– Значит, пан Сашко из хуторян? – уточнил Костя. – И он будет нам глаза выкалывать?
– Не обязательно. Но, думаю, в предках у него хуторяне были.
Из первой машины вылез Влад, откинул со лба чуб, приблизился к воротам и пнул их. Ворота отозвались протяжным металлическим стоном.
– Эй, хозяева! – заорал казак. – Открывайте! Гости к вам!
В пути прошел весь день, и солнце клонилось к закату, пачкало своей кровью стены, бросало под ноги длинные тени. Владу никто не отвечал, и он, выждав минуту, снова принялся стучать в ворота и звать хозяев.
– Вполне может быть, – прокомментировал Кайсанбек Аланович, – что местные не говорят по-русски и нас не понимают. Насколько мне известно, хуторяне пользовались для повседневного общения украинским. Эй! Уважаемый Влад! Попробуйте обратиться к ним по-украински!
Казак откашлялся в кулак и заорал с новой силой:
– Здоровеньки булы! Шановный! Видчиняй!
Кайсанбек Аланович восхищенно прицокнул:
– А парень-то молодец, вон, как шпарит.
Однако, наверное, Влад не так уж «шпарил» – на его призыв снова никто не откликнулся.
– Давайте пальнем в воздух? – предложил Воловик. – Сразу выбегут!
– И пальнут по нам со стен! – продолжил Телеграф. – Сиди уж, калека, без тебя разберемся.
Сидеть пришлось долго, солнце успело заползти за горизонт, и над степью сгустился вечер – томно-синий, с яркими гвоздиками звезд в глубоком небе, с треском сверчков и ароматом нагревшейся за день травы. Бандерольке стало тревожно: ночевка в чужом краю под открытом небом – то еще удовольствие…
– Так ты будешь видчинять или нет, вурдалак проклятый?! – в отчаянии воззвал к совести пана Сашко Влад.
– Нет, я подожду. Ты красиво орешь, громко, – сказали со стены.
Разглядеть хозяина или охранника Бандеролька не смогла.
– Мы от вегана Ильи, – хмуро буркнул Влад, – он сказал, можно у тебя переночевать.
– Хм. На всех кроватей не напасешься. Кто такие сами? Давай сюда главного, буду с ним разговаривать.
Бандеролька подошла к воротам и задрала голову.
– Ну, предположим, это я. Бандеролька, глава клана Листонош.
– Как-как?! – на стене засмеялись.
Смеялись долго, со вкусом – хрюкая, отдуваясь, до икоты.
– Извини, – отдышавшись, собеседник счел возможным продолжить беседу. – Это имя, да? Ну и имечко! Тебя б еще Посылкой назвали, ха-ха, ну или почтовой маркой!
Бандеролька обиделась.
– А тебя-то как зовут, остряк-самоучка?
– Сашко Олександрович.
– Ты нас, может, в дом пустишь, Сашко Олександрович? А то Илья за тебя ручался, порядочный, говорит, человек, дружественный. А главное – не веган. Мясом накормит.
– Накормлю, да если у вас найдется, чем горло промочить. Зачекай, видчиняю.
Несколько минут спустя машины въехали в ворота.
* * *
Когда ворота закрылись, отряд оказался в благоустроенном и продуманном дворе. Огромный дом красного кирпича – явно оставшийся с прошлых времен, трехэтажный, под черепичной крышей, но немного переделанный: окна узкие, будто бойницы, а на первом этаже и вовсе заложены. Основную постройку окружали разнокалиберные сараи и гаражи – от деревянных до кое-как слаженных из ржавых листов жести. По вытоптанной земле носились, квохча, куры, истошно блеяла привязанная коза и заходился в лае здоровенный цепной пес, лохматый и толстый, под стать хозяину. Гостеприимный пан Сашко стоял на крыльце, уперев руки в боки. Румяные щеки, объемный живот, перетянутый красным широким поясом. На Сашко красовалась белая рубаха, вышитая по вороту, а на коротко остриженной круглой голове – соломенная шляпа.
– Спокойно, Пушкин, спокойно, – увещевал он пса, добродушно улыбаясь. – Это свои. Ну-ка, гости дорогие, по одному из машин выходи, подняв руки. И без фокусов: малой мой в вас из окошка целится. У него, кстати, пулемет, он не промахнется.
Немного ошарашенные позитивным приемом, листоноши и отряд Верховцева покинули автомобили. Воловик прыгал на одной ноге, Костя поджимал губы, Кайсанбек Аланович смущенно откашливался.
– Ну ладно. Допустим. Вы не зомби, случайно? Хотя, наверное, не зомби.
– А вы что, пан Сашко, жалкая, ничтожная личность, сами не видите? – съехидничал профессор.
– Вообще не вижу, – признался хозяин. – Прадед мой, тоже Олександр, все это построил в расчете на массовое появление зомби. Так и называл: зомби-коллапс. От него мой дед узнал, а от деда – отец. У прадеда много книжек было про зомбей, но батяня, тоже, значит, Сашка, читать не выучился – не до того было, и меня не научил. На обложке что-то намалевано, а что, как… Но зомби придут, это я точно знаю. Главное – их вовремя опознать. А вы знаете про зомбей?
– Про зомби? Да, молодой человек, я слышал эту легенду. И, пожалуй, смогу пересказать. Но если вы позволите нам опустить руки и накормите ужином.
– Пожалуй, это разумная плата, – согласился Сашко. – Под горилочку и сальце хорошо рассказывается. Так что же вы стоите, шановны?! Что же вы, гости дорогие, в дом не идете?! Проходите, проходите, жена сейчас и помыться вам организует, и на ночлег определит, а как обустроитесь – милости просим к столу!
Им отвели комнаты – Марике и Бандерольке отдельную, а мужчинам – одну большую на всех, под самой крышей. Была в доме и горячая вода, и кровати со свежим, хрустящим от крахмала постельным бельем, и мебель была – частью древняя, а частью – самодельная, крепкая, основательная. С кухни, где хлопотала жена Сашко и откуда слышался звонкий мальчишеский голосок, пахло домашней выпечкой. Жена у хозяина оказалась скромная, миловидная, огромный живот ее намекал на скорое прибавление в семействе. Ждали, конечно, девочку, мальчик Сашка уже был…
Глядя на чужой налаженный быт, Бандеролька ощутила острый укол если не зависти, то сожаления. Она – перекати-поле. Ни дома своего, ни спутника жизни. Некуда возвращаться и не к кому, и никогда такого не будет у нее, чтобы хозяйство, мебель, перешедшая по наследству, дети. Может, и к лучшему, может, судьба – защищать тех, у кого это есть.
Марика, приветливо улыбаясь в зеркало, расчесывала длинные рыжие локоны. Бандеролька решила наладить контакт, но, из-за дурного настроения и усталости, не нашла ничего лучшего, как ляпнуть:
– А тебя, подруга, как в такую компанию занесло?
Девушка смутилась – до резкого румянца.
– Ну… Доктор Верховцев – мой дядюшка, точнее, двоюродный дядюшка…
Бандеролька поняла, что сейчас услышит очередную трагичную историю, но Марика закончила неожиданно:
– А меня всегда манили приключения! Мне всегда хотелось изменить скучный мир! Я же сама из Острога, там и родные. И так, ну так тянуло за эти стены! Все повидать!
