Сквозь дверь ударили четыре лучика от фонаря. Тот, кто находился за дверью, явно пытался заглянуть внутрь хотя бы через пулевое отверстие.
— Может гранатой, — голос за дверью не унимался. Второй голос ответил что-то не членораздельное и тот, что был за дверью, обиженно ответил:
— Ладно, сейчас пойдем. Дай, хоть растяжку поставлю. — После этих слов за дверью началась возня и посторонние шумовые эффекты, которые стихли минут через пять.
Китяж и Данила сидели не шевелясь ещё пять минут, а вот их пленник, очнулся и попытался снова замычать, но кинжал, мгновенно оказался у его горла и десантник понял — с ним не шутят, поэтому лучше помолчать.
— Сиди, сука, и не рыпайся. — шепнул Китяж Кузнецову, — а то башку отрежу. Понял?
Десантник кивнул головой, дескать "Понял" и Тяжин убрал кинжал. На улице остановился БТР и через тридцать секунд дал газу и начал быстро удаляться. Но Тяжин решил проверить, ушли ли незваные гости. Знаком, он приказал сыну оставаться на месте, а сам на цыпочках пошел к двери. За дверью явно было пусто, если, конечно, стоявший там не научился задерживать дыхание на пять минут. Нет. За дверью, явно никого не было.
Уже нормальным, ровным шагом, Кирилл прошел мимо подсобки с пленником и вернулся туда с фонариком, посветив прямо десантнику в глаза. Кузнецов попытался отвернуть лицо от слепящего фонарика и закрыл глаза, но Данила долбанул по стулу ногой и заорал пленнику прямо в ухо:
— Ровно сиди, гад! В глаза смотреть, кому сказал!!! — Сын явно хотел произвести на Кирилла впечатление и показать, что он, дескать, тоже — крутой. Оказалось, что не крутой. Крутой, на самом деле, песни пишет.
Отец не оценил рвения Данилы и дал сыну хорошую затрещину.
— За что? — Данька надув губы исподлобья посмотрел на отца и стал тереть ушибленный затылок.
— За то! За то, что Венская конвенция запрещает оказывать на пленного психологическое давление, — ответил Китяж и посмотрел на пленника, — Зарезать — пожалуйста. Но, чтобы давление? Ни в коем случае.
Десантник зло, с нескрываемой ненавистью смотрел на своих врагов.
— Ну что, мил человек? Будем говорить, — Тяжин зажег свечу и передал Дане фонарик, со словами, — Сынок, сходи в кладовку, к ящику. Принеси мне оттуда аптечек, штук пять. Ну что? Боишься? — обратился он к пленнику, когда Даня скрылся в коридоре, — Не бойся. Я на себе убедился. Боишься смерти, боишься. Ждешь ее, а она все равно неожиданно приходит. Ко мне два раза приходила. Вот и ты не бойся, — Китяж ухмыльнулся, — Все равно, рано или поздно, но помрешь.
В подсобку зашел Данила со стопкой аптечек в руках.
— Спасибо, сынок. Иди. Иди в "холодильник", а нам надо с дядей Кузнецовым, за жизнь потрещать…
* * *
Китяж вынул кляп изо рта пленника и тот сплюнул на пол скопившуюся слюну. Взяв в руки аптечку, Тяжин достал из нее шприц-тюбик с промидолом и сунул ее под нос Кузнецову.
— Знаешь что это? — десантник промолчал, — Это — промидол. Сейчас, я всажу в тебя пяток тюбиков, и ты мне все расскажешь. Хочешь ты того или нет. — Кирилл дернул воротник кителя Кузнецова и всадил ему в шею шприц-тюбик. Десантник улыбнулся и закатил глаза. Старый спецназовский прием. Если тебе больно, возжелай для себя большей боли. Китяж был знаком с этим способом, по этому не дал Кузнецову помечтать о кожаной плетке, и тут же всадил ему второй шприц-тюбик…. А за тем третий…
Десантник понял, что игры кончились, перестал улыбаться и открыл глаза. Практически в плотную перед его лицом было лицо громилы… И глаза… Огромные, серые глаза… Глубокие, как бездонный колодец… Нет… Эти глаза на столько сильные и настолько добрые… Они не причинят ему вредаааааааааа….
— Слушай, Кузнецов. А может, ты выпить хочешь? — Китяж увидел, что пленника "потащило" и он перестает себя контролировать. " Надо дожать".
Кузнецов улыбнулся, но уже не зло, а по детски, как ребёнок улыбается, когда ему дарят игрушку. Улыбнулся и ответил на распев:
— От спирта я не откажусь, — это его окончательно погубило. Сам по себе промидол, просто сильное болеутоляющее, но со спиртом… Кузнецов "поплыл", — Только как? У меня и руки то связаны…
— Ни чего, дружище, — ответил Китяж, как старинному приятелю, — Я тебе помогу. Тебя, кстати, как звать?
— Коля, а тебя?
— А меня — Китяж.
— Кииитяяяж, — повторил Коля.
— Ты, Коля посиди тут. Я сейчас. Договорились? — Тяжин скрылся в дверном проёме и через десять секунд появился с початой бутылкой, кузнецовской кружкой и обрезком бутылки. Быстро разлил по пятьдесят, поднял обе ёмкости и сказал тост:
— Ну, что, Колян? За знакомство!
Колян кивнул, и Кирилл поднёс пластиковый стакан к его губам. Выпив, Кузнецов закашлялся. Было видно, что спирт он начал пить недавно. Тяжин с сочувствием поглядел на молодого десантника, выдохнул и опрокинул содержимое кружки в глотку.
Огненная вода пробежала по пищеводу и пропала где-то в желудке. Хорошо-о-о-о…
— Как настроение, Колюня? — Кирилл знал, что человека надо постоянно называть по имени, тогда, при определенных условиях им можно манипулировать, как хочешь…
— Отлично, Китяж!
— Ну, если отлично, то давай я тебя развяжу, — Тяжин не сомневался в действии промидола со спиртом, поэтому и позволил себе развязать пленника. Развязываемый не брыкался, а совсем даже наоборот — сидел смирно и ждал, когда его освободят от пут.
Развязав десантника, Китяж, на всякий случай, взялся за кинжал и отступил на шаг назад от свободного, но, все равно, беспомощного Кузнецова.
Коля же, увидав тактическое отступление столь грозного доселе, врага, наоборот бухнулся на пол. И стал хохотать, держась за живот.
— Ты что, — пьяным голосом, сквозь смех выдавил из себя Кузнецов, — Хочешь меня убить?
— Да. — Китяж не думал шутить.
— А за что? — Продолжая хихикать, десантник хотел поговорить. Пробило его на разговор.
— А за то, — все таким же каменным голосом ответил Тяжин, — За то, что ты, Коля — сучий потрох. Ты, Коля, поклялся под присягой, до последней капли крови, защищать свою страну и свой народ. И народ, поверил в твою клятву. И вышел к тебе, чтобы ТЫ его спас… А ты в него очередью… Понял за что, Коля?
Улыбка сошла с лица Кузнецова. Он попытался сесть на стул, но адский коктейль, который бежал по его телу уже действовал на всю катушку и десантник, промазав мимо спасительной опоры, снова уронился на свой десантный зад. Поняв, что сесть на стул не получится, Кузнецов махнул рукой и остался сидеть на полу.
— Ты… эээ… Извини, забыл, как тебя…?
— Кирилл.
— Да, Кирилл. Ты по серьезному? Ты хочешь меня убить?
