— Эффи сказала, нам надо быть в поезде в час. Интересно, сколько сейчас времени, — говорит Пит, озираясь.
— Почти полночь, — отвечаю. Я сковыриваю шоколадный цветочек с торта и с наслаждаюсь, откусывая по малюсенькому кусочку. Плевать мне на хорошие манеры.
— Время благодарить и прощаться! — звенит Эффи, беря меня под локоток. В такие моменты я её просто обожаю за её маниакальную пунктуальность. К нам присоединяются Цинна и Порция, и мы обходим зал, прощаясь с важными персонами, а затем направляемся к выходу.
— Разве мы не обязаны поблагодарить президента Сноу? — спрашивает Пит. — Это же его дом.
— О, он не большой охотник до увеселений. Слишком занят, — отвечает Эффи. — Я уже всё устроила — завтра ему пришлют наши подарки и благодарности, всё как положено. А, вот и вы! — Это относится к двум служителям из нашей свиты: те с двух сторон подпирают еле держащегося на ногах вдрабадан пьяного Хеймитча.
Мы едем через город в машине с затемнёнными стёклами. Помощники едут в другой машине, позади. В честь праздника на улицах такая толчея, что мы еле ползём. Но Эффи — мастер своего дела, и ровно в час поезд со всей нашей компанией отходит от перрона.
Хеймитча водворяют в его купе, а все остальные собираются за столом. Цинна заказывает чай, и пока мы ждём, Эффи неустанно перелистывает свой блокнот с расписанием и напоминает нам, что мы всё ещё на работе, то есть Тур Победы продолжается.
— В Двенадцатом дистрикте нас ожидает Праздник Урожая. Расслабляться некогда. Так что я предлагаю после чая немедленно ложиться спать! — А никто и не возражает.
Когда я разлепляю глаза, уже далеко за полдень. Моя голова покоится на руке Пита. Понятия не имею, когда он пришёл ночью. Поворачиваюсь тихонько, осторожно, чтобы не разбудить. Но он, оказывается, уже не спит.
— Никаких кошмаров.
— Что? — спрашиваю я.
— Тебя этой ночью не мучили кошмары.
А ведь и правда. Впервые за долгое время я крепко проспала всю ночь.
— Я видела сон, — говорю, — нормальный сон. Я пробиралась по лесу вслед за сойкой-пересмешницей. Долго-долго. Вообще-то, это была Рута. Ну, то есть, когда она пела, у неё был голос Руты.
— И куда она тебя привела? — спрашивает он, отбрасывая мне волосы со лба.
— Понятия не имею. Мы так никуда и не пришли. Но там, во сне, я была счастлива.
— Да, ты улыбалась, когда спала, — подтверждает Пит.
— Пит, почему я никогда не могу распознать, что у тебя кошмар?
— Не знаю. Наверно, потому что я не кричу, не размахиваю руками и всё такое. Просто замираю от ужаса, как парализованный.
— Тебе нужно будить меня! — Я ведь в плохие ночи прерываю его сон и по два, и по три раза. И как же долго ему приходится меня успокаивать!
— Нет необходимости. Как правило, мои кошмары о том, что я теряю тебя. А как только я просыпаюсь и вижу, что ты рядом — мне больше ничего не надо.
Ух. Вот вечно Пит отпускает подобные комментарии в этакой непринуждённой манере, а мне — всё равно, что получить удар под дых. Он всего лишь честно отвечает на заданный вопрос. Он не ждёт, что я отвечу в том же духе или начну объясняться ему в любви. Но мне так нехорошо на душе, как будто я просто использую его в каких-то своих целях. И впервые мне приходит в голову, что пускать его к себе постель — безнравственно. И смех и грех — мы же теперь официально помолвлены!
— Как вспомню, что мы возвращаемся домой, и придётся снова спать одному... — с тоской говорит он.
Это правда, мы почти дома.
График церемоний в Дистрикте 12 включает в себя обед в доме мэра Андерси сегодня вечером и гуляние на площади завтра, во время Праздника Урожая. Мы всегда приурочиваем этот праздник к последнему дню Тура Победы, но обычно он ограничивается скромным обедом либо дома, либо с друзьями — если средства позволяют. Нынче это будет общественное мероприятие, и поскольку его устраивает Капитолий, никто во всём дистрикте не останется с пустым желудком.
Почти вся наша предпраздничная подготовка будет проходить в доме мэра, потому что под открытым небом мы опять укутаны в меха с головы до ног. На станции мы не задерживаемся, а сразу устремляемся к своему автомобилю, по дороге рассылая улыбки и приветствия. Мы даже увидеться с родными сможем только вечером, на обеде.
Счастье хотя бы, что он состоится у мэра, а не в Доме правосудия, где проходила траурная церемония в память моего отца и где меня держали после Жатвы для изматывающего душу прощания с родными и близкими. Дом правосудия слишком полон печальных призраков прошлого.
А вот в доме мэра Андерси мне хорошо, особенно сейчас, когда мы с его дочерью, Мадж, стали близкими подругами. Собственно, мы всегда ими были. Только впервые осознали это, когда она пришла попрощаться со мной перед тем, как я отправилась на Голодные игры. Тогда-то она и подарила мне на счастье свою брошь с сойкой-пересмешницей.
После моего возвращения мы стали часто встречаться: оказалось, что и у Мадж чересчур много свободного времени и его надо чем-то заполнять. Поначалу нам было немного не по себе, поскольку мы не знали, чем заняться. Наши ровесницы обычно развлекаются трепотнёй о мальчиках, или о других девочках, или о тряпках. Но мы с Мадж сплетен не любим, а от разговоров об одежде у меня скулы сворачивает.
После нескольких попыток найти занятие по душе я вдруг поняла, что Мадж до смерти хочется попасть в лес. Тогда я пару раз взяла её с собой и показала стрельбу из лука.
Она пытается научить меня играть на рояле, но я предпочитаю слушать её. Иногда мы обедаем друг у друга, и Мадж больше нравится у меня, чем у себя. Родители у неё — люди приятные, но не думаю, что она проводит с ними много времени. У её отца забот полон рот с управлением дистриктом, а у матери такие чудовищные мигрени, что она по нескольку дней не в состоянии встать с постели.
— Может, вам надо свозить её в столицу? — сказала я как-то в один из таких приступов. Мы в тот день не играли рояле: даже через два этажа звуки причиняли матери Мадж невыносимые страдания. — Они бы вылечили её в два счёта, точно тебе говорю.
— Да... Но в Капитолий так запросто не поедешь, тебя должны пригласить, — печально сказала Мадж. Даже привилегии мэра небезграничны.
Мы прибываем к дому мэра, и едва я успеваю мимоходом обнять Мадж, как Эффи тут же гонит меня наверх, на третий этаж, наводить красоту.
И вот я приведена в порядок, одета в длинное, до пола, серебристое платье — и у меня ещё есть целый час свободного времени. Тогда я отправляюсь искать Мадж.
Её комната находится на втором этаже, рядом с гостевыми спальнями и кабинетом отца. Я просовываю голову в дверь кабинета — хочу поздороваться с мэром, но комната пуста. Телевизор, однако, включён; я захожу и смотрю на экран: на нём мы с Питом, заснятые во время вчерашней вечеринки в Капитолии. Танцы-шманцы-обжиманцы и объеданцы... То же самое можно сейчас увидеть во всех домах Панема. По-моему, публику уже тошнит от несчастных влюблённых из Двенадцатого дистрикта. Меня так точно выворачивает.
