Скорее рефлекторно, нежели от своего желания.
А он, сидя на полу у кровати, осторожно взял в ладони её ножку и опустил в воду, начав осторожно омывать её кожу вокруг видимой ранки.
— Зачем?.. — спросила девушка, не понимая что происходит.
— Просто потому что хочется.
Осторожно и не спеша он смочил стопы. Окунул одно полотенце в воду и положил его на припухлость ноги, обхватив это место обеими руками.
Было тепло.
Она уже давно ожидала всякого, готова было терпеть что угодно.
Но вышло так, что заботу оказалось терпеть тяжелей всего.
— Я ведьма, — сказала она, опуская голову к коленям и стараясь не плакать из последних сил.
— Что-то такое слышал… — усмехнулся её муж.
— Не страшно?
— А ты что, страшная? — парировал он забавный с её стороны выпад и снова смочил полотенце.
В тишине, медленно укутывая раненые ноги.
— У-у-у… — лёгкий всхлип перерос в тихий плач, но девушка быстро успокоилась и попыталась освободиться из его рук. — Не надо… — воспротивилась она, впервые за сегодня. Попыталась вырваться.
Ну а он, просто ещё раз усмехнувшись, не стал позволять ей так просто сбежать.
— Ты ведь сказала, что всё стерпишь, верно? — повторил он её фразу. — Ну вот, терпи.
Это было… странное время. Особенно для неё. Почему-то оказавшись тут она больше не знала, чего ждать. Не знала, что же ей делать. Ноги действительно просто гудели… но теперь, кажется, стало заметно легче.
Особенно когда тёплое влажное полотенце сменилось сухим. Руки этого незнакомого для неё человека были грубы, с самого детства приученными к работе, но…
Такими лёгкими. Почти воздушными.
Взобравшись на кровать рядом с ней он не отпустил её. Приказал поудобнее лечь. Медленно водя пальцами по женской стопе он чувствовал как девушка подрагивает в его хватке, но уже совсем не боится его. Скорее просто чего-то ждёт, но он не торопился. Нарочито медленно делал что угодно. Разминал ей стопу, вначале между пальцами. Несильно нажимал, руками водил как скульптор желающий создать очередной шедевр. От большого пальца к пяте, небольшой кружок и обратно.
Его рука поднялась выше, от стопы к голени. Медленно, пальцами разгоняя по телу застоявшуюся кровь, он делал всё так плавно и естественно, что девушка сама не заметила, как её перевернули на живот.
Она позволила себе немного отдыха. Совсем чуть-чуть. Смогла, наконец, выдохнуть. На секунду забылась. Едва ли она сама понимала как сильно была измождена.
— Почему о тебе говорят так?.. — спросил мужчина, когда заметил что его жена ещё немного и станет засыпать.
— Я по ночам хожу… — послушно ответила та, очнувшись от минуты помутнения и кратковременного, едва заметного мига родившегося посреди мрака удовольствия. — Я ничего по утрам не помню, но говорят, что могу даже на улицу уйти… — рассказывала она. — Мать говорит — черти зовут, точно. Пару раз даже к соседке зашла. Напугала её, говорят, страшно. Она же потом меня домой привела, а я ничего не помню…
— Ясно, — усмехнулся тот. — Значит будем дверь закрывать. Делов-то…
— Так слухи по деревне пошли, — закончила девушка. — Ты не слышал?
— Слышал, — кивнул тот. — Кто ж о тебе не знает? Даже в соседних сёлах о тебе говорят.
— Тогда почему спросил?
— Хотел, чтобы ты сама рассказала, — улыбнулся он. — Разве так будет не правильно?
Задумавшись о сказанном, она не сразу поняла вложенный в эти слова смысл. Вновь ненадолго прикрыла глаза, а когда осознала всё, его руки уже давно нежно разминали ей плечи. Тёплые ладони скользили ей по спине, и всё это произошло так естественно для обоих. Так плавно и хорошо, что она не придала этому большого значения.
Толкнувшись рукой, девушка перевернулась на спину, оказавшись совсем рядом к нему. Посмотрела в его глаза совсем новым, но пока ещё мало что понимающим взглядом. Так и хотела спросить — как ты можешь? Как ты можешь быть именно таким?
Ну а он, просто на этот взгляд усмехнулся. А затем, как бы играючи, ловким движением расстегнул на её платье одну пуговку.
Одну из многих, но первую из всех.
И опять же, это произошло очень естественно и почти незаметно для обоих.
— Давай я тебе о себе грязные слухи расскажу, хочешь? — улыбался он. Медленно, между делом, беря в руки новое, заранее смоченное полотенце и протирая зардевшие, теперь уже по-настоящему, щёчки.
Суровая ночь, которая обещалась быть действительно ужасной… по настоящему «началась» только под утро.
Никакой боли не было, никаких слёз.
Зенит поверить не смела, что всё закончиться может именно так. Что всё вообще могло обернуться этим. Даже проснувшись вдвоём, далеко за полдень, они оба подумали, что крик тестя теперь не кажется таким ужасным.
— Давай выбросим её, сын, а⁈ — Не унимался тот за завтраком. — Бросим в сарай, пускай там живёт. Гляди сама и издохнет!
— Она, возможно, уже мне ребёнка носит, — хохотнул на яростный крик тестя её муж. — Хватит ругаться. Она останется здесь…
— Эх…
Теперь он был главой семьи. Своей собственной, а посему — как решил, так и должно быть. Даже его отец обязан был слушать его мнение, а потому замолчал. Пусть и на время.
И со словами он в то утро не прогадал, не ошибся. Именно в ту ночь, в их первый раз, Зенит действительно понесла ребёнка. Отличная новость должна была быть. Но кошмар в её жизни никак не хотел заканчиваться.
Немногие месяцы тихого быта закончились для неё новым бедствием.
Возможно из-за косых взглядов со стороны, возможно из-за тяжёлой работы в деревне, она не смогла удержать девочку до положенного срока. Родила её крохотной малюткой. Ужасно сложно. Тяжело родила и заплатила за это не только сама. Не только своим здоровьем. Родила девочку, которая никогда в жизни не сможет ходить на своих ногах.
Ужасный удар пришёлся по ней и главе семейства. Её тесть действительно был тогда в ярости.
— Я говорил нужно было избавиться от неё! Это она виновата!!
Всю ту злость, что он копил много месяцев, он изливал на неё и своего сына. Никто не мог ему тогда что-то сказать и все вокруг, конечно, приняли его сторону.
Все как один поверили, что это из-за неё случилось. Из-за её «проклятия». Ужасный ребёнок стал наказанием для мужа за то, что тот не изгнал её, а наоборот всей душой принял.
Ей было так горько. Так стыдно. И перед людьми. И перед тестем.
Перед мужем.
Особенно перед ним. Она так хотела осчастливить его, и вот как всё вышло.
Рыдала навзрыд рядом с кроваткой ночами, неделями, смотрела на растущее дитя и просто не знала, что же ей делать с ним. Как ей вообще с этого дня жить дальше.
Она только хотела выдохнуть. Она только-только смогла ощутить тепло.
