Она ни за что не улетит с такой планеты, как эта. Девушка с ее амбициями здесь может легко достигнуть желаемого. Это именно то место, где она должна находиться. Очевидно, она всегда жалела, что родилась женщиной. Зная, что она выше толпы, она снова и снова доказывала ЭТО себе и всем остальным. Своим появлением я оказал Анжелине неоценимую услугу. Стыдно вспомнить — я вел себя как неотесанный болван. Покончив со мной, Анжелина могла расслабиться и спокойно заняться своими делами. Кроме меня, ей больше никто не мог угрожать.
Вдруг мною овладело какое-то смутное беспокойство. Я напряг память и понял. Действие укола заканчивалось! Нужно срочно возвращаться в отель. Надо же, раньше я боялся, что это опасная штука, а на самом деле этот наркотик безвреднее аспирина. Но в то же время лучше его нет ничего во всей Галактике. Передо мной открылись безграничные возможности, мозг прояснился, а мысли стали логичными. Никогда больше не вернусь в прежнее состояние, когда в голове царит вечная путаница.
Заплатив бармену, я нетерпеливо постукивал пальцами по стойке, пока он медленно отсчитывал сдачу.
— Умнее всех, что ли? — громко сказал я, чтобы все присутствующие меня услышали. — Если клиент спешит, значит нужно его обсчитать? Не хватает двух гильденов.
Я держал деньги на ладони, а когда он наклонился, чтобы пересчитать их, я заехал ему по физиономии. Заодно, понизив голос, чтобы слышал только он, я высказал все, что о нем думаю. Во фрейбурском сленге полно оскорбительных выражений, и я выбрал самые сочные из них. Жаль, что я торопился, а то бы преподал ему хороший урок. Повернувшись, я уже собрался уходить, продолжая следить, что творится за моей спиной, в зеркале, висящем напротив. Я поступил правильно. Бармен достал из-под стойки здоровенный обрезок трубы и занес над моей головой. Я стоял неподвижно, представляя собой замечательную мишень, но, когда его рука пошла вниз, сделал шаг в сторону, и труба прошла в миллиметре от меня.
