Раздув огонек на конце деревяшки, описал ею круг в воздухе, злобно заорал во тьму:
— Ну! Сюда! Я один! Вперед!
Никто не последовал моему совету. И правильно — нормальный зверь не станет рисковать, нападая на бешено орущее существо, вооруженное кусачим огнем. Голодный или перепуганный может и не на такое решиться, но это не тот случай. Рано или поздно волки до меня доберутся, но пока что я заработал отсрочку.
Когда дымящиеся ветки, наконец, вспыхнули, я испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Если зверей пугала тлеющая деревяшка, то такая иллюминация может до икоты довести. Еще охапку, сверху — пусть пылает.
Подкармливая костер, едва не рухнул в огонь — ноги подогнулись. Проклятье — я конченая развалина! Мне и без волков недолго жить осталось — вот зачем еще они на мою голову свалились?!
Звери не рисковали высовываться из кустов, но меня это уже не успокаивало. Я собрал в округе все легкодоступные запасы дров — куча вышла приличная, но навечно ее не хватит. Что будет, когда останусь без огня? Нетрудно догадаться…
Погладил рукоять меча. Похоже, без драки не обойтись. Учитывая, что я сейчас и от зайца не в состоянии защититься, бой выйдет забавным…
* * *
Запоздалый зимний рассвет застал меня над еле теплящимся костерком. Ловя измученным телом жалкие крохи тепла я с тоской косился на то место, где вечером возвышалась груда дров. Сейчас там было чисто — даже пучков прошлогодней травы не осталось. Когда хищники высовывались из кустов, я подкидывал в огонь это мгновенно сгорающее топливо, пугая волков вспышками пламени. С каждый разом они все меньше и меньше боялись этого безобидного представления.
В отличие от страха аппетит у них прибавлялся…
Обернувшись через плечо, в очередной раз убедился: ничего не изменилось — четыре твари нетерпеливо притоптывают в зарослях, поглядывая на меня как-то нехорошо. Сейчас огонь догорит и придет пора подводить жизненные итоги. Шансов отбиться у меня нет, укрыться негде, помощи ждать неоткуда. Выходов из ситуации не вижу, да и не ищу их. Устал…
Вот стоило забрасывать человека в другой мир, чтобы он закончил так глупо?
Погодка зато радует: восток почти очистился от туч, солнечные лучи слепят, отражаясь от белоснежной поверхности присыпанной земли. Теплеет — к полудню все таять начнет, но я это уже не увижу…
Еще раз обернулся, но увы: все та же беспросветная задница — волки ждут. Недолго им осталось… А вон где-то вдали тоже огонь горит — наверное, мелкая группа межгорцев прячется в холмах. Они это дело любят — чем укромнее уголок, тем больше шансов на них нарваться. Похоже, уверены, что чужих в округе нет, иначе бы не стали так демаскировать свое убежище.
Как ни тошно мне было, но мозг еще что-то соображал. Встрепенувшись, я уставился на столб дыма, поднимающийся над холмом. Не сказать, чтобы густой — наоборот. Просто расстояние невелико, да и на фоне ясного неба (спасибо погодке) рассмотреть легче.
Враги это? Друзья? Я не знал. Но готов променять компанию из четырех волков на что угодно. Хоть на всех чертей ада.
* * *
Мокрая заиндевелая одежда не трещала в руках, и не желала занимать свое место на плечах. Отяжелела так, что для моих измученных рук стала сущим наказанием. Кожаный колет в одиночку и здоровому непросто надеть, а уж мне пришлось прилагать героические усилия. Забрался в него будто гусеница, после чего, с хрипом и еле слышными проклятьями затянул все, что смог. Покосившись на кольчугу, отвернулся — это железо я точно брать не стану. Греть оно не греет, но даже будучи почти шедевром местного кузнечного дела весит не меньше полпуда. Будет возможность — вернусь и заберу. А не будет, так пусть ее ржа съест.
Брюки… Ну почему аборигены не додумались до молний и нормальных пуговиц, а не этих неуклюжих приспособлений? Они будто специально решили домучить то, что от меня осталось…
Выбрал две самые длинные головешки, взял в руки, кое-как поднялся. Ветра нет, а шатает будто тополь в ураган. Эдак я вряд ли сумею быстро добраться до чужого очага. Тем более с такими спутниками…
Волки, как ни странно вели себя прилично: молчаливо взирали за моими сборами, не предпринимая попыток подобраться поближе. Но и не особо скрывались — охотно демонстрировали свое присутствие, что наводило на неприятные предчувствия.
Погрозив им дымящейся головней, пригрозил:
— Глаза выжгу, если сунетесь!
Вряд ли они понимают человеческий язык, но угрозу должны почувствовать. Хорошо, если поверят, что я и впрямь опасен. Сам я в такое не верил.
Первый шаг. Боги! Для меня и одного много, а сколько же их придется сделать еще! Колени при малейшей попытке согнуть сводило нестерпимой болью; суставы хрустели будто под ржавой пилой палача; щели ввалившихся глаз заливало слезами. Похоже, я слишком оптимистично решил, что у меня еще сохранился резерв сил. Ничего нет, и уже не будет. Свалюсь, не пройдя и половины пути. Ведь не меньше двух километров надо преодолеть. Пустяк для здорового, и бесконечность для меня…
Боль, черные мысли, обреченность, а все равно продолжаю идти. Тот механизм, что позволяет человеку не думать о мелочах вроде координации движений, начал давать сбои. Я усилием воли по очереди переставлял ноги и поднимал падающую на грудь голову, чтобы через пелену слез рассмотреть далекую цель. Теряя равновесие упирался в землю головнями, из-за чего они быстро растеряли огонь, перестав дымиться. Но я это уже не замечал.
Не знаю, сколько продолжалась изощренная пытка, но обходя замшелый валун, преградивший путь, я, в очередной раз упершись в землю потухшей головней, расслышал треск и, не встретив опоры, рухнул на бок, крепко приложившись ребрами о камень. От нестерпимой боли парализовало дыхание, утробно замычав, приподнялся на колени, обхватил живот, жадно начал хватать воздух ртом. Но тщетно — в горло он не проходил.
Когда в глазах уже начало темнеть, легкие все же набрались сил для последнего рывка. Воздух пошел, от спазмов я застонал, а потом закашлялся, орошая снежок алыми брызгами. Не надо быть доктором, чтобы осознать серьезность происходящего, но не время обращать внимание на новые неприятности — надо дойти, а уж там расслаблюсь.
Как бы ни так — позади, совсем рядом, хрустнула веточка под звериной лапой. Оглянулся. Так и есть — знакомая стая. Подобрались на десяток шагов, смотрят внимательно, прямо как вчера. Хорошо запомнил эти милые взгляды — после них без лошади остался.
С трудом приподнял уцелевшую головню, попытался погрозить, но, наконец, понял — огня у меня больше нет. Волки, похоже, тоже догадались об этом — потрусили вперед с донельзя уверенным видом. Вряд ли собрались обнюхать мои сапоги — все гораздо хуже.
