«Их слишком много для обычного конвоя…» — подумал Джим. Он понимал, что этот спектакль был демонстрацией силы. А следовательно, денег им не дадут.
— Благодарю за сотрудничество, господа охотники, — улыбнулся капитан. — А теперь вы можете быть свободны…
Дело было плохо. Их даже не впустили в галерею.
— Но у меня к вам есть еще одно дело, — сказал Джим, понимая, что начинать разговор о деньгах не имело смысла.
— Говорите, что это за дело.
— Я не могу говорить при посторонних, сэр. Лучше нам побеседовать наедине… Или вы опасаетесь трех невооруженных людей?
— Едва ли я услышу от вас что-то ценное, но за ваши труды вы, без сомнения, заслуживаете хотя бы посещения моего судна, — капитан качнулся на каблуках и кивнул: — Валяйте, заходите…
Солдаты расступились и пропустили гостей в галерею. Те, в свою очередь, встали к стене и пропустили вперед хозяина судна.
Хариер свысока взглянул на этих троих растяп и, хмыкнув, пошел к своему кабинету. Следом за ним, имитируя поведение старшего, шел лейтенант Олбрайт. И только после лейтенанта несмело двинулись гости.
Солдаты замкнули шествие, угрюмо поглядывая на странных посетителей.
— Ну что, Ник? — тихо спросил Джим.
— Прилепил, — также тихо ответил Дилонги. Они вошли в кабинет капитана Хариера и остановились возле двери.
— Присаживайтесь, господа, — издевательски улыбаясь, предложил Хариер. Лейтенант Олбрайт позволил себе ухмыльнуться.
— Спасибо, сэр, но мы ненадолго, — сказал Джим. — Только возьмем деньги и сразу обратно. Время не ждет…
Услышав слова Форша, хозяин кабинета зашелся счастливым смехом. Затем вдруг, сразу став серьезным, сообщил:
— На этот раз денег не будет, господа. Может быть, позже…
— Хорошо, мы можем подождать, — согласился Джим. Шериф и Дилонги тоже закивали.
Капитан Хариер внимательно посмотрел на эту троицу и после минутного раздумья сказал:
— Вы или полные дураки, или у вас припасен козырь… Ну, господа, давайте ваши карты на стол, и тогда посмотрим, чья взяла.
— И так уже ясно, что наша, сэр, — заявил Джим. — Отдавайте деньги…
— Эй, Лабуда! — крикнул Хариер, и в кабинет вошел рослый десантник.
— Капрал Лабуда прибыл по вашему приказанию…
— Обыщи-ка этих поганцев. Что-то они слишком расхорохорились…
Капрал поставил автомат к стене подальше от гостей. Затем снял защитные рукавицы и обыскал всех троих.
— Ничего нет, сэр. Ни зажигалок, ни авторучек, ни носовых платков.
— М-да. Чрезвычайно миролюбивые ребята… Ну ладно, капрал, проводи их до шлюза. Мы уже поговорили…
— Есть, сэр.
Не говоря ни слова, Форш, Дилонги и Шериф вышли в галерею и в сопровождении двух отделений солдат вернулись к шлюзу. Там они сказали капралу «До скорого свидания» и перешли на «Тритон».
Как только Боб Реслер увидел лица своих друзей, он все понял и согласно заготовленному сценарию вошел в шлюз и шлепнул на борт «Нельсона» «фактор воздействия». Это был большой кусок липкой пластичной массы с воткнутым в середину стержнем, на котором мигала красная лампочка.
Едва Боб вышел из шлюза, как Форш скомандовал:
— Орландо, сворачивай шлюз! Отойдем недалеко…
— Я понял!
Через пару минут «Тритон» отошел от судна, и Джим связался с капитаном Хариером.
— Что-нибудь забыли, ребята? — спросил тот.
— А вы, сэр, уже шампанское открываете?
— Да, признаюсь, у меня есть повод.
— Едва ли, сэр. Вы немного поторопились.
— Почему?
— Сбегайте на корму и посмотрите в шлюзовой иллюминатор, тогда вам все станет ясно.
Капитан Хариер не стал препираться и пошел смотреть лично. Через несколько минут он снова оказался на связи.
— Это что — бомба? — спросил он негодующе.
— А разве похожа? — удивился Джим, полагая, что теперь пришла его очередь издеваться.
— Вы блефуете — я вам не верю, — отрезал Хариер.
— Не верите, что это бомба?
— Не знаю, бомба это или нет, но взрывать полицейское судно вы не станете. Вы заинтересованы в сотрудничестве…
— С чего это вдруг мы должны быть заинтересованы? Или вы думаете, что мы просто мечтаем работать бесплатно? Да вы просто осел, сэр…
— Да как ты смеешь…
Вместо продолжения дискуссии Джим кивнул Дилонги, и тот нажал кнопку дистанционного пульта. Прилепленный в галерее «Нельсона» небольшой заряд рванул так, что Джим даже по рации услышал вопли раненых.
— Прекратите! Прекратите! У нас раненые! — закричал в эфир капитан Хариер.
— Надеюсь, теперь, сэр, вы не считаете, что мы блефуем?
— Не считаю… Ваша взяла, не знаю, как вас там…
— Это не важно. Говорите код, я сам сниму с вашего чипа деньги…
— А-К-Р-124… — через силу произнес капитан.
Джим тотчас сел за компьютер и вышел на нужный канал. Через тридцать секунд перевод денег состоялся.
Стоявший рядом Дилонги облегченно вздохнул, а Тони Паризи погладил перевязанное плечо.
— Очень хорошо, сэр. Оказывается, вы не такой уж плохой парень…
— Теперь снимите вашу бомбу! Вы же обещали! — потребовал Хариер.
— Ничего я вам не обещал. Пошлите человека в скафандре, и он, действуя с должной осторожностью, снимет бомбу.
— Как я могу вам верить? Ведь вы можете обмануть меня и взорвать корабль!
— Ни в коем случае, сэр. Теперь, когда я получил свои заработанные деньги, я, как никогда, заинтересован в дальнейшем сотрудничестве с департаментом полиции… Всех вам благ, сэр, и привет семье…
«Тритон» прибавил тяги и вскоре растворился в космосе, а капитан Хариер был вынужден последовать совету Джима Форша. Посланный на борт судна сапер вернулся через полчаса и, устало стянув с себя шлем, бросил на пол снятую мину.
— Это не взрывчатка, сэр, — доложил он Хариеру, — это строительный уплотнитель, а роль запала с мигающей лампочкой играл туристический карандаш с батарейкой…
— И все? — удивился Хариер.
— Да, сэр.
Как Джим и предполагал, Грэйс слишком завысила свои кулинарные способности, но ее стряпня все же отличалась от концентратов в лучшую сторону.
Где-то слишком много соли, где-то специй, однако это была настоящая горячая пища. На здоровье самого Форша это сказалось положительно — он перестал страдать изжогой и глотать таблетки.
Несмотря на опасения, что экипаж устроит брачные бои за единственную самку, ничего подобного не происходило. Все относились к Грэйс как к равной, да и сам Форш уже не смотрел ей ниже пояса. Девушка перестала пользоваться косметикой и носила только корабельную робу, однако даже бесформенная одежда сидела на ней как-то по-особенному — красиво.
