В кабину заглянул один из выживших в мстинской мясорубке санитаров и решительно сказал:
— Урядник Добрынин, я настаиваю, чтобы вы перешли в первый вагон. С вашей раной вам нельзя здесь находиться. — И жалобно добавил: — Ну, пожалуйста, Александр Евгеньевич, ну что мы будем делать, если вас тоже не станет!
— Как подойдем к Вишере, сразу мне сообщите. — Урядник угрюмо посмотрел на машинистов и вышел за санитаром.
Всего в составе поезда было два пассажирских вагона. В первом находилась основная часть раненых, три санитара пытались сделать для них хоть что-то, но они — не врачи, оба врача погибли на Мстинском мосту. Ни медикаментов, ни квалификации отважным санитарам не хватало, все трое трудились как пчелы, пытаясь помочь, но толку было мало. Санитар, поддерживая Добрынина, отвел его в купе проводника, уложил на нижнюю полку и, сделав укол, удалился, прикрыв за собой дверь. Урядник вытер ладонью мелкие капельки на лбу, веки опустились, и он впал в забытье.
Но и в забытьи ему не было покоя. Сознание беспорядочно заполняли сцены бойни на Мстинском мосту. После захвата станции бойцы Центра стали укреплять свои позиции. В контингент обороны блокпоста входили: казачья сотня, три тяжелые ракетные установки, два Т-90 и восемь пулеметных расчетов. Урядник был в одном из пулеметных расчетов, когда внезапно на блокпост обрушились штурмовики автономов, тогда он и получил этого чертово ранение. На бронежилете наиболее тонкая броня сбоку, именно туда и попал осколок. Прорывающиеся из окружения воинские части автономов смогли собраться в единую силу и ударили в этом районе. Спецкоманда не успела заминировать часть площади, как на них обрушился град пуль и снарядов. Только тридцать человек успели спастись из неожиданной мясорубки. И спаслись они на маленьком поезде, ведомом маневровым тепловозом.
Его обнаружили в депо станции, когда в опустошенный чистильщиками Мстинский мост прибыла «Красная стрела». Тогда он не понадобился, а вот когда новых защитников блокпоста почти не осталось, он пригодился. Среди казаков нашлась пара спецов, умеющих управляться с железнодорожной техникой. К тепловозу прицепили два вагона, которые стояли в депо, и маленький поезд, забрав двадцать раненых и десяток остальных уцелевших, вырвался со станции и ушел вслед за бронепоездом. Но с прорывом ничего бы не получилось, если бы не подбитый Т-90, потерявший гусеницу недалеко от вокзала. Танк принял неравный бой, прикрывая отход тепловоза с вагонами.
Александр приподнялся на своем узком ложе и сел, зажав голову огромными руками. Как же больно! Он встал и, шатаясь, вышел в тамбур. Голова разламывалась, боль в висках накатывала волна за волной, и каждая новая била сильнее предыдущей. Урядник дернул ручку двери, ведущей в тепловоз, и вдруг замер. Сквозь волны боли перед ним предстали лица прикрывающих их танкистов. Он не знал их и, наверное, никогда не видел, но они явились его внутреннему зрению, спокойные, сосредоточенные на том, чтобы успеть сделать, может быть, главное дело своей жизни — спасти раненых. И — успели!
В боку снова сильно закололо. Добрынин присел возле двери и закрыл глаза. Скоро пройдет, скоро будет легче. Какое-то время невыносимая боль еще протыкала невидимыми иглами внутренности урядника, затем он поднялся и решительно отворил дверь тепловоза. Когда зашел в кабину машиниста, казак, ведущий тепловоз, коротко сказал:
— Прошли Красненку, приближаемся к Вишере. Через несколько минут будем на месте. Какие указания?
— Выйдите на нашу радиочастоту и доложите о прибытии. — Добрынин сел на откидное сиденье. — Они должны были оставить пикет… не забудьте…
Урядник снова стал проваливаться в забытье, он словно не мог собраться с духом, нечеловеческая усталость давила на него. Из этого тумана его вывел голос машиниста:
— Товарищ урядник! Посмотрите!
Александр с трудом поднялся и поднес бинокль к глазам. От станции Малая Вишера не осталось практически ничего, похоже, схватка тут была ожесточенной.
— Что со связью?
— Связи нет. Эфир молчит, — ответил второй машинист, возившийся с рацией.
Во все время операции в радиоэфире соблюдался режим строжайшего молчания, на связь разрешалось выходить только в крайних случаях. Похоже, что командование экспедиции не посчитало ситуацию с Малой Вишерой чрезвычайной или….
Урядник опустил бинокль и резко бросил:
— Продолжайте движение! Идти на максимальной скорости! Черт знает, что здесь творилось.
— Есть! — откликнулся машинист.
Неожиданно из развалин станции взлетела аварийная ракета. Машинист обернулся к командиру. Добрынин с непроницаемым лицом сказал:
— Отставить движение! Приказываю остановиться. Будем искать выживших.
— А если это автономы?
— Если там автономы, то шансов у нас все равно нет, нам нечем обороняться, да и некому, по сути. — Урядник устало потер ладонями лицо. — А если свои, то мы сможем спасти хоть кого-нибудь. Тогда и узнаем, что произошло с Вишерой и где бронепоезд. Не зря же они пустили «аварийную».
Когда маленький поезд подошел к развалинам вокзала, урядник в сопровождении двух бойцов вышел из вагона. Он не боялся засады: автономы бы не стали ее устраивать из-за простейшей мишени, которую представлял собой маленький маневровый тепловоз с двумя вагонами, — расстреляли бы из гранатометов, и все. Хотя кто знает…
Из развалин вокзала раздался громкий крик:
— Казаки, вы?
— Свои! Вторая сотня! — крикнул урядник. — Выходите! Мы с Мстинского! Вороны в бою!
Как бы в ответ на клич московских бойцов из развалин вышел молодой казак. Когда он приблизился, урядник рассмотрел лычки вахмистра на камуфляже и козырнул первым:
— Урядник Добрынин.
— Вахмистр Ермолаев, — ответил, козыряя, казак и широко улыбнулся. — Как я рад видеть вас, мужики.
Прежде чем направить скутер вслед ушедшему бронепоезду, я все-таки решил заехать на станцию. Честно, не знаю, что меня на это подвигло. Я отнюдь не горел желанием возвращаться на «место преступления», но необъяснимая сила потянула меня туда. Я развернул свой новый транспорт и вернулся на это кладбище. Прошелся по развалинам — что хотел найти, и сам не знаю. Но именно тогда я и увидел приближающийся поезд. Командир остатков разбитого нового мстинского блокпоста оказался всего лишь в звании урядника. Единственный выживший из командного состава, он гнал свой маленький эшелон с ранеными за бронепоездом: другого выбора у них не было.
Я описал уряднику ситуацию в Малой Вишере, и поезд двинулся дальше. У нас была одна надежда — бронепоезд еще в бою. Далекий гром канонады был тому подтверждением.
