Звезды! Тысячи, сотни тысяч, мириады звезд!
Жилище доктора Аригато Оэ, оформленное в нежно-голубых тонах, было просторным: кабинет, трапезная и спальня с санблоком. Спальня соединялась с каютой жены, и там голубизну сменял спокойный синий цвет, будивший воспоминание об авалонских океанах. Во всех отсеках – обилие световых панелей; Дайана не любила темноты. Сейчас свет был приглушенным, как в те минуты, когда на смену дневному солнцу восходит ночное, озаряя мир розовым сиянием. Вечер… Вечер на Авалоне, вечер по бортовому времени.
– Ужин на двоих, – промолвил Аригато Оэ. – Что-нибудь легкое – фрукты, тагримское печенье, сок и по бокалу вина.
– Слушаюсь, сьон, – отозвался тонкий бестелесный голос.
– Пригласите Охотника, пусть придет сюда. И вот что еще, Людвиг… В эту ночь я запрещаю прослушивать мою каюту. С данного момента и до утра.
– Мои извинения, сьон. Такой приказ может быть отдан только капитаном.
– Снеситесь с ним. Капитан в курсе моих полномочий.
Прошли две или три минуты. Потом:
– Я удаляюсь, сьон. Видеонаблюдение тоже отключить?
– Разумеется. Второе кресло в мой кабинет.
По стене пробежала волна. Медленно и плавно появились ножки, подлокотники, сиденье, спинка. Кресло было широким, прочным, рассчитанным на крупного мужчину.
Дверь каюты сдвинулась, пропуская Охотника. Дуайен экспедиции уже не раз встречался с ним, но испытал привычное удивление: этот высокий мощный человек двигался с изяществом и ловкостью танцора. Золотистый комбинезон сидел на нем, словно воинский доспех.
Не дожидаясь приглашения, Охотник опустился в кресло.
– Сейчас вы получите инструкции. Очень простые, – сказал Аригато Оэ. – Нам предстоит работать на планете во враждебном окружении. Вы должны охранять меня и сьону Кхан. Не доктора Десмонда и тем более не священника. Меня и сьону Кхан.
– Приоритет? – спросил Охотник.
– Высший – у меня. Но крайне желательно, чтобы сьона Кхан тоже не пострадала.
– Я понял.
У Охотника были холодные серые глаза. Он не шевелился, но его взгляд снова и снова обегал каюту, ни на чем не задерживаясь, но, вероятно, фиксируя каждую мелочь. Человек, который готов ко всему, в любой момент и в любом месте, подумал доктор. Хороший выбор! Он не ошибся с этим Охотником. Сеймур Тья, изучивший досье Калеба, сына Рагнара, тоже был о нем высокого мнения.
– У вас есть все необходимое? Оружие? Приборы? Что-то еще вам нужно?
– Это зависит от враждебного окружения, которое вы упомянули. Что конкретно? Люди? Животные? Агрессивная среда?
Вздохнув, Аригато Оэ развел руками.
– Трудно сказать. Предыдущая экспедиция доставила немного сведений, и они большей частью фрагментарны… Кто и что грозит опасностью?.. Люди? Почти наверняка. Животные? Возможно. Среда? Не знаю. Планета будто бы стабильна и спокойна, с хорошим климатом… Но может всякое случиться.
– Все, что может случиться, обычно случается, – промолвил Охотник. – Мне мало известно о задачах экспедиции. Хотелось бы узнать побольше.
– Да, разумеется. Доктор Десмонд введет вас в курс дела. Он в лаборатории, устанавливает оборудование, настраивает приборы… Идите к нему прямо сейчас.
Казалось, Охотник удивился.
– Сейчас, сьон? Не поздновато ли?
– Доктор Десмонд не нуждается в сне и ждет вас. Идите.
Охотник молча встал, шагнул к двери.
– Еще одно, – произнес глава экспедиции. – Присматривайте за монахом, Калеб. Ему не понравилось, что мы наняли Охотника.
– Я понял.
– Он должен знать свое место. Он – наблюдатель, только наблюдатель. Перед стартом, когда он начал спорить со мной, я уточнил эту ситуацию. Но слов может оказаться недостаточно… Вы справитесь с ним?
– Братец Хакко – адепт высшего посвящения… опасный человек… – Охотник на секунду задумался. – Но это моя проблема, сьон.
Он вышел. Дверь беззвучно задвинулась.
– Можно убрать кресло, – сказал Аригато Оэ, но бортовой компьютер не отреагировал. Вероятно, действовали лишь механизмы дверей и устройства в санитарном блоке.
Кивнув с довольным видом, доктор погладил бородку и направился в трапезную. Помещение было почти пустым: сервированный для ужина стол посередине, два небольших мягких диванчика и огромный экран с видом на шаровое скопление Раунфо. «Людвиг Клейн» парил над этим звездным островом, и где-то неподалеку висела гигантская ферма с сотнями закрепленных на ней контейнеров – невидимый в ярком сиянии грузовик.
Аригато Оэ считал себя опытным странником, но видеть такое зрелище ему не доводилось. Неудивительно, ведь он занимался мирами, породившими жизнь, а в древних шаровых скоплениях ее быть не могло – разве что в давние, очень давние времена, когда формировались эти звездные ассоциации. Сейчас диаметр Раунфо составлял лишь триста двадцать светолет, но в этом пространстве светила теснились, как ягоды на виноградной грозди. Десятки, сотни тысяч звезд, красные гиганты, красные карлики и золотистые солнца, подобные земному, но с бесплодными планетами, опаленными жестким излучением… Давление световых потоков было огромно, вихри радиации – губительны; в таких областях Вселенной споры жизни превращались в пар, не долетев до планетарной тверди.
Вошла Дайана. Синий комбинезон с серебристыми искрами подчеркивал тонкую талию и длинные стройные ноги, под легкой тканью колыхались холмики грудей, волосы – прядь светлая, прядь темная – были собраны в корону. Глаза Аригато Оэ вспыхнули, чресла напряглись. Он жаждал ее столь же яростно, как путник в пустыне мечтает о глотке воды, и временами воду ему подносили – мутную, с запахом плесени, из колодца несбывшихся надежд. Жажды она не утоляла.
Дайана опустилась на диванчик, приложила ладошку ко лбу.
– Эти пространственные скачки… после них у меня болит голова.
– Заглянем в медотсек? – предложил Аригато Оэ.
Она отвернулась. Она вообще редко смотрела на него.
– Не хочу. Выпью немного вина, если ты не возражаешь.
Они поужинали в молчании.
«Прекрасен Авалон, – мрачно думал доктор, запивая соком тагримское печенье, – и был бы еще прекраснее, если бы импринтинг и фрейн-терапию сделали законом. Возможно, нам бы это помогло… возможно, мы стали бы ближе друг другу… А так что мы имеем? Несчастный мужчина, несчастная женщина…»
В спальне царил приятный глазам полумрак, подобный свету авалонской ночи. Они разделись, и Аригато Оэ лег в постель. Дайана распустила волосы и замерла у изголовья ложа. Взгляд опущен, губы сомкнуты, рука лежит на приборе цветных снов.
