мелькнул чёрными молниями, но мой противник всё же успел отскочить и даже достал меня двумя или тремя ударами своей дубинки. Болезненно, неприятно, но не смертельно. Будь у него в дубинке такие же лезвия, как у меня, всё было бы совсем иначе.
— Хватит, — проскрипел вдруг старческий дребезжащий голос.
Я вскинул палицу, не обращая внимания на чужие приказы, но Хазбег покорно опустил дубинку, а нападать на врага, который не сопротивляется, куда менее интересно. Пришлось закинуть палицу на плечо.
— Хватит, — повторил старик, и я повернулся к нему.
Такого я раньше не видел, и едва не рассмеялся, но что-то мне подсказывало, что смех здесь будет лишним. Старый шаман, высохший и тощий, будто мумия, сидел на закорках у орка-подростка в специальной корзине, как магистр Йода на плечах юного Скайуокера. И даже несмотря на телесную слабость, стержень в нём виднелся по-настоящему железный, я бы даже сказал, титановый. Орки Каменного Когтя склонили головы в почтительном жесте, я же смотрел на него прямо и открыто.
— Опасное дело затеял ты, Ундзог, — проскрипел шаман. — Великое. Но опасное.
Я громко хмыкнул в ответ. Это я понимал и без него.
— Знаешь, что делали остроухие каждый раз, когда кто-то из вождей хотел… Властвовать над всеми? — задумавшись, продолжил шаман.
— Высылали магов и убивали этого вождя, — сказал я.
— Да. И всё его племя, — добавил шаман. — В назидание.
— Потому что они боятся нас, — усмехнулся я.
Орки довольно осклабились, кто-то даже расхохотался. Они знали, что я прав. Все остальные расы боятся орков, боятся до дрожи в коленках, пугают непослушных детей тем, что орки придут и съедят их, если малышка Электродрель не будет есть кашку. А если нас боятся, то значит, делают всё, чтобы мы и впредь оставались голозадыми дикарями в бесплодных пустошах, которые только и делают, что дерутся между собой.
— Я, Зутбог Силач, шаман племени Каменных Когтей, прошу тебя, — произнёс старик. — Уходи. Забудь про это. Наше племя заплатит дань, только забудь об объединении, прошу.
Его соплеменники недовольно заворчали, но Зутбог взмахом тощей руки заставил их замолчать. Вот у кого здесь реальная власть. Хотя, думаю, и в нашем племени авторитет шамана находится на недосягаемой высоте.
— Нет, уважаемый Зутбог, — холодно произнёс я. — Дань мне неинтересна.
Старика тоже можно было понять. Он сразу понял, чего я хочу на самом деле, и что может грозить его племени и ему самому. Зутбог тяжело вздохнул.
— Идём за мной, — сказал он и тронул своего носильщика за плечо.
— Ждите здесь, — приказал я демонстративно и своим, и чужим оркам, а потом отправился вслед за шаманом.
Деревня Каменного Когтя, почти такая же нищая, как и наша, лежала на склоне большой горы, на нескольких уровнях по высоте, и как я понял вскоре, хижина шамана стояла на самой верхотуре. Мы шли по грязным тропинкам, а вокруг царила разруха. Дети и женщины робко выглядывали из-за пологов, думая, что я их не замечаю, подростки злобно скалились, завидев меня. Да, будет непросто.
Равнодушно и спокойно реагировали только сам шаман и его носильщик, который вообще не выказывал никаких эмоций, будто это был голем или киборг-убийца, а не орочий подросток, в котором кипит энергия.
К хижине Зутбога пришлось подниматься по крутой лестнице, вырубленной прямо в скале. Как водится, рядом с хижиной шамана ничего больше не строили, хотя на этом голом утёсе ничего больше и не поместилось бы. Даже удивительно, что промозглый ветер не сдувал её вниз.
Внутри оказалось на удивление тепло и сухо. Язычки пламени приплясывали над очагом, связки трав и грибов качались под закопчённым потолком. Я на секунду даже забыл, что пришёл в племя Каменных Когтей с войной, до того здесь было спокойно и уютно.
Носильщик снял корзину с шаманом, поставил на пол, старик выбрался наружу. Без корзины вид у него был ещё более жалкий, тонкие, словно у рахитичного ребёнка, ручки и ножки, большая седая голова, туго обтянутая пергаментной пятнистой кожей. Казалось, что его свалит малейшее дуновение ветра, но в его глазах всё-таки читалась сила духа и стальная воля.
— Садись, Ундзог, — кутаясь в шкуры и приближаясь к очагу, произнёс шаман.
Я молча сел по-турецки. Зутбог прищурился, глядя мне в глаза, я спокойно встретил его взгляд. Это продолжалось несколько минут, потом у меня заслезились глаза, и взгляд пришлось отвести.
— В тебе есть сила, — заявил он.
Будто я сам не знаю.
— Но ты не понимаешь, чего хочешь добиться, — сказал шаман. — Эльфы… Они не потерпят…
Он снова тяжело вздохнул. Шаман, кажется, был достаточно стар, чтобы помнить карательные экспедиции остроухих.
— Я найду, как им противостоять, — произнёс я.
— Многие пытались, — вздохнул Зутбог, прикрывая глаза.
— Они пытались, Зутбог. А я найду.
Шаман какое-то время сидел молча, обдумывая всё сказанное. Одна его часть всей душой хотела, чтобы я оказался прав, чтобы я смог объединить племена и отомстить эльфам за все страдания и унижения. Другая его часть дрожала от ужаса от одной только мысли о том, что эльфийские каратели снова поднимутся в горы.
Он задумчиво почмокал тонкими губами, будто вспоминал что-то давно забытое, спрятанное в памяти так глубоко, что и не сыскать, а потом снова тяжело вздохнул.
— Меня с молодости зовут Зутбог Силач… Думаешь, это насмешка? — медленно произнёс он. — Нет. Я был как ты, здоровым и сильным, до того, как мою силу забрали эльфы.
— Похоже, они забрали и твою храбрость, — сказал я.
— Ты не знаешь, о чём говоришь! — вскинулся шаман. — Не знаешь!
Он вдруг хрипло закашлялся и сгорбился в ворохе шкур.
— Зоб… — сипло позвал он, и орк-подросток привычным движением достал какую-то склянку и подал ему.
— Ты думаешь, что я очередной амбициозный вождь, жадный до славы и богатства? — хмыкнул я. — Ошибаешься. И про эльфов я могу тебе рассказать не меньше твоего.
— Ха! Юношеская наглость! — выдохнул Зутбог.
Я, конечно, был молодым и по людским меркам, и по орочьим, но про эльфов самого разного толка читал и смотрел всякое. И судя по тем обрывкам информации, которые я успел собрать, местные эльфы были высокомерным и неприятным увядающим народом, отчаянно цепляющимся за былое величие. А значит, они были уязвимы. И я знал, куда бить.
— А ведь кроме них есть и гномы! Люди! Полурослики! — шаман выплёвывал слова так, что ненависть едва ли не шипела на языке.
— А у меня есть план, — сказал я.
На самом деле, никакого плана не было. Только отдалённые представления о нём, потому что слишком много факторов ещё могло на него повлиять. Но я не видел ничего плохого в том, чтобы несколько приукрасить. В конце концов даже план вида «постукать сначала одних, а потом других» может тоже сойти за рабочий вариант.
— План… — проворчал шаман.
— Которого я буду придерживаться, — добавил я.
— Ладно… В конце концов, и эльфы уже не те, что раньше… — вздохнул он. — Погрязли в интрижках и спорах… Но их маги всё равно сильны не меньше прежнего, Ундзог.
— Я с этим разберусь, старик, — сказал я.
Шаман снова пристально поглядел на меня. В старых мудрых глазах плескалась вселенская тоска и… Надежда? В глубине души Зутбог всё-таки надеялся на то, что я сумею исполнить обещанное.
— Хорошо. Я назову тебя вождём, Ундзог, — скрепя сердце, произнёс шаман. — Зоб.
Парнишка без единого звука поднёс к шаману корзину, и старик с кряхтением перебрался в неё. Мне стало немного страшно от того, что я могу повторить его судьбу, если не буду осторожен и эльфийские маги всё-таки до меня доберутся. Хотя меня, как вождя, они скорее всего просто уничтожат без лишних слов. Зоб привычным движением взвалил шамана на плечи.
— Идём, — сказал шаман, трогая помощника за плечо. — Вождь.
Уходить из уютной и тёплой хижины, если честно, не очень хотелось. Да и поговорить с шаманом ещё было о чём, я чувствовал, что он ещё очень многое может мне рассказать. Загляну в другой раз.
На утёсе вновь завывал промозглый ветер, забираясь под любые одежды и так и норовя скинуть нас вниз. Спускаться оказалось гораздо тяжелее, чем подниматься, но Зоб ловко прыгал по ступенькам, то и дело останавливаясь, пока я опасливо пробирался следом.
Орки так и оставались на поле за деревней, собравшись в круг и сидя
