— Но они шли за нами. Они пришли к нам и вырезали всю команду. Они появились из тьмы с клинками в руках, отбрасывая на железные стены рогатые тени.
+ Нерожденные, + пропульсировал нам Галео. + От кого бы они ни бежали, за ними следовали демоны. Похоже, Извечному Врагу очень хотелось заставить Волков замолчать. +
Анника заговорила следующей.
— Откуда вы прибыли? — спросила она. — Где тот шторм, который поглощает все звуки?
— Армагеддон, — ответил воин. — Мир-мануфактория. Ульи, пепельные пустоши и токсичные небеса. И над всем этим, словно раковая опухоль в ночных небесах, сам шторм. Пожиратель Звезд.
+ Мы убиваем его, + пропульсировал нам Сотис. + Его разум поврежден и угасает, сердца готовы вот-вот лопнуть. Он слишком ослаб. +
+ Тогда он умрет, + ответил Галео. + Шторм, о котором он говорит… +
— Это не шторм, — сказал я человеческим голосом. — Вовсе не шторм.
Я увидел его так отчетливо, словно он завис надо мной. Скопление кораблей — человеческих, чужацких, имперских, предателей — сросшихся в отвратительный халк-скиталец, достаточно большой, чтобы затмить собой солнце. От него разило варпом, спаянными воедино сталью и чужеродными металлами, нерожденными и зараженными смертными, которые копошились в его черных внутренностях.
Образ исчез так же внезапно, как появился. Наконец Граувр отпустил мое запястье и кивнул сам себе.
— Да, — сказал он. — Да, теперь ты увидел. Великий Волк зовет Серых Рыцарей. Он знает, что вы существуете в тенях. Он воет, чтобы вы вышли на свет.
Его голос становился неразборчивым. Он протянул уцелевшую руку.
— Мой болтер, — сказал он. Несмотря на раны, он искал оружие, которого не было. Подобное было достойно всяческого уважения.
— Армагеддон в осаде, — сказал я братьям, поделившись увиденным. — Никогда не видел скиталец таких размеров. Никогда даже не читал о таком, который сравнился бы с ним.
+ Таких никогда и не было, + ответил Галео. + Нужно срочно предупредить монастырь. Мы уходим, уничтожаем корабль и готовимся к войне. +
Что-то в его словах заставило застыть в жилах мою кровь. Малхадиил почувствовал то же самое, но решил не молчать.
— Ты сказал война, юстикар. Не битва.
Галео кивнул.
+ Знаю. +
— Мой болтер, — повторил Граувр.
— Позже, — сказала ему Анника. — Отдыхай, воин.
Как мог, он одной рукой сотворил знак аквилы — однокрылый имперский орел выглядел таким же неуклюжим, каким было усилие, — но у Граувра едва ли был иной выбор, когда другая рука беспомощно висела плетью.
Воин закашлялся в вокс.
— Одно из моих сердец остановилось. Я чувствую, как оно давит в груди, плотное и спокойное. И я не могу нормально дышать. В мои легкие забилась грязь.
— Без нашей помощи ты умрешь, — даже грубые сенсоры авточувств шлема могли бы сказать мне это. Я не нуждался в навыках апотекария, чтобы понять правду. — Мы вылечим тебя на борту нашего корабля.
— Сначала расскажи, что здесь произошло, — настаивала Анника. — Мы должны знать всю правду.
+ Он может рассказать это и на борту «Карабелы», + в безмолвный голос Галео вкралась редкая для него острота. + Мы уходим, инквизитор. +
Анника оглянулась через плечо на него, на всех нас.
— Это фенрисийский корабль, и я не покину его до тех пор, пока не узнаю всех подробностей его смерти.
+ Вы должны хранить верность ордосам, а не Волкам Фенриса. Наш долг куда важнее, инквизитор, + сказал он, нарочно подчеркнув ее звание.
— Я не уйду, пока не увижу, что сгубило этот корабль. Ты понял меня, рыцарь?
Я почувствовал, как Галео подавил в себе ярость. Она разошлась от него лишь слабой рябью.
+ Как пожелаете, инквизитор. +
Она опять повернулась к раненому Волку.
— Говори, — настойчиво сказала она. — Расскажи о «Морозорожденном».
И он поведал. Граувр рассказал все в драматических подробностях, хотя детали были не так уж важны. История гибели «Морозорожденного» оказалась простой и незамысловатой. История об одержимости, скверне, о том, как воинов Императора победило богохульство слабой человеческой команды. Уцелеть удалось лишь нескольким смертным. Те, кто не поддался порче, были выкинуты из воздушных шлюзов или сожраны зараженными сородичами. И все это безумие началось с одной-единственной души. Одного слабого человека, которому была поручена важнейшая обязанность, тогда как его следовало вымарать из анналов Империума.
— Навигатор, — Граувр утробным рычанием выдохнул слово. — Наш проклятый навигатор. Враг проник через него.
— Мы видели повреждения, — произнес Малхадиил. — Сколько времени ушло на захват корабля?
— От силы пара минут. Не было времени организовать защиту. Поле Геллера упало, и команда погибла вместе с ним.
— Нет более мерзкого врага, чем навигатор, который отринул свет Императора, — отозвался Сотис. — Ничего более достойного скорби.
Когда Граувр начал рассказывать о последнем бое Волков, Василла сотворила жест, оберегающий от зла.
— Твои братья умерли с честью, — произнесла она бесконечно мягким голосом.
— Знаю, — горечь в голосе Граувра можно было понять. — Видел своими глазами.
Когда воин закончил рассказ, Анника повернула к нам скрытое визором лицо. Ее синие глаза уставились на меня.
— Ты знаешь, что нужно сделать, — сказала она. — Я встречу вас на борту «Карабелы».
Дарфорд откашлялся в вокс:
— Мы понятия не имеем, остался ли источник на борту. Даже если так, юстикар прав — просто уничтожь проклятый корабль, Ника.
— Нет, — ответила она. — Нужно удостовериться наверняка. Если существо еще живо, его следует изгнать.
— Дело не в уверенности, — заметил я. — Дело в мести за ваших фенрисийских павших.
— Может, и так, — согласилась она.
— Тогда вами руководят человеческие эмоции.
— Пусть так, — я никогда не видел ее столь бесстрастной. — Но ты все равно подчинишься, Гиперион.
Я посмотрел на Галео, но ни один из братьев не проронил ни слова. Наконец юстикар, кивнув, сдался.
IV
Мы вновь направились по безмолвствующим палубам, дрейфуя в сторону носа, к окклюзиаму.
Вокс издал пару пустых щелчков, когда один из моих братьев захотел что-то сказать, но в последний момент решил промолчать. Я направил свой разум прочесать их поверхностные мысли. Сотис сосредоточился на одном из псалмов неподверженности скверне, нараспев повторяя его про себя. Думенидон держался настороже, пресекая всякую попытку проникновения в свои мысли — его разум был так же холоден, как стены вокруг нас. По сравнению с закрытым на замок фолиантом Думенидона Галео походил на раскрытую книгу, он полностью сосредоточился на окружающей обстановке. Значит, Малхадиил, и, если честно, мне следовало догадаться, что это он.
