Метрах в трехстах-четырехстах стояли человек тридцать спешенных конных лучников с тесаками на поясах, в шлемах и ярких накидках поверх кольчуг, надраенных так, что открытые части блестели на Солнце. Трое из них, самых богато одетых, вооруженных еще длинными мечами, сидели возле какой-то кибитки на раскладных деревянных, похоже, стульях. Остальные кто держал коней в поводу, кто доставал что-то, похожее на колчаны, из повозки. Еще метрах в трехстах, полтора десятка конных лучников били по укрытым высокими и широкими щитами пехотинцам. Щиты были сомкнуты, как в римской черепахе. В каждом торчало по нескольку десятков стрел. За спиной у пехотинцев стояли добротные тентовые фургоны, как в фильмах-вестернах. Запряженные в них массивные, похожие на першеронов лошади, почему-то стояли, опустив головы.
Внезапно один из сидящих встал, и, подбадриваемый одобрительными криками остальных, подошел метров на двести к обороняющимся. Поднял руку, что-то крикнул, и из скрученных хитрой фигой пальцев вырвалась и ударила в щиты молния! Точнее, в один щит, который засветился и принял в себя разряд. Но колдун явно не расстроился, повернулся и пошел к стулу, приняв по дороге кубок от молодого парня.
Десяток лучников сменился, и начал снова молотить по щитам.
А вот за фургонами, в километре где-то, начинался сосняк. Я уже обратил внимание, что сосны встречаются там, где части нашего мира были. Здешние леса явно более южные, в основном лиственные и изредка кедры. А за сосняком шла струйка очень темного, как будто кто-то резину жег, дыма. Прерывисто так, три коротких дыма, три долгих, еще три коротких. SOS, похоже. Явно кто-то из наших. Непривычно в оптический прицел наблюдать, а бинокль в суматохе, пока на себя разгрузку одевал, забыл. На спину давила Бенеля.
— И что будем делать? За леском кто-то из наших ведь. — Я обернулся к брату. — Ох, ешкин кот. К бою, парни. Быстро давайте план думать.
В стороне нашего лагеря высоким столбом поднимался столб дыма. Если нас каким-то образом и умудрились еще конники и их командир не заметить, то исправят обязательно. Я забрал у Димки бинокль и зашарил им по склону. Метрах в восьмистах на восток обрыв кончался. Обернулся назад, к нашим машинам. А ведь на Патриоте вполне можно проехать. Так, одна позиция. Мы здесь, над обрывом, другая. Что-то стало вырисовываться в голове.
— Так, Евгений, хватай пулемет и в УАЗ. Ильшат, выезжаете через распадок к грунтовке так, чтобы отрезать конных от фургонов. Постарайтесь по пехоте не попасть, и по нам тоже. Мы флажки поднимем, когда вы огонь откроете, а то со стороны не найдете нас на склоне и влупите из РПД. — Я обернулся к Ильфине, которая подошла с баб Нюрой. Бабушка уже устраивалась по удобнее, с винтовкой под валуном. Прямо как на стрельбище. — Ильфина, на тебе единственной яркая одежда. Прошу тебя, пожертвуй на то, чтобы нас не обстреляли свои же. Димка тебе куртку отдаст. Дим, слышал, снимай джут. И пару веток срежь подлиннее, разрежешь блузку на две части и привяжи. Да покрепче.
Я взял рацию:
— Антон, ответь Любомиру. Боевая тревога. Перекус в машинах. Оставьте легковушки и будьте готовы по первому сигналу выехать. Правда, не знаю пока куда. Как понял? — Все же расслабила нас мирная жизнь. Костры из мокрых веток жжем. А тут, в этом мире, придется как в вестерне, даже кашу варить осторожно надо, и покакать, подумав ходить.
— Есть, по машинам. А перекусывать уже нечего, все подмели. На связи. — Надо вспоминать связь. А то помню только — Дробь, не наблюдать.
Так, колдун снова встал. Снова подошел на те, же двести метров к щитам, снова долбанул молнией по ним. На этот раз щит, который принял разряд, загорелся. Пехотинец его отбросил, но несколько стрел успели влететь в незакрытый щитом проем, пока пехотинцы не сомкнули щиты. А колдун снова пошел к стулу, перезаряжаться.
— Евгений, вперед. Садись на заднее сиденье, там амбразуры, УАЗ все ж инкассаторский. Ильшат, когда остановитесь, из автомата из первой амбразуры. Бейте по лошадям, лишим их маневра, почти победили. Главное вам, отрезать от пехоты. — УАЗ отъехал от стоянки КамАЗов и отправился в объезд на восток.
Я обернулся к мужикам и дамам. Молодая дама щеголяла в длиннющей для нее джинсовой куртке. Вадим резал красную шелковую блузку пополам, Ильфина наблюдала со страдальческим лицом. Баб Нюра в оптику осматривала место предстоящего боя. Удивительные перемены произошли с ней. Стало лицо резче, жестче. И старая, военного образца старшинская форма сидела на бабушке, как влитая. Вот, это настоящий солдат, не то, что мы.
— Баб Нюра, колдуна снять сможете? Он меня больше всех беспокоит. — Я обратился к старому снайперу.
— Тут всего триста метров, смогу. А ты уверен, что этот бой нужен? Пойми правильно, я не оспариваю, просто пока эти люди нам ничего не сделали. — Баб Нюра не отрывалась от прицела.
— Они средневековые, похоже. А тут нравы простые, как яйцо. Сможешь, грабь! По моей команде, хорошо? Так, парни, слушаем. Это конные лучники. Лук бьет метров на двести-четыреста. Так что выигрыша в дальности у нас почти нет. И их больше, они хорошо слажены. Может, они нас и заметили, просто не считают нужным пока обращать внимание. С ними, похоже, колдун! Так что бьем по лошадям! Лишим их маневра, преимущество у нас. Прицел постоянный, огонь короткими очередями. Патроны не жечь лишнего! По местам, парни. — По шкуре побежали мураши. Вот, и влезли в драку, хоть и не пацаны.
Из-за обрыва выехал УАЗ, и, на максимально возможной скорости, поехал в сторону конных. Те обеспокоились, но не очень сильно, как будто уже встречались с автотранспортом. Только колдун встал, и, потягиваясь, пошел в сторону вездехода.
— Баб Нюра, огонь! — Я на всякий случай тоже держал колдуна в прицеле, хоть триста метров для АК-104 почти предел. Солидно стукнул Маузер. У колдуна из груди вылетели брызги, он просто шмякнулся, как будто из него что-то выдернули. УАЗ затормозил, развернувшись к нам бортом.
— Димка, Ильфина, флаги! Всем огонь! По лошадям автоматчикам, снайперам лучники! — Я утопил спусковой крючок. Автомат толкнул в плечо, видоискатель потерял на время цель. Снова навел на главного, тот лежал, прижав руки к животу. И кольчуга не помогла! Какое-то время потерял все вокруг, кроме бегающих вокруг рушащихся и брыкающихся коней лучников. Патриот выплескивал два язычка пламени. Справа и слева от меня били Маузеры. Кто-то бил длинными, патронов по десять из АКМ. Пяток уцелевших коней убегал к лесу. Пустые стремена били их по бокам.
— Отбой, прекратить огонь! — На этот раз меня послушали сразу почти. Только один раз повторил. Проорал эту же команду по рации Ильшату с Женькой. — Так, шофера, к машинам. Завести и быть в готовности. Ильфина, баб Нюра, вы здесь, на гребне, на связи. Остальные, за мной. Проверим, познакомимся. Осторожно, ясно. Вперед меня не лезть!
