– Земля, – проговорил Трэджан, когда строй нарушился. – Я там так давно не был, елки-палки… Если не считать тот день, когда нас везли от портала к порталу и мы так ничего и не увидели.
– А я еще дольше. – Роберт закусил губу, пытаясь вспомнить, когда последний раз топтал поверхность родной планеты.
По всему выходило, что пять месяцев назад, когда в Нанкине формировался корпус «Арес»…
– А вообще неплохо будет вернуться домой, – задумчиво проговорил Бьерн, почесывая один из шрамов на щеке. – Посмотреть, что там да как в Бергене, так же любят его дожди и туманы, как раньше, или нет… О, это за нами!
Через распахнутые ворота на просторный двор склада один за другим въезжали тупорылые армейские транспортеры. Тускло блестели покрашенные в серый цвет борта, надрывно рычали двигатели.
– Наш под номером семнадцать, – объявился рядом с солдатами лейтенант Нуньес. – Не тянем время!
Машина, отмеченная цифрами «один» и «семь», обнаружилась у самых ворот. Водитель, куривший у кабины, без особого почтения отдал честь командиру взвода и кивнул в сторону открытого люка.
Упрашивать солдат не пришлось.
Роберт пролез внутрь одним из первых. Опустил рюкзак на пол и уселся на лавку, вытянув ноги.
– Хорошо-то как, – сказал Шриван. – Можно расслабиться и ни о чем не думать.
– Думать солдату вообще вредно, – заметил Трэджан. – Эй, Роберт, ты чего будешь делать, если увольнение дадут?
Несмотря на жесткую лавку и неудобную позу, тянуло в сон, веки опускались сами, отвечать не хотелось.
– Не знаю, сомий хвост, – ответил Роберт лениво.
– Шриван, понятно, к жене отправится. – Трэджану собеседник требовался только для проформы, при желании уроженец Аляски мог беседовать и сам с собой. – Сержант – к родителям в Берген, а я…
Договорить он не успел. Люк с лязгом закрылся, и транспортер рванул с места так резко, что болтун вынужден был захлопнуть пасть и, судя по сдавленному шипению, прикусил язык.
* * *
Мотор кашлянул последний раз и замолк. Дремлющие в полутьме солдаты зашевелились, послышались зевки и хруст суставов.
– Приехали никак? – спросил кто-то сидящий у противоположной стены, Роберт спросонья не разобрал, кто именно.
– Лейтенант говорит, что можно выйти, размять ноги, – сказал Бьерн, выслушав донесшуюся из шлема скороговорку. – Мы только что въехали на Землю…
Люк открылся, внутрь проник запах разогретого пластобетона и равномерный, вибрирующий гул.
– Размять ноги – это запросто. – Роберт встал, потянулся, ощущая во всем теле непривычную легкость.
Снять броню им разрешили еще вчера, во время остановки у Снежногорска.
Город, который полк с таким остервенением защищал, напоминал охваченный безумием муравейник. По руинам ползали строительные комплексы, суетились люди, а грохот стоял такой, что уши закладывало.
Снежногорск отстраивали заново.
Поднявшись с лавки, Роберт выпрыгнул наружу, присел, разминая затекшие мускулы.
Транспортер, как и прочие, стоял на площадке около небольшого здания, по всей видимости, контрольно-пропускного пункта при портале. Его громадная арка, пылающая голубым светом, виднелась с другой стороны. Уходящее в нее шоссе было забито машинами, они и производили тот самый вибрирующий гул.
В сторону Сибири ползли огромные транспортеры с открытыми платформами, на которых высились укутанные в пластик механизмы. Неспешно двигались строительные комплексы, за ними – обычные автобусы, набитые людьми.
– Рабочих везут, что ли, – сказал Кампински, задумчиво почесывая затылок. – Вот только на кой хрен?
– Эх, нашел куда смотреть, – хмыкнул Трэджан. – Ты лучше взгляни, какое все вокруг свое, родное! На других планетах такого не увидишь!
В бездонной синеве неба плыли белые, как взбитые сливки, и толстые, будто поросята, облака. Солнце после невзрачного светила Сибири казалось очень большим, лучи его ласково касались кожи. На пологих холмах, окружающих портал, ветер шевелил ветвями кустарника.
– Где мы, интересно? – спросил Шриван.
– Север Корейского полуострова, – ответил Роберт. – Отсюда не так далеко до тех мест, где я родился.
Воспоминания нахлынули потоком: узкие переулки на окраине Владивостока, нежащееся под солнцем море, старый, обветшалый храм, полицейский участок, больше похожий на клуб…
– Где родился, там не пригодился, – мрачно буркнул Трэджан. – Сейчас поедем, похоже. Вон наш лейтенант торопится.
Нуньес еще издалека махнул рукой, и солдаты полезли в провонявший потом и грязными тряпками кузов.
Роберт прислонился к стенке и попытался снова задремать, но у него ничего не вышло. Транспортер двинулся с места, вырулил на трассу и набрал скорость, а он все сидел, глядя прямо перед собой.
За время войны Роберт выучился спать, невзирая на тряску и шум, так что дело было не в них.
Спать мешало странное чувство – что тело, все его части, каждая клеточка ощутили касание родной планеты и встрепенулись, кровь быстрее побежала по жилам, сердце начало биться чаще и сильнее.
Или виной этому стало то, что под лучами солнца кузов принялся нагреваться?
* * *
База напоминала ту, на которой Роберт провел три года.
Тот же плац, не украшенный, правда, памятником генералу Романову, кубическое здание штаба, коробки казарм, расположенная чуть в стороне столовая и громоздящиеся за ней склады.
Имелся даже тренировочный полигон.
Окружала базу высокая, в три человеческих роста, стена, утыканная блоками сенсоров и стоящими через каждые полсотни метров вышками. Они щетинились пулеметами и прожекторами.
– И зачем это? – недоуменно спросил Трэджан, когда солдаты только выгрузились из транспортеров. – Разве здесь нам кто-то угрожает?
– Разговорчики, – одернул его лейтенант Нуньес. – Осторожность – прежде всего. Разве вы не знаете, что форсеры ухитрились устроить диверсию на Земле?
Трэджан выпучил глаза, Роберт удивленно хмыкнул, а Шриван пробормотал вполголоса:
– Да упасет нас Единый от такого. – И добавил: – А храм тут есть? Я так давно не был на службе.
– Должен быть, – отозвался лейтенант. – Узнаю, сообщу.
Офицеры командовали, солдаты строились, и взводы расползались от сгрудившихся на плацу транспортеров, словно червяки от груды огрызков.
– Диверсия на Земле, надо же. – Бьерн покачал головой. – Мы тогда, наверное, воевали на Хордане. Там за новостями следить сложно…
Они прошли небольшой скверик, миновали столовую, от которой тянуло жареным мясом, и свернули к одной из казарм.
– Это наша, – сказал Нуньес. – Второй и третий взвод нас опередили, я смотрю. Занимайте места, располагайтесь. Ужин через два часа, отбой через четыре, ровно в десять по местному времени.
