— Да, Карл, слушаю, — судя по недовольному тону, говорившего только что оторвали от чего–то важного или приятного.
— Мишель только что представил мне свой отчёт, там есть на что посмотреть. И ещё он хотел бы продолжить свои исследования этого очень интересного случая, — в голосе хорошо слышалась усталость, накопившаяся за несколько дней и ночей, вместе с желанием всё бросить и чем скорее — тем лучше.
— Предлагаешь забрать объект на Остров? — недовольство сменилось задумчивостью.
— Да, Босс. Сейчас о нём здесь никто ничего не знает, следовательно никто не заметит и его исчезновения. Предлагаю изъять объект в пути с базы к городу. У меня здесь найдётся пара надёжных людей… — высказал своё пожелание Карл.
— Отставить! — Твёрдость голос его Босса не предполагала двоякого понимания. — Мишель знает только что ему положено и излишнее любопытство проявлять не стоит, так ему и скажи. Полноценную проверку объект ещё не прошел, мы не можем гарантировать, что за ним никто не смотрит. Да ещё и хочется взглянуть на естественный ход событий, он может оказаться весьма интересным, если объект действительно тот.
— Понял, Босс. Что делать с объектом дальше?
— Только пассивное наблюдение. Если он в течение года заметно проявит себя и мы об этом узнаем — тогда и решим. Ты помнишь какова у нас вероятность удачного исхода?
— Что–то около одной десятимиллионной, если теоретики не врут.
— Вот поэтому–то мы и будем ждать год. Если он именно тот, кто нам нужен, то мы об этом непременно скоро узнаем. А всю лишнюю информацию о нём удали из информационного архива базы, полномочия у тебя имеются, незачем об этом кому–то кроме нас знать.
— Сделаю, Босс.
* * *
И снова меня грубо вырвали из мира сновидений. Впрочем, я этому даже обрадовался, так как пришла со службы Оксана. Она по–хозяйски зашла в номер, поставив на стол ящик с патронами и безапелляционно заявила:
— Гони полтинник, я за тебя заплатила. Или ты считаешь, что здесь дамы должны платить за кавалеров?
— Нет, как можно, это станет не только нарушение правил приличия, но и ударом по моей мужской самооценке, — с этими словами я вытащил радужную карточку номиналом в пятьдесят экю и передал её девушке.
— Тогда собирайся и пошли стрелять. За жизнь завтра подумаешь, — мне явно не оставляли выбора.
— Кстати, — я решил сразу прояснить некоторый вопрос, — мне тут сказали, базы на приём временно не работают, магнитная буря и всё такое, почему же тебя не отпускают с дежурства?
— Эх… — тяжело вздохнула Оксана, — кое–кто, кого ты вчера видел на стрельбище, и чьё имя нежелательно поминать всуе и тем паче перед едой, считает, что здесь всегда должен поддерживаться образцовый порядок. И даже если нет основной работы, сотрудникам следует чем–то заниматься. Вот и заставляют нас проверками и пустой отчётностью страдать, как будто для этого недостаточно компьютеров. Надоела мне эта работа, знал бы ты как. Уйду я из Ордена, вот доработаю ещё сезон до окончания контракта и уйду. Лучше пойду в Русскую Армию служить, чем с тутошним начальством общаться! — твёрдо закончила она, уже давно приняв решение.
— Неужели, всё так плохо? — её слова сильно контрастировали с увиденным мною. — По здешней базе я бы так не сказал, тут всё очень цивильно и продумано.
— Ты здесь не живёшь, так, гость на несколько дней, — ответила она, присаживаясь в свободное от вещей кресло. — Орден исключительно прагматичная организация. Тут всё поставлено на максимальную эффективность, на максимальную прибыльность. Ты, кстати, «Путеводитель переселенца» читал?
Я отрицательно покачал головой, действительно как–то до этой книжки не добрался, несмотря на настоятельные рекомендации.
— В общем, возьмёшься читать, не верь всему, что там про Орден написано, они тут совсем не ангелы, какими хотят показаться. У них для персонала устроена реальная потогонная система, и если ты не готов отдать всего себя ради карьеры, то делать тебе в Ордене нечего. Я прежде думала, что справлюсь с любой трудностью в жизни, но теперь так уже не считаю, дорабатываю контакт и всё, с меня хватит! Ну что расселся? — она окинула меня сердитым взглядом, — бери сумку, кобуру и пошли, время не ждёт.
Стрелять по–ковбойски оказалось совсем непросто. Целый битый час я учился только правильно доставать револьвер из кобуры. Вернее не доставать, а резко за секунду выхватывать и стрелять одним движением руки. Тут обнаружились мелкие огрехи сделанной вчера конструкции, впрочем, они оказались не фатальными и можно на них не обращать особого внимания. Просто я вчера немного неправильно сделал пристёгивающийся кожаный ремешок–предохранитель, не позволяющей оружию случайно выпадать из кобуры. Теперь же этот ремешок болтался и мешал, когда я то выхватывал «Наган» то убирал его обратно. Пришлось сходить к техникам вбить ещё одну клипсу защёлку, куда и пристегивать этот болтающийся ремешок при необходимости. Ещё одной проблемой стало сразу правильно ухватить за рукоять револьвера, именно так, как нужно для стрельбы на одних рефлексах. Даже после полутора часов упорной тренировки я периодически совершал одни и те же ошибки, то чётко поражая мишени, то выпуская все патроны в молоко. Радовало, что этих ошибок становилось всё меньше и меньше. Я всё больше привыкаю к оружию, чувствуя его продолжением своей руки. Оксана категорично потребовала от меня, чтобы я каждый день в течение месяца продолжал тренироваться, дабы окончательно вбить стрелковые навыки в подкорку. Мол — «оружие должно стать неотъемлемой частью тебя самого, чтобы ты даже не успевал подумать, надо его применять или нет, а сначала стрелял, и только потом разбирался, стоило ли это делать. Думать и разбираться — удел живых, если ты не успеешь выстрелить, то заниматься этим тебе уже не придётся, или съедят или застрелят, тут всё строго. А где живёт мирный народ и относительно безопасно, там оружие опечатывают». Вот с такими кровожадными напутствиями от красивой девушки, которой очень нравилась роль моего персонального инструктора по стрельбе, я дострелял свой первый ящик патронов и начал расходовать следующий.
— Кстати, — сказала мне Оксана, когда настрелявшись до боли в руках, я чистил «Наган», а она перебирала свой «Глок», из которого выпустила дежурную пару магазинов, — наша мымра, посмотрев вчера на тебя, запретила задёшево продавать патроны к нему, — показала она рукой на револьвер, — да и сами «Наганы» сказала убрать подальше, не понравилось ей что–то.
— Жадная она, из принципа не хочет стать настоящей благотворительницей для бедных переселенцев, которые как я, перед выходом в большой мир, потренироваться захотят, — высказал первую же возникшую в голове мысль. — Вдруг у них также лихо получится.
