От волнения Тото чуть не упустил перила и устремился, перебирая руками, к люку в дальнем конце. Он ступал уверенно и держался крепко благодаря своему Наследию, но понимал, что раньше осоидов ему в салон все равно не успеть. Войдя наконец туда, он получил возможность полюбоваться реакцией своих спутников. Чи беспомощно распахнула глаза, Сальма не переставал улыбаться, но даже Тото заметил, как он напрягся. Таниса, откинувшись назад как ни в чем не бывало, строила глазки командиру осоидов и маскировала этим откровенную панику Чи.
Осоиды явно кого-то разыскивали. В качестве иностранцев они старались вести себя сдержанно, но солдаты обшаривали глазами лица всех, кто находился в кают-компании. Другие пассажиры, в основном жуканы-коммерсанты, часто совершавшие поездки между Коллегиумом и Геллероном, хмурились, отворачивались и делали замечания насчет бесцеремонности заграничных гостей. Богато одетый арахнид с маленькой свитой мерил их взглядом, не сулившим ничего доброго, трое мушидов упорно смотрели в карты или стаканы с выпивкой. Еще один мушид, музыкант, демонстративно заиграл на своем дульцимере.
Командир осоидов, высокий и худощавый, с дежурной улыбкой подошел к столу, где сидела Таниса с друзьями. Тото затаился в углу, прикидывая, как им помочь в случае надобности. Но осоид, обменявшись с девушкой парой слов, прошел дальше. Один из его солдат, не скрываясь, показал пальцем на экзотически одетого Сальму, однако офицер строго одернул его. Солдат вытянулся, сжав кулаки с торчащими шпорами.
Тото торопливо пробрался к трем остальным.
— Что случилось? Почему они не…
— Потому что мы выглядим не так подозрительно, как богатый мушид… и ты, — съязвила Таниса. — Сядь, Тос.
Он послушно сел, сложил руки на коленях.
— Так в чем же…
— Мы думаем, что они ищут дядю Стена, — сказала Чи. — Во всяком случае, они присматриваются к купцам, которые все жуканы и примерно такого же возраста. Им описали его, а нас, видимо, нет. Дядя, наверно, позаботился, чтобы нас ничего с ним не связывало — даже билеты, возможно, заказывал кто-то другой.
— Но я видел, как один показывает на Сальму…
— Ветеран, небось, — беспечно бросил молодой князь.
— Кажется, пронесло. Теперь главное — не высовываться, а сидеть у себя в каюте, — пролепетала Чи.
— К чему это, раз они ищут не нас? — возразила Таниса.
Пол салона — и стены тоже, и потолок — слегка прогнулись и завибрировали. Послышался басовитый гул главного двигателя — «Небо» готовилось к взлету.
— Рейс будет долгим. — Сальма потирал лоб: вибрация явно досаждала ему.
— И я не собираюсь проводить его взаперти, — твердо завершила Таниса. — Лучше начну свою тайную деятельность прямо сейчас. Раз мы шпионы, так и будем шпионами.
— Ой, не знаю, — скривилась Чи, а Сальма осведомился:
— О чем это ты?
— Их офицер, кажется, из разговорчивых. Притом его назначили в незнакомое место, и ему не с кем пообщаться, кроме своих солдафонов. Думаю, он только рад будет немного развлечься.
— Но он же враг! — прошипела Чи.
Таниса только посмеялась ее ужасу.
— Я его раскусила, Чи. Буду водить его за нос до самого Геллерона. Он захочет произвести на меня впечатление, а чем же можно впечатлить девушку, если не мощью своей Империи?
Когда она отошла, Сальма наклонился к Тото.
— Ты, похоже, имеешь доступ в самое нутро этой летучей лоханки.
— В машинное отделение, — поправил Тото.
— В машинах я, конечно, не разбираюсь, но бывать там, куда посторонним хода нет, очень полезно. Ты присмотри за ней, ладно?
Тото проводил взглядом Танису, идущую к офицеру.
— Зависит от того, куда ее понесет, но я постараюсь.
Его звали Хальрад, и все получилось даже легче, чем представлялось Танисе. Вот вам капитан, которому, по его мнению, пора уже стать майором. Он полагал себя умным человеком, стратегом и злился на то, что его так быстро наладили из Коллегиума. Ему хотелось посмотреть Игры и поприсутствовать при бесспорной победе осоидской команды (расы, как он выражался). Своих подчиненных он презирал, и они, по наблюдениям Танисы, платили ему той же монетой. Словом, он чувствовал себя недооцененным, и вскоре она уже управляла им, как воздушным змеем при свежем ветре.
Капитан был ей интересен — не как личность, а тем, что собой представлял. Поначалу она ставила его в один ряд со своими коллегиумскими знакомыми — офицеры все одинаковы, будь то жукан или муравин. Но, понемногу продвигаясь от салона к его каюте, Таниса почувствовала в нем стальной стерженек. Он много рассказывал об Империи, о своем статусе в ней, о планах на будущее. Любимым его словом было «мое». Ухажеры Танисы постоянно хвастались своей собственностью, движимой и недвижимой, но Хальрад говорил в том же духе об идеях, городах и народах. «Мое» применялось буквально ко всему; даже «мое будущее» означало не просто то, что его ждет впереди, а то, что будет принадлежать ему и им контролироваться. Его устами говорила вся нация; он сам был Империей в микрокосме и тем завораживал свою собеседницу.
Они пили вино: он больше, чем ему думалось, она — меньше. На ее вопрос, как ему нравятся Нижние Земли, он ответил:
— У вас большой потенциал — здесь есть многое, чего нет у нас. — Скрытый смысл его слов был ясен. Кое-что из этого многого осоиды отменят, другое присвоят себе и будут им обладать. Точно так же, как Харальд обладал своим званием, жизнью своих солдат, двумя виллами в завоеванных городах и рабами, которые там служили.
Таниса в отличие от большинства арахнидов не привыкла повелевать рабами. Жуканы гордились тем, что не держат их, клеймили работорговлю как безнравственный промысел и уверяли, что наемные слуги работают лучше. При этом она знала, что ее фамильное достояние нажито рабским трудом, что в муравинских городах до сих пор разводят невольников и что рабовладение — идея отнюдь не новая. Но Харальду ей определенно не хотелось принадлежать, а он еще казался мягче многих своих соплеменников. Как-то вечером в сильном подпитии он рассказал ей о восстании в Минне — Таниса знала название этого города со слов Стенвольда. Его рабы, сказал он, тоже взбунтовались, и их пришлось перебить — но это ничего, им быстро нашлась замена. Муравины или арахниды, по всей вероятности, тоже казнили бы мятежных рабов, не забывая при этом, что лишают жизни себе подобных; Харальд же смотрел на своих рабов как на инвентарь, пришедший в негодность.
«Высокое небо» уже пять суток совершало свой величественный путь над холмами, реками, поселянами и разбойниками. Харальд, разумеется, хотел переспать с Танисой, но она всячески тянула, ссылаясь на опьянение, поздний час и прочее. Неустанно изобретая все новые отговорки, она сознавала, что он уже считает ее своей собственностью — в будущем это сулило немало проблем.
